Аркадий Никитин - Мельников

– Мы продолжаем обсуждение сегодняшнего инцидента в Едином Документальном Центре и с нетерпением ждем ваших звонков! Какие меры следует предпринять, чтобы избежать подобного в дальнейшем? Вошла ли наша страна в зону европейской террористической турбулентности?.. – Игорь заткнул радио.

Несмотря на поздний час, зеленого света ждали с десяток авто. Вместе они напоминали небольшой косяк гигантских сардин или селедок с безжизненно светящимися зрачками, обреченных на синхронные зигзаги в толще воды во имя общей цели, заложенной на клеточном уровне. Что-то шевельнулось у Игоря внутри. Что курьер из доставки пиццы на покрытой рекламой миниатюрной иномарке, напоминающей мультяшку, каждые десять секунд нервно посматривающий в разбитый экран смартфона по правую руку, что потрепанный мужичок в потрепанной кепке «Chicago Bulls» и на таких же потрепанных, как и он сам голубых жигулях с порыжевшим бампером слева. Неделю назад он на них и не посмотрел бы, но сейчас случайные соседи своим видом заставляли его мусолить одну и ту же неудобную мысль.

На повороте за светофором голубые жигули и пиццу остановили продрогшие гаишники. Было совсем не по-летнему холодно и сыро. А ловили кого-то с самого утра. Стражи дорог тормозили «подозрительные» машины проверяли документы, вытряхивали содержимое багажников, светили фонариками в лица. В общем, все, как всегда. О том, что в сетях может оказаться черный дельфин под 707 номером и беспокоить его всадника нежелательно, они знали заранее, но лососей и килек потрошили скрупулезно. На этот раз не повезло «Пеликан-Пицце». Взъерошенный курьер обхватил руками лохматую голову, да так и стоял, что-то жалобно бормоча, пока стражи порядками с суровыми и не выспавшимися лицами одну за другой открывали коробки с остывающим товаром. – Если бы Игорь не пронесся как Посейдон на гребне волны, то увидел бы как бедный парень побледнел и чуть не вырвал у себя клок черных кудрей, когда молодой сержант не так сильно утомленный специальным режимом, как его матерый коллега сказал тому будто бы всерьез – Подозрительная какая-то пицца. Звоню кинологам, пусть собаки дегустируют!..

… – Как она? – Игорь вопросительно посмотрел в глаза главврача, украшенные тяжелыми мешками. Вообще, несмотря на различия в специальностях и должностях, мешки были у всех врачей, попадавшихся ему в мутном свете больничных коридоров

– Все хорошо, она в сознании. Хотите с ней поговорить? – Игорь кивнул, – хорошо, только недолго, она перенесла сильную интоксикацию и очень слаба.

Саша попыталась улыбнуться, но получилось скорее что-то жалостливое. Обклеенная, обмотанная, с узором синяков ссадин на худощавом лице, под капельницей, беспомощная как тот мишка с оторванной лапой сразу после швейно-хирургического вмешательства. Игоря штормило от ярости, он едва сдерживался.

– Че за благотворительность? Нафига ты в огонь полезла? Совсем ума нет? Ты с каких пор чудо-женщиной стала? Теперь всех бомжей спасать будешь? Вон в палату напротив щас бичару прикатили. В пиджаке, шляпе, фасад разбитый, мочой воняет, вообще сказка. Боярышником траванулся. Лежит, подыхает, может ему искусственное дыхание сделаешь?.. Ладно… – он выдохнул, Саша понимающе кивнула. Тут Игорь заметил, что у нее не достает ресниц, да и от бровей почти ничего не осталось. Он стиснул зубы, – Саш. Ты, конечно, дура. Каких еще поискать. Но я не ругаться пришел. Послушай. Я хотел покороче, но уже не получилось. – Сашины глаза, необычно живые для ее состояния вопросительно блеснули, – Мне отец с детства вдалбливал. Вперед, только вперед, не оглядывайся, при как танк, если надо давить – дави, только не останавливайся. Оглянешься назад или остановишься, чтобы осмотреться – все, финиш! Вокруг тебя другие лица, а те, за кем гнался, – уже далеко впереди, – Саша внимательно слушала, – А что, если я не хочу вперед? Если я хочу как раз остановиться и осмотреться?.. – защелка лязгнула, и в проеме показался морщинистый лоб главврача, но Игорь, не оборачиваясь показал ему рукой «стоп» и лоб спрятался обратно, – Хватит, набегался, все, стоп. Саш. Выходи за меня. Мы оба, ну по крайней мере я, понимаем…

– Да.

– …Что так больше не может продолжаться, это какая-то… Что?..

– Да!

Саша расцвела и улыбалась уже по-настоящему. Игорь тоже не смог сдержать улыбку. Как будто открылся невидимый люк, и весь годами копившийся балласт ухнул в черную пропасть. Игорь осторожно поцеловал Сашу в лоб. Понемногу к нему возвращалась прежняя серьезность.

– Я бы тебя сейчас затискал, но ты совсем как фарфоровая принцесса, прикасаться страшно, вдруг сломаю. Все, Сашок, я подремлю пока снаружи, врач сказал, тебе нужно отдохнуть.

– Я знала. – У Игоря округлились глаза, он немедленно наклонился ухом к сашиным губам, – Мне всю неделю снилось…

– Что снилось? – Он чувствовал, что Саша очень хочет поделиться чем-то важным, но накопленных сил едва хватало, она пыталась распределить их предельно аккуратно, и получалось не очень быстро.

– Ты даришь мне большущую… Красную розу… А потом мы вместе уходим… В закат… А еще ты был лысый… – она закончила и прикрыла глаза. Игорь тихо засмеялся.

– А лысый-то почему?

Саша не ответила. Она уже едва слышно посапывала, окунувшись в сон. Игорь отвернулся и уперся взглядом в стену палаты. По его щеке, не замечая свежих всходов щетины, стремительно скатывалась первая за долгое время слеза.

***

– Я принесла твои кроссовки… – Маша смущенно протянула пакет

– Хах, я их уже и не надеялся увидеть. Откуда они у тебя? Думал, в них теперь завхоз на картошку ездит. – Оба коротко рассмеялись.

– Родя… – Машины щеки быстро розовели, – ты не представляешь, как я испугалась. Я видела, как он в тебя выстрелил. Думала – все…

Родион хотел ответить, но что-то шевельнулось внутри, и он запнулся. Виталька Котов еще по горячим следам все ему рассказал. Теперь на Машу он смотрел совершенно другими глазами и думал – а кто еще из пары миллионов жителей этого города бросился бы тогда на помощь? Чувство стыда за то, как он в свое время отбраковывал ее за немодельные данные потихоньку заполняло Родиона изнутри.

– Ну чего ты стоишь? Проходи. У меня, правда, как обычно, свинарник. И кроме чая… – Он закрыл дверь, приобнял Машу за талию, приглашая пройти в свою берлогу, но вышло все иначе – Он остановился, и, не отнимая руки, ладонью другой погладил девушку по щеке – слегка приоткрыв ротик, она не отрывала от него взгляда огромных карие глаз. Родион обнял Машу обеими руками и поцеловал. Она сомкнула руки на его плечах.

Родион больше ни капли не сомневался в том, что делает. Быстрым движением задвинув шторы, он впервые за почти три года разложил диван, подхватил Машу на руки и аккуратно уложил на плед. На пол опускалась одна деталь одежды за другой. Девушка держала его так крепко, как будто боялась, что все происходящее – сон, который развеется от малейшего вмешательства. Она что-то тихо шептала, Родион не мог разобрать слов, склонившись над ней, и гладил ее по лицу. Разомкнув объятия, она поднесла его руку к губам и принялась горячо целовать…