Аркадий Никитин - Мельников

– Еще что скажешь?..

– В смысле?..

Санек искренне удивился

– Ну не знаю, мож тебе там еще лямов десять пообещали, если меня уберешь, твои братья по вере же не смогли. Ну че, давай! Давай, пристрели меня. – Родион хлопнул себя по бокам, – делай дело!

– Не-не, ты че! – Санек испуганно замахал руками, – ты че епт! И ваще, я не сомневался, что ты их там зароешь! И это, вот! Если че… – он неожиданно полез в карманы джинсов, сразу показавшиеся Родиону подозрительно оттопыренными, и извлек из каждого по толстенной пачке новеньких, но уже порядком помятых и пропитавшихся потом пятитысячных купюр. Родион спокойно спросил

– Это что?..

– Это твоя половина! Ну не половина, ща я с заднего кармана еще…

– Оставь себе.

– Пару сек, братан…

– Себе, говорю, оставь.

Обращаясь то ли к себе, то ли к молчащей все это время Евгении, то ли вообще ни к кому, Родион шептал.

– Пять лямов… А у Бурдло все это время в руках были ключи от рая.

– Че?..

Санек, похоже, совсем не был готов к такому повороту. Он окончательно смутился, и так и стоял застывший с охапками денег в каждой руке. Родион тихо спросил

– Еще что-то?.. – Санек не находил что сказать и тупо вращал глазами, – тогда уходи. Ну!

Повторять второй раз не пришлось, громко шлепая сандалиями, он исчез в водовороте лестниц, пару раз, правда, оглянувшись. Но попытки то ли извлечь из себя что-то осмысленное были бесплодны, и подъездная дверь вскоре гулко хлопнула. Родион вернулся в комнату и опустился на диван. Заурчал «спецтелефон».

– Мельников!

– Он самый.

На сводки с полей Родиону было совершенно наплевать, но что-то в голосе полковника показалось ему подозрительным

– Мужайся. В Нижнереченске смертник подорвал авто с твоими родителями. Остались только воронка и номера. Мне очень…

Спецтрубка мягко упала на диван. Внутри у Родиона все сжалось до размеров абстрактной математической точки. Схватив трясущейся рукой мышку, он принялся отчаянно щелкать, открывая ссылки одну за другой.

…Взрыв в Нижнереченске… …Причиной послужила разгерметизация баллона с газом… …Двое погибших…

Отшвырнув мышь, босиком он вырвался из квартиры и сбежал вниз по лестнице. Посреди пустого двора, с дрожащими губами и вздымающейся грудью, он стоял, сжав кулаки. Готовый вырваться наружу вопль сначала комом застрял внутри, а вскоре растаял…

Родион сел прямо на колючий асфальт и заплакал.

– Пожалуйста, прости! – голос Евгении дрожал, она сама как будто была готова заплакать, – это я во всем виновата! Если бы не я…

– Мяу?..

Родион резко поднял искаженное гримасой отчаяния лицо и обернулся на звук: автором этого совершенно осознанного, вопросительного междометия был небольших размеров кот (или кошка), медленно направляющийся к Родиону со стороны клумбы. И голос, и экстерьер кота показались Родиону невероятно знакомыми: котик был в камуфляжную полоску, с белыми лапами, одна щека у него была наполовину полосатой, наполовину белой. Он подошел к Родиону и игриво потянулся. Повинуясь вдруг возникшему «дежа вю», Родион протянул руку, чтобы погладить зверя, но его дружелюбная морда, клумба, огни фонарей – все вдруг качнулось, в глазах потемнело. Мгновенно он провалился в черноту.

Кошачий силуэт растаял в тенях беспокойно шепчущихся берез так же внезапно, как и появился.

Сознание Родиона то возвращалось фрагментами, то полностью покидало его. Иногда он ощущал толчки извне, явственно ощущал запах пыли, слышал отдельные звуки или бессвязные обрывки человеческой речи, но все же находился в пределах своего микрокосмоса, и единственное, что он осознавал на сто процентов явственно и рационально, – это то, что он все еще жив, а Евгения где-то рядом.

Нить времени и ткань пространства, оборвавшиеся в унисон, неторопливо, невозможно медленно, но все же становились вновь единым целым. Бытие обретало утраченную власть, Родион смутно ощущал себя то затерянным где-то в складках космической материи, скукоженным в позе эмбриона, то Насреддином, увлекаемым куда-то в неизвестность меднокрылыми джиннами, то гусеницей, обернувшейся в кокон и смиренно ожидающей перерождения.

Сильный удар обо что-то очень твердое позволил ему в полной мере осознать, что, собственно, есть такое «cogito ergo sum» – голова болела мерзко и глубоко, суставы затекли, дышалось тяжело, а «космическая материя» оказалась материей в самом буквальном смысле – Родион находился внутри грязного холщового мешка, в запястья больно врезались наручники.

– Э-э-эй!.. Эй! Ты тут?

Услышав тревожный звон знакомого голоска, Родион приоткрыл глаза. Немедля ни секунды, в мозгу пронеслись последние события, как хайлайты, предваряющие очередную серию теленовеллы. В душе клубком сцепились боль, обида и отчаяние, но ненадолго. Подобно волне, они быстро схлынули, оставив после себя горькое равнодушие. Не отдавая себе отчета, поймет ли невидимая спутница такой ответ, Родион кивнул.

– А я совсем как терминатор… – он едва шевелил губами, аккуратно процеживая фразы. Голова раскалывалась, за каждым произнесенным словом следовала отдача как от ружейного выстрела. – Лежу и думаю, как тебе ответить? Да? Нет? Не важно? Пусть все кругом горит огнем, а мы с тобой споем?.. – он поморщился и хотел потереть лоб ладонью, но руки крепко удерживала холодная сталь, – кот этот… Саша… Битва калькуляторов.… Это все были предвестники п**деца, а мы с тобой не доперли… – Евгения молчала. Судя по ощущениям, мешок с Родионом лежал на деревянном полу, который дрожал от частых шагов. Звучали голоса, о чем-то отрывисто перекрикивающиеся. Свет в мешок не проникал, и определить время суток не представлялось возможным, – я знаю, что ты сейчас скажешь. Плофти! Это фсе я! Это я виновата! – он как мог передразнил приятельницу по несчастью, – забей. Нихрена ты не виноватая. Это мне извиняться надо. Что тебе достался такой тюлень. М-м-м… – выстрелил приступ боли, но из-за своего скрюченного положения Родион не смог разобрать, где именно, – а сколько раз у меня было такое, что налажал. Ну или собирался… Вот прям как в некоторых игрушках перед замесом появляется кнопка «автоматический бой: жмешь, и комп за тебя все делает, а ты потом смотришь, че получилось. Столько раз я думал – вот бы мне такую кнопку… Компьютер сыграл бы лучше. А когда появилась ты…

Внезапно пол задрожал еще крепче, что-то мягко заурчало, и Родионов микрокосмос пришел в движение. Этот факт почему-то развеселил его, и он зашелся беззвучным смехом

– Облом, да? Мы на катере! Вот же она, моя яхта! Аахахаха!..

– Не надо. Прошу тебя. – в голосе Евгении звучала неприкрытая тревога, – прекрати паниковать раньше времени!