Аркадий Никитин - Мельников

– Самая большая – Звезда Востока…

– Ну слушай, бывают же совпадения… – Родион попытался улыбнуться, – посмотрю хоть на этого весельчака.

– Ты знаком с ним? –

– Нет. Как-то не срослось. По ящику что-то видел… То есть, слышал. Копни поглубже в моей кочерыжке…

Автоматчики в комбинезонах, медленно прогуливающиеся по палубе, недоверчиво косились на лежащего пленника, шепчущегося с самим собой. На море опустились первые сумерки. Родион молчал. Сознанию человека свойственно искать отдушину, насколько тяжелой ни была бы ситуация, и он нашел ее быстро. Рассуждал он, мысленно обращаясь к самому себе, так.

– Все, что случилось, – уже не имеет никакого значения. Жизнь она уже, считай, прожита. Ну и пускай. Mission accomplished. Оставить о себе добрую память получилось вроде как, а что там дальше по сюжету делать, я все равно не знаю. НПЦ с восклицательными знаками не стоят по углам в конце концов. Машу только жаль. Такое счастливое лицо у нее тогда было …

– Послушай, – серебряные колокольчики оборвали Родиона прямо посреди скорбных размышлений и обдали холодом как из морозилки, – не такой уж твой знакомый и весельчак…

– Почему?

– Ты сейчас куда смотришь?

– На Рафика…

Родион тупо уставился и несколько минут безотрывно глядел на экс-секретаря, облокотившегося на борт яхты чуть поодаль и без остановки трещащего по смартфону

– Да очнись ты наконец!!! – Евгения взвизгнула. Родион вздрогнул. Такой свою помощницу он не помнил, – возьми себя в руки! Их не вернуть! А ты – живой! И еще многое можешь исправить. Видишь вон тот ящик? – Родион сразу обратил внимание на потрепанный зеленый «гроб», лежащий посредине палубы, где как он решил, хранятся боеприпасы. – там ведь не пули.

– А что там?..

– Ядерная боеголовка.

– Ты так шутишь, да?

– Ничуть. Если бы твой взгляд не подзавис на этом субъекте… Короче. За шумом воды не слышно, но я прочла по губам. Они бросят яхту на причале в Сочи и нажмут на кнопку.

Родион ощупывал языком зубы, проверяя, все ли на месте и как будто не до конца еще понимал, о чем шла речь

– А нафига?..

– Фраза «распустится красный цветок священной войны» тебе ни о чем не говорит? Университет, ЕДЦ… – тут Евгения слегка запнулась, – …все остальное. Тебе еще нужен ответ? – Родион молча смотрел, как шевелились губы Рафика, – а знаешь, что он сейчас сказал? А? Дословно. «Может не будем резать ему голову? Это же средневековая дикость, давайте просто застрелим, слющай?» – Евгения весьма правдоподобна передразнила голос бывшего секретаря, – я вижу, до тебя уже дошло, что это снимут на камеру?.. Не молчи! Прошу тебя!

Родион на несколько секунд закрыл глаза, а когда открыл, их выражение изменилось, он тихо проговорил.

– Есть одна мысль… Сделай для меня кое-что.

***

Белый Лебедь все так же скользил вперед, не отклонившись от курса, ни на дюйм. Он лишь прибавил резвости и теперь изредка взлетал над поверхностью моря, парил несколько метров, и продолжал дальше резать его послушную ткань. На палубе больше не было шума и криков. Они остались где-то за пределами этого микромира, будто разместившегося на единственной странице безымянного комикса, и состоящего лишь из торжественной стихии кругом и яхты, уверенно сокращающей расстояние до пока еще невидимой, но уже полностью осязаемой цели, как опытный марафонец съедая последние километры дистанции.

На верхней палубе за штурвалом, изящно стилизованным под старинный, как и положено, стоял человек в синем комбинезоне с надписью «Garipov Yachting», держась за рукояти как будто слегка неуверенно

Системы очистки палубы работала на полную мощность, брезгливо смывая за борт кровавые ручьи.

Лишь несколькими минутами ранее Евгения выполнила просьбу – снизила уровень боли до нуля. Родион смог сломать большие пальцы рук, чтобы сбросить наручники. Вернуть все как было оказалось чуть сложнее, но результат оправдал все ожидания.

Расположившийся ближе всех к Родиону «монгол» не сдержал любопытства и, когда того вдруг затрясло и изо рта пошла пена, наклонился посмотреть, лишившись сразу автомата, ножа и жизни. Дальше все было делом техники. Последним, что увидел сосед «монгола», похожий на того, как брат-близнец, был тот самый армейский нож между глаз.

Палубой ниже было людно. Но стреляли террористы плохо – боясь то ли нарушить приказ, то ли повредить яхту, которой, все равно, предстояло пожертвовать.

Один за другим, с недоумением на лице и дыркой во лбу они падали на дорогой пол, а когда все было кончено – за борт.

Остался Рафик. Выбросив смартфон в море, зачем-то вытряхнув перед этим батарею из устройства, он умолял на коленях.

– Пращу тебя, не убивай! Пажялусьта, пощади! Я все, что хочещ…

Ни секунды не колеблясь, Родион выстрелил ему в лоб и пробормотал:

– Че мы, дикари что ли, головы резать…

Облака, жадно напитавшиеся последними солнечными лучами, сменили розовый на кроваво-красный, как будто в тон событиям, развернувшимся под их молчаливым взором. Лишь вдалеке, на линии горизонта, самый край неба еще розовел, и сквозь него пробивались и золотили гладь моря редкие лучи. Море говорило совсем негромко, как будто само с собой.

– …Вот ты какое, королевство красного…

Родион подумал, но не сказал вслух. Сил для этого не было. По одной пуле прошило обе ноги и правую руку. Еще одна жгуче коснулась края уха, и морской соленый ветер хватал и уносил прочь одну алую каплю за другой.

– Послушай, уже все. Теперь и правда все кончено! Давай, разрядим ее и повернем. Родион молчал. Лежащая в своем зеленом саркофаге смертоносная мумия тревожно попискивала. – тебе срочно нужна медицинская помощь!..

Евгения отчаянно умоляла, но получала в ответ только тишину. Наконец, Родион заговорил.

– Почему ты просто меня не остановишь? У тебя сто процентов есть на этот случай какой-то протокол безопасности?

– Нет никакого протокола! Я не могу ограничить твою свободу выбора – это мой главный принцип! – Родиону показалось, что она всхлипнула. – я всегда была счастлива поддержать твои благородные поступки. А теперь не знаю, как отговорить!..

– «Жек. Не надо меня отговаривать. Послушай, ты меня. – он поймал себя на мысли, что впервые говорит с Евгенией не вслух, а у себя в голове. – нельзя нам сейчас остановиться. Они не отстанут. У меня ведь еще сестра есть. Я не говорил? Хотя, ты, итак, знаешь. А Маша? О них ты подумала? Думаешь, хорошая жизнь наступит? Хватит.

На горизонте показалась и начала понемногу расти фосфоресцирующая точка. Родион приподнял голову и посмотрел вверх, потому что в нескольких местах облака неожиданно расступились, и прощальные лучи солнца устремились вниз золотыми потоками.