Аркадий Никитин - Мельников

– А я и не паникую… – Родион будто бы и в самом деле равнодушно вдыхал напитанный пылью воздух и слабо, но мерно шевелил губами, закрыв глаза, – я с самого начала… Ну тогда, ну…Ты поняла, когда, – Он вздохнул, – Чуял, что вот оно, понеслось. Началось все с тупого тяжелого предмета, кончилось им же. Мне вообще кажется, что единственный тупой и тяжелый предмет во всей истории это я…

– Что значит кончилось!? Что ты несешь?!

Родион хотел развести руками, но наручники вновь помешали.

– Не, ну а как?.. – Он говорил осторожно, чтобы не раздразнить боль, – пахнет водой… Мы в мешке… И судя по звуку – на корме моторной лодки… Сбросят в озеро где-нибудь в области… Поскорее бы уже…М-м-м… Придут на озеро какие-нибудь грибники, а тут – хоба! Я такой всплываю: преве-е-ед! Круто, да?

Но узнать, оценила ли Евгения крутизну этого гипотетического расклада ему не удалось, – содержимое черепной коробки завертелось воронкой наподобие воды, уходящей в слив, реальность сузилась до размеров точки и погасла.

***

– Сколько я был в отключке?.. Если честно, я думал, что все. А теперь даже как-то… страшно.

Какие-то секунды Родион еще надеялся, что все происходящее – очередной сумасшедший сон. Или на худой конец, результат курения спайса, не может же такое случиться на самом деле. Уж куда более реальным представлялся ему такой расклад: накануне вечером Санек наконец подбил приятеля затянуться химией. Наполнили легкие, а следом и мозги, продукты горения загадочного дерьма из пакетика, заботливо подброшенного в почтовый ящик, и возлежит будущий инженер Мельников на холодном линолеуме, с лицом образцового буддийского монаха в прилежных поисках нирваны, а оставленные воспарившим духом мощи неспеша покидает слюна, ленивой струйкой стекающая по губам, а вместе с ней и другие бренные жидкости неохотно оставляют родные пенаты, оскверняя потрепанный плед, заменивший иноческое одеяние. Но наручники и мешок никуда не делись, а перед глазами, все разгоняясь, скроллились картинки вчерашнего дня. Воспоминание о роковом звонке Ильи Александровича, которое память нащупала довольно быстро, казалось, должно было окончательно добить Родиона, но закономерного, казалось, эффекта не возымело – единственное, что он, пожалуй, по-настоящему чувствовал – это разочарование, от того, что развязка еще не наступила.

– Пять минут.

– Что, правда?.. Прикинь, голова перестала.

– Это я тебя… перезагрузила. Если б я могла…

Вдруг кто-то резко поднял мешок в воздух, вскрыл на весу и вытряхнул Родиона из его постылого микрокосмоса. Кувыркнувшись в воздухе, и жестко приземлившись на лопатки, Родион на какое-то время зажмурил отвыкшие от яркого света глаза, но едва он смог их нормально раскрыть, как замер, затаив дыхание – ни его положение в пространстве, ни безнадежность ситуации – его обступали с десяток амбалов с автоматами. И не в них было дело, и не в том, что лежал он на палубе роскошной яхты, покрытой, каким-то очевидно очень дорогим деревом, а в безмолвном величии открывшегося вида. Вода, столько воды! И на ее темно-синей, почти черной, бескрайней поверхности, в линии горизонта, встречавшейся с розовеющими по краям облаками, скользили, бегали, переливаясь, блики вечернего солнца. На яхте несмотря на то, что сумерки еще не наступили, уже горели огоньки подсветки, облепившие ее стальное тело наподобие колонии светлячков. Творилась незнакомая магия, и невозможно было оторваться от нее, пропустить хотя бы один взмах палочки. И когда несколько незнакомцев без какой-либо команды бросились к лежащему и принялись избивать его, кто руками и ногами, кто прикладом оружия, Родион, не обращая внимания на боль, искал взглядом встречи с этими невероятно живыми, как будто нашедшими идеальное место для инкарнации, и медленно густеющими в своих красках облаками…

– Ты убавила мне уровень боли да?..

Били Родиона как-то странно, вроде бы и с удовольствием, сознавая, что обезвреженный противник наконец-то не сможет ответить, но и убивать или серьезно калечить, похоже, не собирались. Разве что, чей-то крупный и тяжелый сапог как маятник с упорным постоянством снова и снова втыкался в живот практически без замаха. Он хоть и не ощущал на сто процентов, но хорошо представлял себе возможный ущерб и как мог пытался сложиться и закрыть коленями жизненно важные органы. –

– Нет, я не могу…

– Евгения снова не договорила. Родион слушал мерное урчание двигателя и раздраженно воротил лицо от очередного тычка, разделявшего его с волшебством на очередной миг…

Когда нападавшие остыли и отошли чуть назад, все еще держа Родиона на мушке, он сплюнул кровь и безразлично оглядел их – все как один похожие друг на друга со смуглыми азиатскими лицами, в одинаковых голубых комбинезонах с эмблемой в виде паруса – и быть бы им всем развеселой командой моряков, но у каждого было по стволу, а то и два. Вид «команды» Родиона немного раззадорил, он насколько смог приподнял голову и крикнул:

– Эй, уроды! Вы меня топить будете, не? Или еще покатаете?

По-русски понимал, видимо, только один – мордатый, пухлощекий, с тонкими ухоженными усиками, всем кроме сигареты за ухом напоминающий Чингисхана из учебника по истории – он зашипел, сделал воинственную гримасу, выхватил пистолет и, что-то со злостью бормоча, с силой приставил дуло Родиону к виску, но непонятно откуда выскочивший низкорослый кудрявый субъект в белых брюках и клетчатой рубашке подскочил к «монголу» и с размаху отвесил ему пощечину.

– « Хозяин доверил нам Белого Лебедя! – еще одна пощечина, – довериль бальщое дело! А ти что хочещ? – кудрявый замахнулся еще раз, но остановился, – хозяин даль задание привезти его живым! А ти хочещь щтоби он кровью истек? Ты тоже тагда кровью истечещь! На место свое возвращайся!

Родион сразу среагировал на знакомый голос с характерным акцентом и наблюдал эту сцену с самого начала. Он быстро узнал в «кудрявом» личного секретаря Соколовского. «Монгол» с виноватым видом отошел в сторону, Рафик, погасив страсти, ненадолго ускользнул по лестнице вниз, вернулся с телефоном в руке, и уединился на другом конце палубы.

– Я уже слышал про этого лебедя…

Родион изо всех сил старался шевелить распухшими губами как можно незаметнее, вроде чревовещателя.

– «А в моей базе как раз такой имеется! – Евгения в подобных уловках не нуждалась и среагировала молниеносно, – Белый лебедь: одна из пяти моторных яхт, принадлежащих известному российскому предпринимателю Гарипову Рустаму Ильдусовичу, соучредителю ООО «ЮжНефтьТранс» и обладателю контрольного пакета акций…

– Стой! – Родион поморщился, – яхты у него как называются?