Юлия Корнеева - Велька и Ромка против черных карликов

– Нет, не на все четыре стороны, – поправил сестру Ромка. – А туда, где есть отсюда выход.

– Хорошо. Только сделаем по-моему, – немного подумав, вынес решение Шамус. – Ваши друзья – этот зверек и унылый парень – останутся у меня, пока вы не принесете мне платье, о котором говорите.

– Но где мы найдем вам платье под землей? – удивилась Велька.

– А и не надо под землей, – неожиданно покладисто согласился лепрекон. – Я выведу вас отсюда в город, и мы встретимся с вами на том же месте ровно через два часа. Только когда мы вновь встретимся у вас в руках должно быть самое волшебное, самое необыкновенное платье для моей дочурки, – предупредил лепрекон.

Проплутав по темным коридорам и закоулкам подземелья, путешественники ясно поняли, что, если бы не помощь лепрекона, то целые годы жизни ушли бы у них на поиск выхода из этого мрачного лабиринта. Шамус не поскупился на подарок для любимой дочери, и благодаря его щедрости Ромкин рюкзак потяжелел на вес кожаного кошеля, доверху наполненного монетами из чистого золота.

По крайнее мере первую часть договора лепрекон выполнил: вскоре Ромка и Велька, щурясь от яркого солнца, вылезли из канализационного люка в самом центре городка Дюссель-Муссель.

В деле приобретения платья Ромка очень надеялся на сестру. По части покупок она была специалистом высочайшего класса. Ромка рассчитывал, что и на этот раз Велька не подведет и, как всегда, оперативно справится с поставленной задачей.

Вот только где в этом городке магазины? Шамус любезно сообщил детям его название, но не уведомил о расположении торговых улиц, и сейчас Ромка с Велькой растеряно застыли в самом центре городской площади, пытаясь определиться, в какую сторону им следует идти.

– Улыбочку! – раздался радостный вопль, и на мгновение Ромку и Вельку ослепила яркая вспышка.

– Чудесная фотография! Просто замечательная! – едва открыв глаза, услышали они все тот же восторженный голос.

Перед братом с сестрой стоял высокий худощавый человек, одетый, несмотря на жару, в теплый вельветовый костюм с бабочкой и мягкую бархатную шапочку с пером. Но главным его украшением была не одежда, а ослепительно-широкая улыбка, демонстрирующая все тридцать два зуба. На плече у незнакомца болтался портфель на длинном ремешке, а в руках он держал странный агрегат, очень похожий на допотопный фотоаппарат, виденный Велькой и Ромкой в старых фильмах.

– Нам не нужна фотография, – сразу же внесла ясность Велька, потирая рукой еще не привыкшие к солнечному свету глаза. – Что вы лезете со своей вспышкой. Разве не видите, что мы только что выбрались из темного люка?

– Конечно, видел, – радостно закивал головой фотограф, не переставая улыбаться. – Вы же туристы, а первое впечатление самое важное!

– А откуда вы узнали, что мы туристы, и при чем здесь наши первые впечатления? – поинтересовался Ромка, которого чересчур улыбчивый фотограф уже немного утомил. Ведь дорога была каждая минута, а жадному, расчетливому лепрекону Ромка не очень-то доверял. Ему казалось, что Шамус вполне способен передумать и оставить у себя Краблика и Теня, если они с Велькой не поторопятся.

– Ну, во-первых, наш городок Дюссель-Муссель – совсем крошечный, и мы все друг друга знаем, – обстоятельно начал пояснять фотограф. – А во-вторых, я же фотограф впечатлений. Вот посмотрите вы на мою фотографию, и не только увидите, в каком виде вы вылезли из люка, но и ощутите, какие чувства вы при этом испытывали, какие мысли вас одолевали.

– Ух, ты! – восхищенно протянул Ромка, заинтересованный объяснением фотографа. – Значит, смотришь альбом и как бы переживаешь заново свое путешествие?

– Не как бы, а просто переживаешь! – торжественно поправил его фотограф. – Вот, глядите, какая фотография получилась. И стоит всего ничего – полдара.

И фотограф, отодвинув заднюю стенку своего агрегата, вытащил плотный кусок картонки, на котором были запечатлены путешественники. Этот снимок нельзя было назвать чудом фотографического искусства. Непонятно по какой причине фотограф выбрал наихудший ракурс для того, чтобы отобразить брата с сестрой.

Вылезающий из люка Ромка так затейливо изогнулся, что походил накакого-то гигантского паука. А грозно возвышающаяся над ним Велька имела вид истинного мастодонта со слоноподобными ногами и маленьким, искривленным недовольной гримасой, лицом. Взяв в руки фотографию, Ромка отчетливо ощутил чувство смятения и растерянности, испытанное им минуту назад.

И тут внезапно он вспомнил фотографию молодого Зевса с длинноволосой красавицей. «Так это было никакое не наваждение, а фотография, передающая впечатления, – подумал Ромка. – Я просто испытал чувства, которые ощущали Мудрец и эта девушка. Похоже, они ужасно любили друг друга».

– Ну и красавица я здесь получилась, – придирчиво рассматривая свое изображение, иронично заметила Велька. – Волосы торчком, одежда мятая, нос перепачкан землей, – говорила она, одновременно пытаясь устранить перечисленные недостатки. – Мне такая фотография не то что за полдара, а даже даром не нужна, – оттирая платком нос, категорично заявила она.

– Не нужна, – печально повторил фотограф, и улыбка на его лице мгновенно потухла, уступив место горьким складкам в уголках рта. – Тогда я ее сложу к невостребованным фотографиям.

Ромке стало очень жаль фотографа, когда он увидел, сколько невостребованных фотографий лежит у него в пухлом альбоме, извлеченным из портфеля.

– Слушайте, вы бы лучше фотографировали людей на праздниках, – посоветовал Ромка фотографу. – А не подкарауливали их вылезающими из канализационных люков. Если бы вы запечатлевали людей в момент радости и веселья, они более охотно раскупали бы ваши фотографии.

– Вы так думаете? – недоверчиво произнес фотограф. – Наверное, вы правы. Может быть, мне стоит отправиться в нашу столицу на фестиваль. Наверняка там будет много веселых людей, и я поправлю свои дела. Вы знаете, что Всевидящее око, чтобы сохранить свой образ в веках, согласился позировать для портрета лучшему художнику Абрадара – господину Фильдеперсу? Он должен прибыть в столицу к открытию фестиваля. Может, мне посчастливится увидеть этого признанного гения.

– Вы имеете в виду Всевидящее око? – с любопытством уточнил Ромка, вспоминая рассказ Лешего об этом таинственном, необщительном провидце.

– Ну что вы! Я говорю о господине Фильдеперсе, – с чувством произнес фотограф. – У нас с ним много общего. Оба мы запечатлеваем на холсте человеческую натуру во всех ее проявлениях, только он это делает при помощи кисти, а я использую мой фотографический аппарат.