Владислав Алейников - Энтропия

– Вы приехали, – прозвучал приятный женский голос.

– Мы приехали, говорит, – повторил я сказанное для ушедшего в свои мысли Кирилла.

– Ненавижу этот город, – ни с того ни с сего заявил он.

– А мне кажется, тут мило, – попытался я перевести на шутку и снять повисшее в воздухе напряжение.

– Я поступал здесь в технолагу, – продолжил Кирилл.

– Ты не рассказывал.

– Я никому этого не рассказывал. Я поздний ребенок в семье. Мы жили бедно. Очень. На своем выпускном, я был в туфлях двоюродного брата. Они оказались на два размера меньше моего, и я каждые полчаса убегал в туалет, снимал обувь и разминал задеревеневшие пальцы на ногах, пока все жрали по углам водку и лапали подвыпивших одноклассниц.

– Прости, я не знал.

– Матери было шестьдесят пять, отцу за семьдесят, когда я из Серпухова поехал сюда поступать. Я проходил на бюджет. Они так радовались, что мне удастся вырваться в люди. Батя даже занял денег, и мне купили хороший костюм и туфли из натуральной кожи, собрали в дорогу и я поехал сдавать экзамены. Я бы сказал, что даже неплохо справился и попал в списки на зачисление. Я уже позвонил домой и обрадовал своих, когда в последний момент меня выкинули за борт. Скорее всего, запихали кого-то. Чьего-нибудь сыночка или внучка – да как обычно. Ходил я в деканат, ругался с приемной комиссией – все без толку. Мне говорили, мол, я что-то напутал и в списки на зачисление я не попадал. Сука! Будто бы я слепой! А вернуться я не смог. Не знал что сказать: «Здрасти, я тупой», или: «Мам, пап, меня не взяли, потому что вы не занесли бабла. С нищими, такими как мы, порой так поступают. Все хорошо, не парьтесь».

Кирилл приоткрыл окно и стер пот со лба.

– Короче, я им соврал. Сказал, что приступил к учебе, а сам решил поступать на следующий год. На этот раз, даже если не получиться пройти на бюджет, решил учиться платно на коммерческой основе. Для этого нужны были деньги, и я, конечно же, пошел работать. Месяц был грузчиком в порту. Сорвал спину, а зарплаты хватило только на оплату комнаты в коммуналке и согревающую мазь. Затем крутился на рынке, раздавал листовки, иногда армяне просили меня следить за их лавкой. В целом, зарабатывал не больше чем в порту, но хотя бы спина не болела. Один тип, который там постоянно ошивался, сам вывел меня на разговор о нужде и деньгах, предложив подзаработать. Нужно было толкать на этом же рынке шмаль.

– Ты торговал травкой? – от удивления я выпучил глаза.

– Да, пришлось. Это оказалось намного прибыльней, чем варить кофе в Старбакс или раздавать флаеры прохожим. Я думал, что это временно, что накоплю денег и отскочу, позабыв все и всех. Но настало время сдавать экзамены, а я на них даже не пришел. К этому времени я оброс связями, клиентурой. Порой я в день зарабатывал больше чем мои старики за месяц в те времена, пока они еще в силах были пахать. Я решил, что я король жизни. Снял квартиру с хорошим ремонтом и видом за окном, купил себе тачку. Выходные зависал в клубах, бухал, цеплял баб. Это продолжалось два года. Родителям почти не звонил и не приезжал. Плел им про то, что занят учебой, что я уже чуть ли не доктор наук, а сам снабжал местных торчков куревом. В один день мать позвонила и сказала, что отца не стало. Я пообещал, что приеду, но не сделал этого – не мог оставить бизнес. В день его похорон она звонила мне несколько раз, но я так и не взял трубку. Мне нечего было ответить. В конце дня пришла смска: «Прости что побеспокоила, ты, наверное, был занят. Отца похоронили. Все прошло хорошо, много людей пришло с ним проститься. Приезжай, как выдастся случай».

По лицу Кирилла текли слезы.

– Через три недели соседка тетя Соня позвонила мне и сказала, что мать ночью увезли на скорой, что ее разбил инсульт. Я бросил все дела и полетел скорей в Серпухов. В больнице мне сказали, что она уже умерла, так и не приходя в сознание, а я, сука, я ей даже так и не перезвонил! В квартире были расставлены распечатанные на цветном принтере мои фотографии на фоне университета, которые я периодически присылал, для поддержания легенды. Знаешь, как я возненавидел себя?

Я промолчал.

– Я не узнал ее на похоронах. Она так изменилась за эти годы. Постарела, высохла.

Кирилл зарыдал. Закрыв руками лицо, он захлебывался собственными слезами.

Я сидел и молчал, положив руку ему на плечо. Я не знал что сказать, я был в растерянности. Его откровение меня ошарашило. Мы дружили с ним уже не первый год, но в тот день, я словно познакомился с другим человеком. Мне он всегда казался беззаботным и избалованным, готовым на любую авантюру ради эмоций и приключений. Оказалось, что все то, что я раньше в нем видел, это хорошо подобранная под форму лица театральная маска, скрывающая за собой боль и скорбь, разрывающие его на части.

– В то время пока я был в Серпухове, всех моих подельников принял наркоконтроль. Меня они не сдали. По-видимому, их адвокаты пытались разбить групповой признак. Мне неизвестно чем все это для них закончилось. Наверное, получили по десятке на каждого, не меньше. Если честно, то я даже и не узнавал. Через полгода я продал родительскую квартиру – не мог в ней находиться. Переехал в Москву. С этих денег сделал первый взнос по ипотеке, устроился в агентство и вот – снова оказался в этом проклятом для меня городе.

В его ухмылке чувствовалась вложенная в нее злая ирония.

– На этот раз ты делаешь то, за что твои родители обязательно гордились бы тобой.

– Я знаю, – он приобнял меня. – Спасибо. Спасибо что выслушал.

Рядом с тем местом, где мы остановились, был в ход в кофейню. Пространство перед ним, включая парковку, просматривалось установленной над дубовой дверью видеокамерой.

– Ну что, пошли? – спросил меня Кирилл. – Или ты так и будешь сидеть без дела в надежде получить сигнал из космоса или откуда ты их там получаешь.

– Думаешь, что они дадут нам видеозапись?

– Прострелишь охраннику колено. Я видел у тебя пистолет.

Кирилл показал на бардачок.

– Черт, – тихонько выругался я про себя. В спешке забыл выложить его на даче. Опрометчиво, конечно, таскать за собой по всей стране орудие преступления.

Я быстро вытащил Беретту из бардачка и спрятал ее под своим сидением.

– Я посмотрел в интернете, там пишут, что обойма Беретты вмещает в себя пятнадцать патронов. Ты пока был на заправке, я насчитал четырнадцать – в кого стрелял?

– По воробьям, – нехотя буркнул я.

– А этот воробей был на двух больших ногах и без крыльев? – прищурив глаз, косился на меня Кирилл.

– Пошли уже.

В заведении приятно пахло свежезаваренным кофе. Кондиционеры нагнетали свежесть, а, доносящийся из закрепленных по углам динамиков лаунж, действовал как успокоительное, заставляя расслабиться и сеть в кресло. На выкрашенных в белый кирпичных стенах, красовались многочисленные фотографии пьющих кофе знаменитостей, например таких как: Вуди Аллен, Фрэнк Синатра и Нельсон Мандела. В их ряды затесался даже сидящий с кружкой на своем диване в халате горчичного цвета Гомер Симпсон. Я нашел эту выходку дизайнера весьма забавной.