Оливия Штерн - Ее нежеланный лорд [= Фарфоровая бабочка] [litres]

Льер ткнула пальцем вверх.

Рой пожал плечами. Не с его никудышным образованием вести беседы об артефакторике.

– У вас под кожей, мой дорогой, зашит артефакт, одним из компонентов которого является сердце ребенка, погибшего в утробе, – тяжело сказала Льер. – Видите, звучит неприятно. Но тем не менее этот артефакт позволил вам регенерировать полностью и всего лишь… за два дня.

– С-сколько? – упавшим голосом переспросил Рой.

– Два дня, – повторила Льер.

А ему показалось, что потолок с размаху рухнул прямо на него, погребая под обломками. Мир стянулся в точку, испепеляюще-жаркую, а в совершенно пустой голове зародилась только одна мысль.

Бьянка!!!

Он же… перед тем, как выйти на улицу, запер ее! Да еще и запретил выпускать!

– О боже, – резко выдохнул он.

Сел на постели, быстро огляделся. Под простыней, которой его укрыли, не было ровным счетом ничего. Так на улицу не выйдешь.

– Дайте мне одежду. Умоляю.

– Куда вы собрались? Вам бы еще полежать. – Льер пожала плечами. Ее красивое лицо напоминало точеное личико дорогой куколки. Чересчур спокойное. А его сердце бухало барабанной дробью, отдаваясь в висках тугими ударами пульса.

– Одежду! – рявкнул Рой.

И, опомнившись, попросту сполз на пол, на колени перед своей королевой. Уткнулся лицом в подол ее платья и простонал:

– Умоляю, Льер… ваше величество… дайте мне что-нибудь… мне очень надо… домой.

– Да что с вами такое?

Неловкое, пугливое прикосновение к голове, тонкие пальцы запутались в волосах.

– Рой, – шепотом позвала она, – что случилось?

– Выходя из дому, я запер в подвале жену. И запретил ее выпускать, – выдохнул он.

Льер хмыкнула.

– В самом деле, домой вам нужно, проказник вы этакий.

Она быстро поднялась, отвернулась, а потом, отводя глаза, сунула Рою в руки ворох какой-то одежды. А поверх – коробочку из ювелирного салона.

– Это, насколько я понимаю, тоже ваше. Хозяин салона принес, пока вы спали.

– Да, да… мое… наверное…

И пока он торопливо натягивал штаны и рубашку, королева говорила:

– Поищите причину в этой книге, лорд Сандор. Там много… интересного можно найти, если читать внимательно. И то, чего лишили убитую девушку, может быть использовано с очень благой целью. Это, конечно, эгоистично, но… Иногда собственное счастье ставится превыше благополучия других, так ведь?

– Книгу! – рыкнул он, протягивая руку.

И, когда пальцы сомкнулись на потертом переплете, перехватил тонкое запястье Льер, прижался к нему губами.

– Простите меня, ваше величество. Прошу, не сердитесь. Мы еще обязательно поговорим, и не раз… но сейчас…

– Да бегите уже, – она понимающе улыбнулась, – думаю, она вас дождется. А поговорить поговорим. Артефакт из вас еще доставать нужно, а перед этим еще и настраивать.

Рой только и запомнил, что руки у Льер пахли малиной и цветами. Даже и в голову не придет, что эти же руки могли изготавливать артефакты из какой-то совершенной дряни.

А потом он бежал, не видя перед собой ничего и едва понимая, куда нужно свернуть.

Задыхаясь, молотил в дверь собственного дома, и, когда ему открыли, заорал:

– Где она? Где Бьянка?!!

Служанка опешила и побледнела. Но затем взяла себя в руки и голосом, полным оскорбленного достоинства, ответила:

– Ну как где, милорд, в подвале. Вы ж сами сказали, что убьете любого, кто ее выпустит.

Рой застонал. Всучил книгу и коробку с украшением женщине и помчался в подвал. Сердце замирало в дурном предчувствии.

Руки тряслись, когда он сдергивал тяжелый засов.

Рванул дверь на себя, едва не выворотив петли.

И почувствовал, как кровь стынет в жилах.

Магкристаллы, сложенные кучкой на бочке, все еще давали достаточно света. Бьянка, бледная и неподвижная, лежала, вытянувшись, на полу и в светлом платье походила на сорванный и брошенный кем-то экзотический цветок. Ее глаза были закрыты, светлые локоны растрепались, расплескались вокруг головы небывалым белым пламенем. Она не шевелилась.

– Бьянка, – севшим голосом прошептал Рой.

Неужели – все? Вот так, запросто. Месть Роланду Эверси по полной. Но он ведь… не хотел… просто так вышло.

Он вздрогнул. И поймал себя на мысли, что попросту боится – до дрожи в коленях боится сделать шаг, прикоснуться к ней и ощутить холод смерти.

Трус. Ничтожество.

Но ведь он привык видеть мертвых и привык убивать сам. Так отчего же так страшно и так больно? Как будто одну за другой тянут из самого сердца невидимые струны, и оно лопается, расходясь кровавыми ошметками в груди, и застывает воплем на губах…

Рой стиснул кулаки и шагнул вперед. А потом опустился на колени рядом с этим дивным, сорванным и растоптанным цветком, заставил себя протянуть руку и приложить пальцы к тому месту, где должен был биться пульс.

И тут же его накрыло волной облегчения. До дурацкого смеха. До звездочек перед глазами.

Бьянка была теплой. И ее сердечко билось.

Рой аккуратно приподнял ее, усаживая. Голова девушки беспомощно мотнулась, но глаза оставались закрытыми.

– Бьянка, – позвал он тихо, – Бьянка!

И, не удержавшись, обрисовал подушечкой большого пальца линию точеного подбородка.

Она дернулась от этого простого и одновременно очень интимного прикосновения.

Затем медленно и как будто неохотно приоткрыла глаза, уставилась на Роя затуманенным взглядом, с трудом узнавая.

– Бьянка, – повторил он, – пожалуйста… держись. Сейчас я отнесу тебя наверх, и тебе приготовят теплую ванну. И бульон, куриный бульон.

– А-а, – протянула девушка, буравя Роя все тем же малоосмысленным взглядом, – лорд… Сандор. Вы циничный… мерзавец. Видеть вас не желаю. Ненавижу вас, и… подите прочь. Да, подите…

И в этот миг прочувствованную речь Бьянки прервала самая вульгарная икота.

Рой подхватил ее на руки, попытался поставить на ноги, но Бьянка не желала стоять, сползая по стеночке вниз.

«Да она же попросту напилась!» – вдруг понял Рой и обрадовался, сам не до конца понимая чему.

Возможно, тому, что пьяненькая Бьянка не набросилась на него с кулаками и даже не слишком напористо гнала прочь от себя.

А возможно, тому, что именно так она сражалась за свою жизнь. Вино вместо воды и вместо еды, вот как. Ледяная колючка не сдалась, не сложила лапки и не умерла в скорби по выпоротой заднице. Она так и осталась непобежденной.

Радость охватила его цветным вихрем. На душе стало легко, как будто весна добралась до этого холодного подвала, вокруг закружились яркие цветы. И Рой снова рассмеялся, подхватил Бьянку на руки.

– Н-не троньте м-меня, – пробормотала она в полусне, – вы, грязное… животное.

И слабо ударила его по плечам маленькими кулачками.

А он смеялся, рассматривая вблизи ее совершенное нежное личико, вдыхая винный запах – казалось, Бьянка вся им пропиталась, – любуясь бледными, чуть приоткрытыми губами.