Джонатан Ховард - Иоганн Кабал, детектив [litres]

– Я закрывал дверь, а этот сунул руку прямо в проем. Мне показалось, что дверь его едва коснулась, но тут он начал приплясывать, заявляя, будто я сломал ему кость, он истекает кровью и прочее, и прочее.

Затем Дорффман высказал все, что думает о Габриэле Зоруке, разыграв короткую и оскорбительную пародию, при этом он скривил рот так, что тот напоминал маску для театральной трагедии. Нижняя губа подрагивала, когда он, как щенок с покалеченной лапой, протянул свисавшую кисть. Представление продолжалось секунд тридцать, несмотря на то, что капитан и Кабал глядели на него с каменными лицами.

– Итак, – Штен попытался остановить Дорффмана прежде, чем тот решит добавить комический монолог к этой потрясающей антрепризе, – вы сочли, что герр Зорук преувеличивает.

– Да, сэр. Не хотелось бы нелестно отзываться о пассажирах, – надменно заявил стюард: он явно был из тех, кто с радостью плохо отзывался о пассажирах. – Но дверь едва коснулась его. Все было вот так, – он легонько хлопнул себя по тыльной стороне правой ладони и продолжил изображать Зорука, теперь добавив к этому всхлипы.

Терпение Штена лопнуло. Пока Кабал, прислонившись к стене, изучал ногти, Дорффман получил неплохое представление о том, какую долю уважения нужно выказывать пассажирам и старшим по званию.

Позже, когда они спускались на палубу первого класса, капитан сумел слегка подавить гнев и поинтересоваться мнением Кабала относительно свидетельских показаний.

– Бесполезны, – заявил Кабал. – Доктор лишь смутно предполагает, что Зорук не совсем точно объяснил появление травмы. Что касается стюарда Дорффмана, я бы не стал полагаться на его слова, даже если спросил бы, день сейчас или ночь. Он, несомненно, считает, что инцидент с дверью и яйца выеденного не стоит, а мы со своей стороны можем предположить, что Зорук все выдумал, дабы объяснить порез на руке. Пока все, что касается его дела, слишком зависит от обстоятельств.

– Получается, утро мы потратили впустую.

– Не совсем. По крайней мере, у нас есть ряд логичных аргументов против Зорука. – Кабал взглянул на собственную руку. – Я знаю, что повредил правую руку напавшего на меня. Я понятия не имею, насколько сильно, но точно до крови. Следовательно, у напавшего – или напавшей – имеется недавний порез на руке.

– То есть мы возвращаемся к началу и проверяем всех, – вздохнул Штен.

– Пассажиров и экипаж в соответствие с вашими изначальными распоряжениями. Если мы хотим, чтобы расследование имело силу, проверить необходимо всех и каждого. Никаких исключений. Нам повезло, что количество потенциальных подозреваемых относительно невелико и неизменно. Никто не придет и не уйдет, разве что через окно или эксплуатационный люк, а таких людей едва ли можно считать виновными в нашем случае.

– Верно, – Штен предпочел не обращать внимания на колкость. Ему явно не импонировала картина корабля, с которого трупы падают, как листья с дуба осенью, однако от человека, почти ставшего жертвой, подобное заявление нельзя было назвать предвзятым. – Живым спуститься с корабля можно только на энтомоптере.

– Энтомоптере? – переспросил Кабал. Он скорее доверил бы свою жизнь куску парусины, чем энтомоптеру. Хотя он и был ученым и ярым сторонником прогресса, вращающиеся крылья летающих машин казались ему уж больно заумными. Одна только сложность крепления крыльев, которые в полете быстро описывали восьмерки и потому были едва видны, выступала камнем преткновения для Кабала. Любой слишком изощренный и слишком скоростной механизм сулил неприятности.

– Да, – Штен подбородком указал наверх. – Наверху расположена палуба с энтомоптерами. Думаю, ее сделали для того, чтобы VIP-пассажиры могли сходить и подниматься на борт по ходу путешествия. Нет необходимости ехать в аэропорт. – Он пожал плечами. – По мне так лишний вес и никакой пользы. Если они настолько ненормальные, что обзавелись энтомоптером, почему бы им весь путь не преодолеть на нем.

– Но тогда никакого комфорта, – заметил Кабал. Штен недовольно кивнул, но он уже думал о другом: – А сейчас на борту есть энтомоптеры?

– Нет. Во время сдачи корабля тестировали палубу. Стопоры работают на ура, палуба прочная и выдержит жесткую посадку. Я лично наблюдал, как шесть аппаратов садились и крепились тросами на случай плохой погоды – то еще зрелище. Тогда, собственно, и решили, что испытание прошло успешно. Однако случай типичный. Кораблю всячески стараются добавить функций, но, как только его сдают и пассажиры оплачивают перелет, никто даже не интересуется, как все работает. Ни разу! Бесполезная трата времени, денег и усилий.

– Возможно, все изменится. Насколько широко рекламировали судно?

– Не слишком. Все делалось в спешке из-за миссии с поставкой провианта. Да уж, если не учитывать это и гражданские беспорядки перед отлетом, не самый славный первый полет, верно? – капитан тяжело вздохнул, и Кабал догадался, что тот думает о ДеГарре и проблеме с Зоруком. – Совсем бесславный.

Весь день Кабал чувствовал себя уставшим и подавленным. Он съел сосиску с какими-то маринованными овощами, залил все белым вином, которое подали в до нелепости вместительном бокале – все это в гордом одиночестве, радуясь, что не приходится разыгрывать детектива перед мисс Бэрроу. Его слегка удивило, что первоначальное расследование капитана, которое привело к аресту Габриэля Зорука, оказалось не столь тщательно спланировано, как он полагал вначале. По сути, капитан просто сообщил старшим офицерам, что они ищут человека с пораненной рукой, и один доложил, что видел свежую повязку на кисти Зорука тем утром. Вот и вся дотошная полицейская работа.

Учитывая, что дело против Зорука едва не разваливалось, капитан все-таки последовал предложению Кабала и сделал то, что должен был изначально. Его офицеры обошли все каюты и рабочие места, заглянули на каждую койку и с тысячей извинений проверили каждую руку на борту. Курс был правильным и логичным, тем более удручало, что он вел в никуда.

Пусть даже расследование капитана показало, что Зорук единственный пассажир на борту «Принцессы Гортензии», у кого была травма, дело все равно рухнет в суде, поскольку звездный свидетель обвинения – устрашающий герр Майсснер – испарится. Как только они прибудут в Сенцу, Кабал со скоростью игривого и напичканного стероидами кролика сбросит личину незадачливого Майсснера в ближайшее мусорное ведро и устремится навстречу свободе. При условии, что ему удастся избежать столкновения с полицией, которое незамедлительно устроит в аэропорту мисс Бэрроу.

Он нащупал ручку выкидного ножа в кармане и прикинул самый быстрый и надежный способ это предотвратить. Но то была лишь мысль. Кабал просто взвешивал возможности, прекрасно отдавая себе отчет, что ситуация должна стать совсем отчаянной, чтобы он решился убить мисс Бэрроу. Несомненно, имелись более элегантные, пусть и не столь скорые и верные, способы противостоять ее бескомпромиссной морали. Вот только он никак не мог придумать метод, который оказался бы еще и практичным, и потому пребывал в подавленном настроении.