Джонатан Ховард - Иоганн Кабал, детектив [litres]

Однако он ничем не выдал, что собирается продолжить свое расследование. Кто-то на этом корабле желал причинить ему вред, так что он не собирался раздавать листовки со своими планами, которые могли бы достичь нежелательных ушей. Он будет действовать медленно и четко, соберет все факты установит личность нападавшего, и тогда…

Кабал как раз обдумывал, каким образом лучше всего изолировать и уничтожить добычу, когда Леони Бэрроу испортила ему все удовольствие – быстрым шагом она подошла к их небольшой группке и сообщила ему, но достаточно громко, чтобы остальные тоже расслышали:

– Герр Майсснер! Они поймали человека, пытавшегося убить вас!

Какая незадача, когда тебя опережают. Все сладостные планы Кабала о том, как он, предварительно связав по рукам и ногам, вытолкнет напавшего на него из люка в днище «Принцессы Гортензии», чтобы посмотреть, как тому это понравится, рухнули в мгновение ока. А все потому, что капитан выполнил в точности то, что собирался, и провел тщательное расследование. Он воспользовался самым неопровержимым фактом из свидетельств герра Майсснера и прочесал каждую палубу на судне. Теперь в свободной каюте второго класса, которая превратилась в импровизированную камеру и допросную, Штен и – после препирательств, основным аргументом которых являлось, что он единственный госчиновник на борту и, следовательно, должен присутствовать, а также ряда выдуманных цитат из несуществующих правительственных директив – Иоганн Кабал сидели напротив подозреваемого в попытке убийства.

Габриэль Зорук не выражал особой радости от своего присутствия. Взлохмаченный, небритый, ни галстука, ни бабочки, пиджак помят. Сейчас он куда больше походил на революционера, чем когда извергал опрометчивые политические заявления накануне. Сегодня он, напротив, не проронил ни слова. Просто сидел, сложив руки на коленях, и прожигал взглядом Штена, а временами и Кабала, который расположился по правую руку от капитана, чуть позади него.

Штен тоже сидел молча, читал записи на листе бумаги, закрепленном на планшетке, и демонстративно игнорировал испепеляющий взгляд Зорука. Мундир капитана был очень нехарактерно расстегнут, но, возможно, он лишь хотел привлечь внимание к револьверу в кобуре – темно-коричневая кожа и блестящий глянец ствола выделялись на фоне белой рубашки и брюк. Зорук не мог не видеть оружия, когда Штен садился.

Решив, что достаточно помариновал арестованного, капитан соблаговолил поднять глаза от записей.

– Ваши руки, герр Зорук. Покажите их мне, пожалуйста.

Ладони Зорука так и остались лежать на коленях, он тихо спросил:

– Я арестован?

– Да, – не колеблясь, ответил Штен. – Вы арестованы.

– Мне не зачитали мои права.

– Я не обязан зачитывать вам ваши права, герр Зорук. Я не полицейский. Вы задержаны в соответствии с Эолатаймским актом, который обеспечивает безопастность аэросуден, экипажа, пассажиров и груза. Если вы мне не верите, позже мы можем предоставить вам копию. А теперь… Ваши руки, сэр.

Взгляд Зорука скользнул от капитана к Кабалу и тут же обратно.

– Зачем?

Штен басовито заворчал. Пока капитан не успел выйти из себя, Кабал сказал:

– Если коротко и по существу, герр Зорук, то вас обвиняют в попытке меня убить. Мне удалось полоснуть нападавшего по запястью. Поэтому, если у вас имеется рана в том месте, мы бы хотели услышать, откуда она взялась. Все очень просто. Если же ваши запястья невредимы, вы можете идти. Если вы ранены, но предоставите разумное объяснение, в идеале, с доказательством, вас, скорее всего, также отпустят. В самом деле, если вы невиновны, вы ничего не теряете, оказав содействие капитану в его расследовании.

Штен выдержал паузу, чтобы до арестанта дошел смысл слов Кабала, а затем повторил:

– Покажите мне свои руки… пожалуйста.

Зорук нервничал, только и всего, – ему понадобилось пять мучительных секунд, прежде чем он положил сжатые в кулаки ладони на стол. Кабал увидел, что тыльная сторона правой кисти перебинтована примерно в том месте, куда должен был ударить его нож. Как только руки Зорука коснулись деревянной поверхности, он затараторил:

– Я могу объяснить. Я знаю, как все выглядит, но могу объяснить.

Штен поднял руку, давая знак помолчать. Взгляд его был прикован к бинтам.

– Объяснения позже. Сперва прошу вас снять повязку.

С явной неохотой Зорук размотал бинт. Он аккуратно снял последний фрагмент и скривился, когда показалась рана. Кабал подался вперед на стуле, чтобы получше рассмотреть, но затем, расстроенный, вновь откинулся на спинку. Он надеялся, что рана будет однозначно ножевой, но порез оказался неглубоким, крови почти не было. Она с одинаковым успехом могла оказаться результатом отчаянного взмаха ножом, после которого остается уродливый шрам, и методичного удара, четко разрезающего плоть. Кабал не был уверен, его нож нанес ранение или нет. Что очень разочаровывало.

– Как по-вашему, ранение ножевое, герр Майсснер? – спросил капитан.

Кабал с сожалением покачал головой.

– Возможно. Я просто ударил вверх и даже не знаю, вонзилось лезвие или просто процарапало кожу. Неочевидно.

Штен хмыкнул. Он явно надеялся, что сумеет сразу после инспекции закрыть дело. Он подал Зоруку знак накрыть рану.

– Итак, – заговорил капитан, когда Зорук принялся обматывать ладонь бинтом, – мы вас внимательно слушаем. Как именно вы получили эту рану?

– Случайность. Глупая случайность. И у меня есть свидетель! Утром я шел по коридору, впереди меня был стюард. Он уже дошел до дверей в столовую и придержал их для меня. Я потянулся к ручке, чтобы он мог пойти дальше, но в этот момент стюард то ли упустил дверь, то ли просто решил, что я уже ее держу. В общем, меня ударило по руке. Знаете ли, двери довольно тяжелые. И пружины мощные. Руке пришлось несладко. Стюард очень извинялся и отвел меня в… Как вы называете больницу? Медотсек? Рану промыли и забинтовали – вот и вся история. По крайней мере, мне так казалось, а теперь все ей очень заинтересовались.

Капитан сделал несколько пометок и кивнул.

– Хорошо, герр Зорук. Я уточню детали. А пока вы остаетесь под арестом.

Зорук начал было протестовать, но Штен не дал ему вставить и слова.

– Помните, вас подозревают в серьезном преступлении. Мой долг – завершить расследование, прежде чем предпринимать какие-либо действия. Если стюард и медперсонал подтвердят вашу историю, мы вас вскоре отпустим. Все, о чем я прошу, – немного терпения.

Штен поднялся и встал у двери, сперва выпроваживая Кабала. Снаружи на страже стоял плечистый инженер – он запер дверь, как только Зорук остался один.