Лоуренс Десбери - На берегах Гудзона. Избранные романы

— Неужели мы займемся сейчас разгадыванием загадок? — спросил немного нетерпеливо Крэйн.

— Ты значит, не понимаешь того, что здесь написано?

— Нет, абсолютно не понимаю.

— Как, по-твоему, не могут ли здесь заключаться деловые тайны?

— Чепуха, мне приходилось видеть различные деловые бумаги, у нас на заводе они тоже имеются, но такие знаки я вижу в первый раз.

— Ты думаешь, что это шифр?

— Да.

— Не химические ли это формулы?

Крэйн вторично взял в руки лист бумаги и внимательно стал изучать его.

— Нет.

Потом сказал:

— Бриан, не валяй дурака! Сегодня утром ты показал мне мертвых птиц, а теперь ты приносишь эти бумаги. Чего собственно ты добиваешься?

— Подожди, я тебе еще кое-что покажу.

Репортер вытащил из кармана два металлических слитка и бросил их на стол.

— Что это?

Крэйн с раздражением взглянул на него.

— Это металлический слиток. Это тебе скажет даже ребенок: металлы при очень высокой температуре плавятся.

Одну минуту оба друга молчали, потом О’Киффе спросил медленно, отчеканивая каждое слово:

— Скажи, пожалуйста, можно ли посылать на большое расстояние электрический ток, и возможно ли, чтобы ток проникал сквозь каменные стены?

Крэйн взглянул на него с недоумением:

— Нет, разумеется, это немыслимо.

— Возможно ли посылать электрический ток за сотни миль без помощи проводов?

— Да, ведь, существует беспроволочный телеграф.

— Может ли электрическая энергия собираться в определенном месте без аккумуляторов?

— Нет.

— Следовательно, по-твоему, невозможно сконцентрировать в одном месте без аккумуляторов количество электрической энергии, достаточное для того, чтобы убить человека?

— Да, это невозможно.

Крэйн задумался.

— Ты затронул проблему, над разрешением которой ученые работают уже много лет: концентрация электрической энергии без аккумулятора. Теоретически это вполне возможно, но на практике это никому не удавалось сделать.

О’Киффе усмехнулся.

— А я тебе говорю, что эта проблема уже разрешена.

— Нет, такая концентрация энергии была бы возможна, если бы отрицательное электричество…

— Это уже достигнуто, — перебил О’Киффе своего друга. — Ну, благодарю тебя за помощь, теперь я знаю все, что мне нужно было.

— Но, дорогой Бриан, ведь я ничего не сказал тебе. И что, черт возьми, означают твои слова: это уже достигнуто.

— Оставим это до другого раза. Гэй пришел домой?

— Нет, он работает у себя в башне.

— Не угостишь ли ты меня чаем?

Крэйн приказал слуге принести чай, и оба друга уселись пить чай и стали болтать. Крэйн уклонился от разговоров о деле Кардифа и не касался больше вопроса об электричестве. Он решил, что О’Киффе необходим отдых, и говорил поэтому о новых опереттах, о новом произведении известного писателя, который, к удивлению своих друзей и изумлению публики, после длящейся целые годы антимилитаристской пропаганды сделался шовинистом.

О’Киффе посмотрел на часы.

— Пора собираться, — сказал он.

Крэйн удивленно взглянул на него:

— Что еще? Я думаю, мы достаточно поработали сегодня.

— Ты должен помочь мне, Крэйн. Переоденься, вот костюм для тебя.

— Но, Бриан, не хочешь же ты, чтобы я нарядился в эти отвратительные лохмотья?

— Это как раз то, чего я хочу. Не делай глупостей. Все это чрезвычайно серьезно. Я борюсь за жизнь Кре- гана и ты должен мне помочь.

Оба друга молча переоделись, потом О’Киффе открыл принесенные им пузырьки, загримировался сам, а затем загримировал и своего друга. Крэйн взглянул в зеркало и захохотал.

— Мы похожи на взломщиков.

О’Киффе поднял с полу маленькую кожаную сумку и сухо сказал:

— Пойдем, придется стать взломщиками.

— Что?

— Увидишь.

— Ты доведешь нас обоих до тюрьмы.

— Нет! Идем. Обещаю тебе, что мы не нарушим закона.

Они направились переулками к квартире О’Киффе и, стараясь не производить шума, поднялись по лестнице. Когда они поднялись наверх, О’Киффе вынул свои воровские инструменты и начал взламывать дверь.

— Ты потерял ключ? — спросил Крэйн. — Быть может, мой подойдет.

О’Киффе вынул из кармана ключ и показал его Крэйну.

— Что ты делаешь, черт возьми!

— Молчи!

Наконец, ему удалось взломать замок, и они бесшумно вошли в комнату. О’Киффе зажег потайной фонарь, подошел к кассе и начал взламывать замок. Крэйн в недоумении глядел на него. Он уже совсем потерял надежду понять своего друга.

Замок подался, касса была открыта. О’Киффе вынул из нее все деньги, выбросил лежащие в одном из отделений бумаги на пол, потом подошел к телефону и позвонил Джонсону.

— Алло, Джонсон! Вы не забыли, что я сегодня ночую у вас?

— Я вас жду. Когда вы приедете? — спросил Джонсон.

— Через полчаса. До свидания.

О’Киффе обратился к Крэйну.

— К вам на заводы доставляются газеты?

— Да, я получаю «Звезду Свободы», «Бритон» и «Таймс».

— В котором часу вы получаете утренний выпуск «Таймса»?

— Около половины десятого.

— Гей читает газеты?

— Да, он каждое утро приходит в мою комнату и просматривает газеты. Он очень интересуется политикой.

О’Киффе надел шапку.

— Вот мы и кончили. Теперь можешь идти домой. Положи, пожалуйста, мои вещи в саквояж и пошли сейчас же к Джонсону. И вот что, Крэйн, — О’Киффе сделался серьезным, — наблюдай завтра за всем, что будет происходить на заводе. Отмечай все, что случится, до мельчайших подробностей. Спокойной ночи, благодарю.

Через полчаса О’Киффе звонил у дверей Джонсона. Старая служанка открыла дверь и испуганно отшатнулась при виде странного посетителя.

— Что вам нужно? Уходите! — испуганно вскрикнула она.

На шум вышел Джонсон и, бросив взгляд на незнакомца, расхохотался.

— Пойдем! — Потом обратился к служанке: — Все в порядке, Мэри, идите спать.

Он повел О’Киффе в комнату и спросил:

— Зачем вы так вырядились? У вас вид настоящего взломщика.

— Я на самом деле взломщик, — сказал О’Киффе. — Я только что взломал собственную кассу. Телефонируйте, пожалуйста, в полицию и сообщите, что в квартире мистера О’Киффе совершена кража со взломом.

— Что это, черт возьми! — начал Джонсон, но О’Киффе прервал его:

— Телефонируйте, пожалуйста, в полицию. Я хотел бы, чтобы в Скотланд-Ярде как можно скорее узнали об этом происшествии.

Джонсон исполнил просьбу О’Киффе, потом пододвинул два удобных кресла к камину.

— Мы, вероятно, сегодня не ляжем спать. Давайте устроимся поудобнее и выпьем чего-нибудь.

Шум огромного города постепенно затихал; в уютной комнате стало совсем тихо.

— Я люблю это время, — произнес Джонсон. — Мой ум как будто просыпается, все становится более понятным; все, что расплывается при резком дневном свете, теперь приобретает отчетливые очертания.