Лоуренс Десбери - На берегах Гудзона. Избранные романы

О’Киффе потянулся.

— Как жаль, что я так чертовски устал! Голова моя работает хорошо, но ноги отяжелели, как свинец. Однако, перейдем к более серьезному вопросу. Мне бы хотелось многое объяснить вам. Но прежде всего мне бы хотелось доказать вам невиновность мисс Кардиф.

— Я должен сознаться, что события последних дней убедили меня в этом, несмотря на то, что все улики, как будто, доказывают ее вину.

— Вспомните комнату, где был убит Лок, — продолжал О’Киффе. — В ней три двери: две из них запечатаны снаружи, а третья заперта изнутри. Никто не мог проникнуть в комнату через окно, не будучи замеченным находившимся в саду полицейским. Лок входит в библиотеку и запирает дверь изнутри — не забудьте, что остальные двери были запечатаны. Следовательно, никто не мог ни войти, ни выйти.

— Но возможно, что кто-нибудь там был спрятан.

— Его бы увидели, когда взломали дверь, и вошли в комнату.

— Это правильно.

— Теперь дальше. Человек, вошедший в библиотеку, довольно долго не выходил оттуда и, когда были взломаны двери, его нашли мертвым. Но кто виноват в его смерти? Это, действительно, крайне загадочно, и я принужден сознаться, что в данном случае я совершенно не могу что-либо придумать. Следовательно, должен существовать человек, который может посылать смерть на расстоянии, должна существовать сила, которая, повинуясь своему господину, проникает сквозь стены и убивает.

— Мой дорогой О’Киффе, вы не забывайте, что теперь не средние века. Серьезно ли вы говорите о возможности существования такой силы?

— Вполне серьезно. И я даже могу вам сказать, что я напал на ее след.

Джонсон был оглушен. Он с изумлением взглянул на молодого человека, так спокойно говорившего о факте, который — если он только подтвердится, — произведет полную революцию в науке.

Джонсон инстинктивно почувствовал, что О’Киффе не ошибается. За последнее время он понял, как ценен и как умен этот сотрудник «Звезды Свободы», и был готов поверить ему на слово даже и теперь, когда тот высказал такое фантастическое предположение.

— Послушайте, — сказал он. — Оба эти убийства, — потому что убийца Кардифа является прямым или косвенным убийцей Лока, — так загадочны, что я согласен принять всякое объяснение, каким бы оно ни было невероятным. Но я хочу вас просить рассказать мне об этом подробнее.

— Хорошо. Представьте себе электрический ток, посылаемый без проводов, который так силен, что может убить человека. Электрический ток, который убивает, не оставляя на теле убитого никаких следов, кроме голубых, величиной с булавочную головку, пятен.

Джонсон был разочарован, он ожидал совсем иного. Покачивая головой, он сказал:

— Это было бы чудом, а времена чудес давно прошли.

О’Киффе рассмеялся.

— Не хотите ли стать свидетелем этого чуда? Вы неверующий?

— Очень хочу, но сомневаюсь, что вам, несмотря на всю вашу мудрость, удастся показать его мне.

— Вы его увидите, но я должен вас предупредить, что встреча с ним не сулит ничего приятного. Сила, против которой я борюсь, таит в себе нечто опасное, внушает ужас.

— Если бы я боялся опасности, я бы не стал сыщиком, мой дорогой. Правда, что до сего времени мне не приходилось бороться против какой-то сверхъестественной силы; что же, это будет приятным развлечением.

Некоторое время оба собеседника курили, не произнося ни слова. Джонсон умирал от любопытства, но не хотел дать заметить это своему недавнему противнику. О’Киффе размышлял о возможном исходе борьбы.

Наконец, Джонсон заговорил: — Скоро час. Не лечь ли нам спать?

— Нет, мне еще кое-что нужно сделать. Вы как-то говорили, что у вас хранятся все иллюстрированные приложения «Бритона» за последние пять лет. Не можете ли вы дать апрельский и мартовский №№ 19.. года?

Джонсон лениво поднялся, подошел к этажерке, взял два переплетенных экземпляра и положил их на стол.

О’Киффе присел к столу и начал рассматривать иллюстрации. Вдруг он остановился и со вниманием взглянул на какой-то портрет.

— Какое чудесное лицо у Джона Мак Кеннана, — сказал он.

— Мак Кеннан, у Джона Мак Кеннана, — повторил Джонсон, зевая, — кто это такой? Ах, да, вспоминаю — ирландский революционер. Послушайте-ка, если вы хотите провести всю ночь, рассматривая иллюстрированные приложения «Бритона», я вас покину и лягу спать.

— Я уже нашел то, что мне нужно. Ну, и мерзкий листок этот орган консерваторов. Вам бы следовало выписывать какую-нибудь более приличную газету, Джонсон.

Сыщик улыбнулся.

— Приличная газета — это, конечно, «Звезда Свободы». Ну, что же, если вы действительно покажете обещанное чудо, я до самой смерти буду выписывать «Звезду Свободы».

— Вы завтра получите первый номер.

* * *

Часы только что пробили восемь, когда О’Киффе окончил одеваться. Черная длинная борода скрывала его смеющийся рот, волосы стали седыми. О’Киффе наспех позавтракал, вошел в комнату Джонсона, схватил спящего сыщика за шиворот и принялся его трясти.

— Проснитесь, нам пора взяться за дело.

Джонсон, зевая, открыл глаза.

— Что это вам взбрело на ум, О’Киффе? Ведь еще ночь. Ну, уж ладно, через полчаса я буду готов.

Они поехали на квартиру О’Киффе и вошли в его кабинет. В комнате было темно, так как ставни были еще закрыты. Джонсон хотел их открыть, но О’Киффе просил его этого не делать. В комнате царил беспорядок: дверца кассы была открыта настежь, на полу валялись разные документы.

О’Киффе посмотрел на часы.

— Девять часов, сейчас начнется, — сказал он, обращаясь к Джонсону: — мне придется вас попросить залезть под диван; хотя вам там будет и не совсем удобно, но иначе нельзя.

Он полез первым и Джонсон последовал за ним, ворча:

— Не пришли же мы сюда для того, чтобы играть в прятки! Для чего это…

— Пожалуйста, замолчите и потушите папиросу.

О’Киффе достал из кармана часы, положил их перед собой и устремил взгляд на стрелки.

Наступила напряженная тишина. Джонсон, тело которого ныло от неудобного положения, попробовал что- то сказать, но О’Киффе жестом приказал ему замолчать.

Стрелка перешла уже за половину и теперь показывала тридцать пять минут девятого.

— Внимание, — шепнул О’Киффе.

Джонсон напряг свое зрение, но ничего не видел. Им овладело какое-то странное ощущение, его пульс бился с чрезвычайной быстротой, мозг работал с каждой минутой все отчетливее; он чувствовал себя так, как будто достиг вершины высокой горы и вдыхает живительный горный воздух.

Сорок минут девятого.

В комнате вдруг становится светлее. Джонсон не может оторвать глаз от стены, которая находится напротив железной кассы. Сквозь нее как будто просачивается бледный голубой луч. Свет становится все ярче и, наконец, блестящие голубые лучи собираются на поверхности несгораемого шкафа, наполняют своей игрой всю комнату. Это продолжается минут десять. На одно мгновение лучи останавливаются над софой. Затем бледнеют и исчезают.