Элеонора Раткевич - Час кроткой воды

Плата была принята без возражений. Врач исцелил все – и сломанную ключицу, и трещину в бедре, и внутренее кровотечение. Не вмешайся Огонек, Весенний Лист прожил бы недолго. Еще несколько часов, и из кладовки извлекли бы мертвое тело.

Мальчики не боялись, что врач их выдаст. Как у сыщиков есть тайна следствия, а у предсказателей – тайна гадания, у врачей и лекарей есть тайна пациента. Кого лечил, от чего лечил, когда… ни врач, ни лекарь не расскажут по своей воле нипочем. Ну, разве только если сыщик из управы с ордером придет… так ты ж попробуй еще узнай, к кому с расспросами приставать!

Нет, с этой стороны мальчики опасности не ждали. Опасность таилась в другом.

В той самой власти семьи над детьми, которую помянул Шан.

И потому Огонек предложил направиться в храм. Он все продумал заранее, пока старший брат валялся обеспамятевший в кладовой. Единственный недочет в его плане – он едва не завернул в ближайший храм. Но тут уж у старшего соображения достало. Весенний Лист предложил поискать храм, как можно более захудалый. Где-нибудь на окраине. Больше надежды, что их не опознают и не вернут домой. А заодно – что жрец их просьбу исполнит.

Жрец выслушал их очень внимательно. Долго и придирчиво выспрашивал у них самомалейшие подробности, причем поодиночке. И убедился – братья не врут.

Статочное ли дело – чтобы малолетние дети отказывались от рода?

А что, вернуть их домой лучше? И пусть старшего убивают, а младший остается при матери-убийце?

И старый жрец провел отречение по полному обряду.

Теперь никакой закон не был властен вернуть их обратно…

– А какая у вас теперь храмовая фамилия? – спросил Шан, снова перебивая страшего из братьев.

– Уже не храмовая, – с торжеством ответил Огонек. – Вы не думайте, все законно.

– Это как? – Шан только головой покачал.

Побег братьям удался полностью. Оставалось последнее – найти такое убежище, где Бирюзовый Браслет их днем с огнем не сыщет. Ей ведь никакой закон не писан. А куда спрятаться? К знакомым людям идти – так можно и попасться. А к незнакомым – и вовсе сгинуть.

– Может, к твоей няньке пойдем? – предложил Весенний Лист. – Она хорошая, не выдаст.

– Она-то не выдаст, да мать первым делом к ней сунется, – не согласился Огонек. – Весь дом вверх дном перевернет, а нас найдет. Нет, я лучше знаю, куда. Она нас точно укроет.

– Да кто – она?

Если купец не входил в мелочи, то его жена не считала слуг за людей. Тем более – бывших слуг. Да кто ей эта дрянная девчонка… как там ее?… не то Сорока, не то Канарейка… в общем, невелика она птица, чтобы жена купца помнила о ее существовании.

А вот мальчики Иволгу отлично помнили.

Удивительно милая и ласковая девушка сердечно привязалась к обоим братьям, и измученного пасынка жалела от души. За то и была уволена: нечего проклятому пащенку потакать! Да еще и на мордочку смазливая… неровен час, польстится хозяин на молоденькую служанку, возьмет в наложницы – и что тогда делать?

Разумеется, найти девушку по прозванию Иволга в большом городе – все равно, что иголку в стоге сена. По счастью, искать ее у братьев не было нужды. Они знали, где живет ее старая мать. Иволга не раз им рассказывала об уютном Кроличьем тупике. Им даже посчастливилось застать Иволгу дома.

Девушка впустила изнемогающих от усталости братьев, мигом накормила и уложила спать, не слушая никаких отговорок. А когда она вечером вернулась из дома, куда устроилась приходящей прислугой, они рассказали ей все. И даже предупредили, что укрывать их не слишком безопасно: вдруг Бирюзовый Браслет все же догадается и придет…

– Пусть приходит, – жестко отмолвила Иволга.

И при взгляде на ее лицо становилось предельно ясно, что если бывшая ее госпожа заявится в Кроличий тупик, она крепко об этом пожалеет. Если успеет, конечно.

А спустя еще три дня мальчики отправились в храм уже не вдвоем, а вместе с Иволгой. И там она с соблюдением полного обряда приняла их в свой род.

Теперь дороги назад больше не было. Храмовая фамилия не окончательно закрывает путь к возвращению в прежний род. Насильно тебя никто не притянет, но сам ты вернуться можешь, было бы желание. А вот вступив в новый, назад уже никогда не вернешься. Теперь никакие уговоры, никакое принуждение не может заставить мальчиков вновь принять отвергнутую ими фамилию и отдать себя под власть оставленной ими семьи.

– Хорошая девушка, – произнес Шан, когда долгий рассказ подошел к концу.

– Храбрая, – кивнул Огонек.

– И умная, – добавил Весенний Лист. – Это она сообразила насчет вступления в род. Мы сами не догадались.

– Ну, так мы еще и не все законы знаем, – с неожиданно взрослой серьезностью заметил Огонек.

– Хорошая девушка, – повторил Шан. – Хотелось бы мне и с ней повидаться, да сегодня недосуг. Простите, ребята. В другой раз загляну. И не бойтесь ничего. Никто вас не тронет. Все законно.

Продолжение истории Шан отчасти узнал, заглянув в Кроличий переулок, как и обещал, некоторое время спустя. И не очень удивился, обнаружив там купца. Вот только прозывался тот теперь иначе – Склоненная Голова. Для того, кого жизнь научила приглядываться к мелочам, самое что ни на есть подходящее прозвание.

Вернувшись и узнав, что стряслось во время его отсутствия, купец тут же развелся с женой. Даже в тюрьму для этого пришел. Шан ведь дела так не оставил, и по его докладу ее арестовали без промедления. За убийство ее бы казнили – а за причинение тяжкого вреда с умыслом на убийство ей причитался долгий срок заключения. Больше ей не придется гадать, чем заполнить день, изнывая от безделья. Шитье парусов с утра до вечера уж точно не даст ей заскучать.

Домоправительнице повезло куда больше. Поскольку хозяйку свою она удерживала – неважно, из каких побуждений – и побегу мальчишек, можно сказать, способствовала, перед законом она была чиста. Уволить Куницу купец, конечно, уволил, но из дома выставил не с пустыми руками. Еще и денег дал на дорогу – только скройся с глаз подальше, во имя всех богов и духов, не доводи до греха.

Сам же купец, подумав, отказался не только от жены, а и от родового имени. И плевать на давние торговые связи, на известную на полстраны купеческую фамилию! Убытки? И пес с ними, с убытками! Он посватался к Иволге, и она в конце концов приняла его предложение и ввела его в свой род, дав ему свою фамилию. Только так и никак иначе он снова мог стать отцом своих детей.

И только много лет спустя Шану предстояло узнать, как именно исполнилось предсказание. Весенний Лист и впрямь обрел славу – как один из лучших поэтов своего поколения. Его стихам предстояла долгая всенародная любовь. Как и его младшему брату. Огонек стал судьей – проницательным, мудрым и справедливым. Его уважали все до единого, пока он был жив – но и после его смерти сказители еще не один век передавали из уст в уста легенды и байки о великом судье.