Элеонора Раткевич - Час кроткой воды

Но сейчас Шан не мог этого знать. Этому только еще предстояло сбыться.

Однако он отлично знал, что думает о мерзавце, чьи речи едва не стоили человеческой жизни…

– Вот так, – хмуро заключил он. – Мальчики хорошие, да. Огонек и вообще чудо какое-то. И счастье еще, что все так обошлось. Но когда гадальщика этого арестовывать будем, наизнанку выверну и скажу, что так и было. Отродясь такой погани не видывал. Уж не знаю, зачем ему пакостить понадобилось, но ведь он дурищу эту злобную прямо на убийство толкал. И главное, чистенько так, ни словечка напрямик. За ухо не возьмешь, к делу не пришьешь.

– А надо! – кровожадно отозвался Тье.

– Ну что же, господа сыщики, – изрек, помолчав, Хао. – Должен вас похвалить. В самый что ни на есть короткий срок вы успели проделать большую, сложную, тонкую – и никому не нужную работу.

– Это почему еще не нужную? – вскинулся Тье.

– Потому что она ни на шаг нас не приблизила к разгадке покушения на Наставника Тайэ, – отрезал Хао.

– Но гадальщик…

– Молол языком, – безжалостно закончил за сына фразу Волчьи Брови. – А нападавший ударил Сокола по голове и спихнул в реку. Языком такого не провернешь, тебе не кажется?

Тье упрямо нагнул голову.

– И все-таки гадальщик имеет к этому отношение.

Хао вздохнул.

– Хорошо. Тогда изволь сказать – какое? Что нам удалось установить?

Шан, как человек опытный в обращении с начальством, отметил для себя это самое «мы». Расстроенный Тье, разумеется – нет.

– Что некий гадальщик по прозванию Кин Шелковый Пояс – существо пакостливое до невозможности. Что он втирался в доверие к посторонним людям и своей болтовней портил им жизнь. Так?

Тье угрюмо кивнул.

– И что из этого можно посчитать поводом для ареста? Да если бы за все гнусные благоглупости и поганый язык сажать, то сидели бы все. А кто чудом не сидел бы, разносил по камерам еду арестованным и проклинал бы все на свете за такую участь. Каждая кумушка, которую хлебом не корми, а дай сунуть нос в чужие дела. Каждый старый дурень, который знает, как лучше. Любая мамаша, которая отлично знает, как воспитывать чужих детей, хотя при этом растит бандитами собственных. Да кто угодно. Нет в законе такой статьи. Это все ненаказуемо. А по части злого умысла – еще и недоказуемо.

– Ну да, а донос ложный он писал исключительно из добрых намерений, и душа его испускала благовонные ароматы, – ядовито возразил Тье.

– Разумеется, из добрых! – невозмутимо ответствовал Хао. – Только из добрых – а как же иначе? Из каких еще намерений доносы-то пишутся? Ну, вот был наш герой в лавке ювелира – и видит такое дело: один старший помощник браслет продал, а другой взял и купил. А почему бы это? А нет ли между ними сговора – должностные лица ведь как-никак? А если сговор – то по какому поводу? Ой, а вот слухи ходят, будто фарфор королевский нашли – а в столицу так и не отправили. А почему не отправили? А вдруг тут-то и замысел преступный кроется? Ну точно, покражу замыслили! Подмену! Караул! Измена! Срочно надо властям донести! Верный подданный, он ведь просто обязан! Это его долг! Ах, не было никакого сговора? Что – и покражи не было? Точно не было? Ну-ууу… ну, извините, ошибочка вышла. Перестарался. Но все равно бдительность лишней не бывает. Так что скажите мне за бдительность спасибо – а как же иначе? А что ошибся – так это от усердия. Со всяким может случиться.

– Бред! – взвыл Тье.

– Еще какой! – согласился Волчьи Брови. – Но таким – или примерно таким – образом он и будет защищаться. И учти – стоять он на этом будет крепко, и ты его не то, что конной упряжкой – парой драконов с этого не своротишь. Штрафанут его, конечно, за ложный донос – но на том дело в суде и закроют. Мы даже злой умысел не можем доказать.

– Но я уверен… – начал было хоть и разбитый наголову, но не желающий признать поражение Воробей.

– Сынок, – вздохнул Хао, – ты напрасно думаешь, что я ни во что не ставлю твое чутье. Ставлю, и очень высоко. Особенно когда мой опыт с ним согласен. А он согласен – полностью. Но чутье и опыт к делу не подошьешь и на стол судье не положишь. Нам нечего этому поганцу предъявить всерьез. Преступление века – гадальщик рехнулся, вообразил, что умнее всех на свете и полез учить ни в чем не повинных людей уму-разуму. А что от его поучений – сплошные беды… так ведь от дурака чего и ждать! А что все пострадавшие от его языка – из одного списка… так это случайность, и никак иначе. Мы не можем доказать преступный умысел.

– Тем более, что мы пока так и не знаем, зачем ему все эти пакости понадобились, – добавил молчавший до сих пор Най.

– Мы ведь даже не знаем, что он собой представляет, – с сожалением заметил Шан. – И узнать будет непросто. К гадальщикам расспрашивать о нем не пойдешь – живо сведает и затаится. Спугнем.

– Расспросить о нем – мысль как раз дельная, – сказал Хао. – Но ты прав, к гадальщикам нам лучше не ходить.

Шан мысленно улыбнулся случайной двусмысленности.

– А к кому? – жадно спросил Тье.

Вся его обида мигом улетучилась.

На этот раз Шан все-таки улыбнулся. Забавно было узнавать в Воробье самого себя в бытность лончаком – неопытного, азартного, не видящего иной раз очевидных вещей. Тье ведь так и не приметил, что Волчьи Брови сказал «мы», а не «вы», тем самым объединяя себя с троицей сыщиков. А значит, и выразив свое с ними согласие.

Талантливый ты парень, Воробей, и сыщик из тебя получится отменный. Но кое-чему тебе пока еще учиться и учиться.

– А к тому, кто может о нем что-то знать, – ответил Хао. – Гадальщики в управу по своим внутриклановым делам не обращаются, это верно. А вот в архив они свои документы сдают. Иначе они могут оказаться незаконными. Все должно быть завизировано, подшито – и чтобы обязательно с печатью и номером. И подписью архивариуса. Ну что – будем спрашивать знающего человека?

Тье завороженно кивнул.

Хао выключил щебеталку и обернулся к гостеприимному хозяину.

– Заяц, дружище, – окликнул он, – у нас тут вопрос появился.

Веселый Заяц, который утянул кисть и тушь у Воробья и теперь с увлечением рисовал четверку сыщиков за служебным разговором, поднял голову от своего занятия.

– Какой? – поинтересовался он.

– Что представляет собой Кин Шелковый Пояс?

Заяц негромко рассмеялся.

– Гадальщик-то? О, это сейчас главный страдалец среди всей гадальной братии. Жертва гнусных происков главы клана и ужасных козней его величества.

– Жертва чего ?!

– Козней кого ?!

Заяц довольно посмеивался, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Королевских реформ, разумеется.

Обалдеть…

– То есть его величество затеял реформы исключительно с целью досадить гадальщику по прозванию Шелковый Пояс?!