Дарья Иорданская - Во имя Абартона

После того, как полицейские закончили свою бесполезную работу и был выброшен весь мусор, оказалось, что уцелело достаточно много вещей. Были и такие, что пострадали несильно, и их еще можно было починить. Их Мэб откладывала отдельно, дав себе зарок помириться наконец с Реджинальдом и посоветоваться с ним насчет всех этих старых и возможно ценных, или хотя бы полезных для студентов артефактов.

Самым странным было то, что больше всего пострадали медальоны. Их было довольно много — самая популярная форма для личных амулетов — но зачаровывали подобные вещицы как правило на всякие полезные мелочи. Здесь были амулеты от болезней, амулеты привлекающие удачу, отпугивающие воров, приносящие деньги, улучшающие память и все в том же духе. Ничего такого, что стоило бы ломать пополам и крошить каблуком. Что-то искали? Мэб силилась если не вспомнить, то хотя бы придумать артефакт, ради которого стоило бы влезать в университетский музей. Чаша Праха, в самом-то деле! Ведь ничего подобного здесь отродясь не было.

Окончание недели всем наконец-то принесло облегчение. Абартон словно бы отпустило. После окончания последнего на неделе экзамена, профессора и студенты быстро разошлись в разные стороны, избегая встречаться. Паб, в который Мэб выбралась пообедать, сегодня пустовал как раз поэтому: никто не желал сталкиваться с коллегами, либо учениками, либо преподавателями. Пустота эта выглядела зловещей, и Мэб все казалось, бармен Джонни, протирающий стойку, поглядывает на нее с ненавистью, обвиняя в этой самой пустоте.

Мэб не стала здесь надолго задерживаться, и ушла еще до наступления сумерек. Темнота медленно, плавно опустилась на Университет, когда она уже свернула с главной аллеи на дорогу, ведущую к музею. Опустилась внезапно, точно кто-то накинул одеяло — так часто бывало в Абартоне, как и во всяком месте, пропитанном магией. Мигнули и зажглись фонари вдоль аллеи. Ощущение слежки усилилось.

Мэб прибавила шаг, быстро преодолела несколько ярдов и толкнула дверь. В музейном холле царила темнота.

— Лили! — позвала Мэб.

Девушка напрыгнула из темноты, стиснула ее в объятьях и всхлипнула.

— Это вы!

— Что случилось? — Мэб осторожно отодвинула Лили от себя, держа за плечи, и оглядела. На скуле красовался синяк, медленно наливающийся багровым. — Это еще откуда?!

— Это… — Лили смутилась и, как это за ней водилось, отчаянно покраснела. — Это неважно.

— Мда?

Мэб нашла выключатель, щелкнула им пару раз, но свет так и не зажегся. Ругнув про себя дрянную проводку, Мэб запалила на ладони небольшой лепесток золотистого пламени и внимательно оглядела Лили Шоу. Одним синяком дело не ограничилось. На подбородке у нее было несколько царапин, форменное платье в двух или трех местах порвано, а волосы всклокочены. Смутившись, Лили попыталась кое-как привести себя в порядок, но сделала только хуже.

— Что произошло?

Лили отвела глаза и пробормотала что-то невнятное.

— Мисс Шоу!

— Это… девочки из колледжа, — неохотно ответила Лили. — Они… с ними дурно себя ведут, и они… это я виновата…

— В чем, интересно? — нахмурилась Мэб.

— Они… их… их всех считают… — Лили с шумом сглотнула. — Шлюхами.

— Кто считает? — Мэб тряхнула головой, чувствуя как вновь поднимается изнутри гнев. В последние дни его нелегко было контролировать и, честное слово, во всех ссорах она была виновата сама. — Так, пошли!

— К-куда? — пискнула Лили.

— Для начала — к ректору. Он должен уже разобраться с этим делом и защитить тебя. А потом… потом будем решать по обстоятельствам.

Мэб сжала руку Лили, слишком сильно, так что та ойкнула, и потянула девушку за собой. Светлячок она стряхнула с ладони уже оказавшись на улице, и на мгновение показалось, очутилась в полной темноте. Потом из ночного сумрака, слишком быстро сегодня опустившегося на Абартон, проступили желтые пятна фонарей. Мэб еще крепче сжала холодные, дрожащие пальцы Лили и решительно направилась в сторону профессорской.

Фонари мигнули.

Холодок пробежал по коже, и в первый момент Мэб не разобрала, что же это — страх или банальный сквозняк, гуляющий по аллее, обсаженной старыми липами так плотно, что они образуют в некоторых местах сплошные стены. Только потом, сделав несколько роковых шагов, Мэб наконец поняла — это чары. Ощущение чужого взгляда усилилось. Сердце сдавило холодной когтистой лапой — предчувствием беды. Мэб обернулась, прикидывая расстояние до двери музея, но ничего не увидела. Холодок заклинания — какого-то опасного и несомненно запретного, и оттого ей незнакомого, и все заволокло туманом. Смешались стороны света, верх и низ. Серая, с красным отливом дымка, поднялась от земли, почти достигая коленей.

— Это… — прошептала Лили.

— Успокойся! — твердо приказала ей Мэб. — Соберись. Это всего лишь чья-то глупая шутка.

Увы, даже самые опасные шутки самых бесшабашных студентов не вызывали у нее такого ужаса. Нет, все это было по-настоящему. Мэб чувствовала, что нужно бежать, но именно этого нельзя было делать в таком тумане. Запросто можно было угодить в ловушку, наткнуться на что-то, упасть в водоотвод и свернуть себе шею. Мэб еще крепче, до хруста сжала пальцы Лили, запалила новый огонек — тусклый, словно туман отъел часть вложенной в него магии — и пошла вперед, надеясь, что выглядит уверенно, и что движется в правильном направлении. Совсем неподалеку должен быть пост дежурного полицейского. От людей Кэрью немного пользы, но тут сгодятся.

Снова этот недобрый взгляд, полный предвкушения и жажды… крови? Мэб сглотнула и пробормотала:

— Сейчас, сейчас, моя милая. Сейчас мы доберемся до профессорской, а там наверняка сидят дежурные преподаватели. Они разберутся с этим идиотом-шутником. Сейчас, сейчас.

Это бормотание не могло никого успокоить: ни ее саму, ни уж тем более Лили, мелко дрожащую от холода и страха.

Новый порыв ветра всколыхнул туман и задул огонек, опалив на мгновение ладонь Мэб арктическим холодом. Вокруг теперь была тьма, которую не разгонял ни единый огонек. Мэб сглотнула, подтянула Лили к себе и обхватила крепко-крепко.

— Не бойся. Сейчас все это закончится.

Ответом ей был хрип.

Традиционно считается, что артефакторы легко переживают неудачи — они к такому привычны. В конце концов, одна пустяковая ошибка в расчетах, неверно подобранный материал или не к месту сказанное слово могут испортить работу нескольких дней так, что все приходится начинать заново. Но, очевидно, всему бывает предел. Или скорее, как предполагал Реджинальд, все дело в том, что речь сейчас идет не о бездушных артефактах, которые и в самом деле можно начать заново, а в людях. В Лили Шоу, безвинной глупенькой девочке, угодившей в такой переплет. Из-за неудач в поисках ее соблазнителя, Реджинальд злился с каждым разом все сильнее. Несколько раз за прошедшие дни он пытался поговорить с самой Лили, но она отказывалась выдавать любовника, то ли из страха, то ли из-за какого-то магического внушения. Реджинальд не сомневался, что мальчишка — маг, а иначе с чего бы Лили верить в существование проклятья. Реджинальд перебирал в уме всех магически одаренных студентов Королевского Колледжа. Выходило их не так уж много, высшая аристократия давно уже утратила свои силы. Но все равно — слишком уж большое число, чтобы надеяться на удачу и тыкать наугад.