Дарья Иорданская - Во имя Абартона

— При всем уважении, ректор, Кэрью — не маг, — подал голос Арнольд.

— Как вы и я, профессор, — резко ответил вон Грев. — Это не мешает нам выполнять наши прямые обязанности.

— Очевидно мешает, — фыркнул Арнольд. — До сих пор я не увидел результатов расследования пожара в общежитии вверенного мне колледжа. Или отчета о том, кто разорил музей. Или о тех, кто напал на профессора Дерован и убил мисс Лили Шоу. Во всех трех случаях мы имеем дело с магией, и опасной, ректор. Способности Кэрью, очевидно, много ниже среднего.

— Хорошо, хорошо, — отмахнулся вон Грев. — В целом я с вами согласен. Но мы ведь с вами прекрасно понимаем, Арнольд, что должность начальника университетской полиции — обычная синекура. Ну кого ловить здесь? Нарушителей комендантского часа? Идиотов, проносящих в кампус спиртное? Хулиганов?

— Убийц? — сухо предположила Мэб. — Поджигателей? Грабителей?

Стоило бы добавить в копилку свежих преступлений и то, что некто бросил на территории университета склянку с опасным запрещенным зельем, но Мэб благоразумно промолчала. Хватило и сказанного. Ректор мученически вздохнул.

— Что вы от меня хотите, леди Дерован? Я могу, безусловно послать запрос в столицу и просить нам нового капитана, но займет это немало времени, — под мрачным взглядом Мэб он крякнул и примирительно закивал. — Пошлю, пошлю сегодня же. Но, леди Дерован, вы должны понимать, что раньше осени мы в любом случае перемен не увидим.

Забавно, но прежде Мэб не замечала, как редко ректор зовет ее «профессором». В разговоре он постоянно подчеркивал ее происхождение и пол, она все время почти была «леди», тогда как немногим менее родовитый Арнольд неизменно оставался «профессором», а то и «почтенным». Эта крошечная деталь позволила Мэб собраться с силами. Улыбка, которую она налепила на лицо, наверняка больше походила на оскал.

— Есть недурное решение этой проблемы, ректор. Защита Абартона.

В первую минуту вон Грев выглядел удивленным, даже недоумевающим. Он неуверенно улыбнулся, а потом эта улыбка стекла с его круглого, пухлощекого лица, точно потекший грим. Опустились безвольно уголки губ. Ректор нахмурился, потемнел лицом и покачал головой.

— Вы не понимаете, о чем просите, леди Мэб.

— Профессор, — поправила Мэб. — Профессор истории магии Дерован. И я прекрасно понимаю, о чем я вас прошу. Только активация защита Абартона позволит всем нам чувствовать себя в безопасности.

— Ле… профессор, — вон Грев прокашлялся. — До конца учебного года осталось меньше недели, потом все разъедутся по домам, и полиция вплотную займется расследованием.

— Лично я собираюсь остаться, — покачал головой Арнольд. — И по меньшей мере треть студентов Арии, о чем я вам сообщил позавчера, подавая списки. Не могу назвать точное количество студентов других колледжей, но могу предположить, что старшекурсники де Линси будут проходить летнюю практику на территории Университета. Почти все лето проведут здесь девушки Колледжа Шарлотты. Пренебрегать безопасностью мы не можем.

— Тем более, — добавила Мэб, — когда речь идет о применении опасных амулетов. Насколько я слышала, у напавших на меня было нечто, успешно заменяющее «пьютские ножи». Это, полагаю, не просочилось пока в прессу?

Глаза вон Грева, обычно маленькие и, как пришло ей вдруг в голову, глуповато-добродушные, расширились и потемнели от гнева.

— Вы мне угрожаете, леди Дерован?

— Нет, — криво улыбнулась Мэб, ощущая, как зловеще близко подступает к ней угроза увольнения. — Я взываю о защите Абартона. Согласно протоколу.

— Вы же помните устав, Михаэллис, — ласково проговорил Арнольд. — Мы можем это требовать и при необходимости даже вынести такой вопрос на общее обсуждение. Полагаю, исход этого обсуждения будет положительным.

Будь вон Грев кинозлодеем, пришло Мэб в голову, он бы сейчас раздраженно воскликнул «воля ваша!». Однако, он был всего лишь ректор, и как сейчас стало ясно, слабый, не слишком умный и недостаточно находчивый. И трусливый. Прав был Реджинальд, на вон Грева легко было надавить, используя самую болезненную точку. Общее обсуждение заносилось в протокол, его результаты непременно печатались в Университетском Вестнике и при достаточно резонансной теме — а это был как раз тот случай — перепечатывались местными газетами. Скандал бы вышел знатный, и он непременно дошел до столицы.

— Я все сделаю вечером, — холодно сказал вон Грев.

— Хорошо бы побыстрее, — самым любезным тоном откликнулся Арнольд.

— Вечером, — отрезал ректор. — Не буду вас больше задерживать, профессор Арнольд, профессор Дерован.

Мэб поднялась, с благодарностью приняв сухую и холодную, но все еще крепкую руку старика, а выйдя в приемную, без сил привалилась к стене.

— А вы молодец, профессор Дерован, — Арнольд похлопал ее дружески по плечу.

— Полноте, — через силу улыбнулась Мэб. — Для вас просто Мэб.

Сосредоточенно, прикусив губу по старой, детской еще привычке, Реджинальд подцепил ювелирным пинцетом аметист, пролежавший последние несколько дней на фарфоровом блюдце в полной темноте аптечного шкафчика. Камень был идеальной круглой формы, маленький шарик размером чуть больше горошины перца, и потрясающего лилового цвета. Могущественный камень, дарующий защиту от сил зла и дурных намерений. Настоящий подарок для всякого артефактора. На него можно наложить целебные чары, любовные, укрепляющие, защищающие — любые. Реджинальд разглядывал его, любовался не меньше минуты, прежде чем положить на матовое стеклянное блюдце, которые выставил затем под яркие лучи солнца. Подобно янтарю аметист впитывал живое природное тепло.

Антидот был почти готов, оставалось только закрепить его при помощи заряженного камня, остудить, и затем уже принять, выпив или вдохнув резкие, аммиаком отдающие пары зелья. Цвет, вкус и запах оно имело мерзкий, но по-другому с лекарствами не бывает.

Реджинальд присел на табурет, не сводя глаз с аметиста на блюдце. Камень начал светиться слабо, его окутало едва уловимое сияние, сиреневое, с золотистыми искрами, точно в туманной дымке заплясали подсвеченные солнцем пылинки.

Через несколько часов все будет кончено. Он освободится. Чары перестанут действовать, мучить, морочить его, и надо бы радоваться этому, а почему-то не получается.

Чары перестанут действовать, и Реджинальд с Мэб вернутся к началу. Нет, не верно. Слишком многое произошло, и когда заклятие будет снято и «Грезы» развеются, это многое будет лежать между ними. Реджинальд ясно мог ощутить то чувство неловкости, что станет возникать при каждой встрече. Оба они будут помнить о проведенных вместе ночах. «Грезы» — это ужасное, аморальное, отвратительное колдовство!