Дарья Иорданская - Во имя Абартона

Мэб резко села, прижимая к груди одеяло. Оно у них с Реджинальдом было одно на двоих, так что мужчина оказался наполовину обнажен. Не то зрелище, что располагает к серьезному разговору. Мэб отвернулась.

— Это неразумно.

— Отчего же? По большому счету, ректор должен был активировать защиту еще после пожара. И, уверен, он сделал бы это произойди тот пожар в Королевском Колледже или в де Линси, — Реджинальд поднялся с постели и принялся спокойно одеваться. — И мы с тобой оба прекрасно знаем, что вон Грев этого не сделал по единственной причине: не захотел тратить силы. И в Роанате достаточно магов, которые, прочитав газеты сделают тот же самый вывод.

Мэб завернулась в одеяло, точно в кокон, надеясь укрыться под ним ото всех проблем и неприятных тем. Угрожать ректору! Так она запросто потеряет место работы, или же оно сделается невыносимым.

— Я бы с радостью сделал это за тебя, Мэб, — Реджинальд присел перед ней на корточки. — Однако, мне что-то подсказывает, что ко мне ректор прислушиваться не будет.

— Почему это? — буркнула Мэб, страстно в эту минуту желающая переложить на кого-нибудь тягостную необходимость добиваться своего.

— Да потому, что ректор недолюбливает всех простолюдинов в штате и старательно делает вид, что нас не слышит.

— Не замечала, — покачала головой Мэб.

— Гм. Ты просила его когда-нибудь расселить нас? Или найти тебе другого компаньона?

Мэб вновь покачала головой, на этот раз медленно, задумчиво. Ее в первые минуты разозлило само предложение поселиться в одном коттедже с Реджинальдом, но она не стала спорить. Все прочие дома давно уже были заняты, а среди прочих вариантов была пожилая леди Хамбли, читающая курс истории изящных искусств и Дженезе Оуэн. Жить с мастером Проклятий никто бы не пожелал, а леди Хамбли держала четырех мелких, шумных собачонок новомодной породы куингли, и весь ее дом, мебель, одежда — даже ее кабинет в профессорской — пропитались резким мускусным запахом. Так что выбор был невелик, и Мэб согласилась, поставив однако условие, что ее отселят тотчас же, когда будет закончено восстановление квартир.

— Я пытался добиться этого неоднократно. И постоянно получал отговорки, подчас неубедительные, почему это нельзя сделать, — закончил Реджинальд, поднимаясь.

С языка едва не сорвалось: «Ты до сих пор этого хочешь?». Ну конечно же хочет! И Мэб тоже хочет со всем разобраться, вернуть себе привычную, нормальную жизнь, в которой нет места наколдованной страсти и… и… и этому человеку.

— Я немедленно поговорю с ректором, — проворчала Мэб.

Она поднялась, все еще кутаясь в одеяло, схватила халат и переоделась почти молниеносно. В глубине души ей хотелось, даже мечталось иметь смелость, которой наделены все поголовно героини фривольных романчиков, что тайком почитывает кузина Анемона. Они, те героини, могут расхаживать перед мужчиной в одном нижнем белье, а то и вовсе голые, призывно покачивая крутыми бедрами, сладко, маняще улыбаясь и взмахивая ресницами. Словно сошедшие с конвейера куклы, как всегда казалось Мэб. А вот сейчас хотелось обрести ту же граничащую с бесстыдством смелость, встать перед Реджинальдом обнаженной и ловить на себе его восхищенный, жаждущий взгляд.

И в этом тоже повинно проклятое зелье!

— Когда будет наконец готов антидот? — спросила хмуро Мэб, затягивая пояс халата.

Реджинальд, повязывающий галстук, обернулся и посмотрел на нее немного удивленно. Все верно, тон Мэб взяла слишком, неоправданно резкий.

— Чуть позже, чем кофе, — сказал мужчина. — Кофе сейчас актуальнее. Будешь?

Мэб подумалось, что теперь, когда избавление от чар так близко, пора бы уже начать отвыкать от мужчины и его привычек. И прежде всего от утреннего кофе с пряностями и специями, ведь никто его больше так варить не станет. Нужно сказать: «Нет, я выпью чаю».

— Да, — сказала Мэб. — С удовольствием.

Слишком многое в ее жизни было теперь сопряжено с удовольствием. Не с экстазом, страстью, удовлетворением похоти, а с удивительно обыденной легкой радостью. Мэб знала, что может в любую минуту положиться на Реджинальда Эншо, и это успело ее порядком избаловать. А уж о всяких мелочах вроде кофе, улыбок и приятных интересных бесед и говорить нечего.

— Я… — Мэб прикусила губу. — Я, пожалуй, откажусь от кофе. Мне лучше поговорить с ректором прямо сейчас, не откладывая.

И она выставила Реджинальда за дверь спальни.

Жизнь в Абартоне, кажется, вошла в свою колею. До окончания учебного года остались считанные дни, и часть студентов с младших курсов уже разъехалась. Бойкие ватаги студентов и стайки студенток сменили рабочие в заляпанных краской спецовках. На пепелище Колледжа Арии — о пожаре напоминали только редкие следы на земле — деловито занимались обмерами человек десять.

— Расследование уже закончили? — поинтересовалась Мэб у с мрачным видом рассматривающего эту картину профессора Арнольда.

Декан факультета философии и один из кураторов Арии дернул плечом, даже головы не повернув. Он продолжал неподвижным взглядом сверлить опустевшее пепелище и, казалось, готов был прожечь дыру в каждом землемере. По счастью, магического дара у профессора не было. Наконец, словно очнувшись он повернул голову и посмотрел на Мэб.

— Как ваше самочувствие, леди?

— Благодарю, профессор, — улыбнулась Мэб.

Арнольд несмотря на то, что давно уже перешагнул рубеж шестидесятилетия, оставался дамским угодником, и обычно улыбки красивых женщин действовали на него живительно. Но сегодня никакой реакции не последовало. Профессор оставался неподвижен и мрачен и взирал на землемеров с прежним неодобрением.

— Странные дела творятся в Абартоне, не находите?

Мэб неуверенно покачала головой. С ее точки зрения дела в университете творились не просто «странные». Тут определенно требовалось иное слово. Но заговаривать на эту тему она не решалась, ловя себя на неприятнейшей мысли, что подозревает фактически каждого.

— Видите ли, леди Мэб, — продолжил хмуро Арнольд, — расследования как такового не было. Кэрью — забери его черти! — просто закрыл дело, вынеся какое-то невразумительное решение.

— А что говорят пожарные?

— То, что им велят, — фыркнул профессор. — Вы разве не замечали, леди Мэб? Здесь всех волнует только жизнь, безопасность и благополучие выкормышей Королевского колледжа, девочек из Принцессы и де Линси. Последние, впрочем, обходятся своими силами. Благоденствуют те, за чьими плечами стоит семья, капитал или магическая сила. Такая себе теория эволюции в действии. Вы читали Пинеля, Мэб? «Выживает сильнейший».

Говоря, Арнольд распалялся все сильнее и сильнее, а потом, договорив, смущенно отвел глаза.