Петр Никонов - Долгое путешествие

- Откуда у тебя тело? Неужели оно материализовалось вместе с тобой?

- Нет, конечно. Магия оперирует энергиями, мыслями и связями. Белой королеве и ее подопечным удалось призвать или создать меня, но создать для меня тело им было, конечно, не под силу. Телом со мной поделилась, совершенно добровольно, одна из молодых польских дворянок, входящих в ковен – Агнешка Яминская. Именно от нее я получила свою внешность. Отец Агнешки, Тадеуш Яминский, обедневший шляхтич из древнего рода, отправился наемником в крестовый поход на Смирну и в 1348 году привез оттуда молодую жену. Как он всем говорил, сирийку, а на самом деле, еврейку. Последнюю оставшуюся в живых из маленькой турецкой еврейской общины, официально принявших ислам, а тайно практиковавших иудаизм.

- Так вот откуда у тебя такая необычная внешность. А я всё гадал, славянская или восточная.

- Всего понемногу. Мать Агнешки умерла в 1353 году при родах, а отец, купивший на заработанные в походе деньги небольшое имение, любил дочь больше жизни, дал ей хорошее образование и сумел представить ее Елизавете Померанской. Агнешка была ученицей прилежной и инициативной, что ее в итоге и погубило. Предложив свое тело для эксперимента , она, когда эксперимент удался, навсегда отправилась в небытие, а я заняла ее тело.

- И она действительно умерла? Вы не соседствуете в ее теле, не слились душами? Ты именно заняла ее тело?

- Да.

- Просто для меня это необычно. Я ведь тоже вселяюсь в чужие тела. Но я всегда пользуюсь, так или иначе, душами их законных владельцев, лишь усыпляя их сознание. Но это не я, а души моих носителей управляют телами, пока я в них – дышат, двигаются… Я не могу заставить двигаться мертвое тело, в котором нет души его хозяина. По крайней мере, не в моем нынешнем состоянии. Мой брат Михаил, возможно, смог бы и это.

- Возможно, какая-то часть Агнешки во мне и осталась, если рассматривать это с такого ракурса. Либо же мое сознание полностью адаптировалось к этому телу – живое к живому. В конце концов, я дышу, двигаюсь, наслаждаюсь вкусом, чувствую, испытываю голод, правда могу это чувство временно отключить, испытываю чувства, боль, оргазмы, в конце концов. Даже потею. В общем, почти обычный человек. Но я не старею, не умираю, не болею и могу очень быстро регенерировать почти из полного небытия. В тысяча девятьсот сорок третьем я попала под немецкую бомбардировку. Бомба взорвалась в пяти метрах от меня. От моего тела почти ничего не осталось. Но вот – я здесь, живая, а полное восстановление моего тела заняло меньше четырех часов.

- Впечатляет, - я искренне поражен. – Действительно впечатляет. А скажи… Если ты – это воплощение женской сущности, кем бы ты при этом ни была, то проявилось ли это в одной из важнейших частей жизни женщины – в материнстве? Ты можешь иметь детей? У тебя есть дети?

- А вот на этот вопрос, Гэбби, я уже не буду отвечать. Должна же в женщине быть какая-то загадка? А в средоточии женской сущности тогда должна быть очень важная главная загадка, не правда ли?

- Согласен. А в этой книге, кстати, - я киваю на сверток, лежащий на краю стола, - упоминается твое призвание в этот мир? Описывается ритуал?

- Ритуал не описывается. Всё-таки это не совсем полное сочинение. Самые важные части не записывались, а передавались устно. Точнее, часть записывалась, но шифровалась. После смерти Елизаветы в 1393 году обе группы, и пражская, и краковская, как сейчас говорят, ушли в подполье. Был маленький архив. И кое-кто из ведьм пытался передавать знания, создавать свои ковены. Но в пожарах гуситских войн и в пламени костров инквизиции сгорели и архивы, и почти все мои соратницы и последовательницы. Осталась я сама, эта книга, несколько спасенных мной бумаг и две-три насмерть перепуганных ведьмочки, на всю жизнь заточенные в монастырях.

- Забавно, что ты передаешь ее мне именно здесь. По одной из версий, Принстон назван в честь принца Вильгельма Третьего Оранского, ставшего впоследствии королем Англии и Шотландии. Алекс ван дер Берг упоминал, что эта книга, и связанный с ней тайный женский орден, сыграли значительную роль в успехе Славной революции, которая и возвела принца Вильгельма на английский трон. В этом есть какая-то доля истины? Такой орден действительно существовал? Ян Мареш не всё придумал?

- С этим получилась забавно, если это слово применимо к тому, чем закончилась эта история. Алекс ван дер Берг был во многом прав. То ли случайно, то ли по наитию, то ли в силу его гениальности он смог сопоставить разрозненные ниточки, соединить их и раскрыть самый настоящий заговор конца семнадцатого века. А Ян Мареш, раскидывая свои лживые приманки, случайно попал пару раз в точку, намекнув на реальные события. А может, и не случайно – он же историком был, и не плохим. Про то, что Анна Австрийская занималась колдовством, слухи ходили еще со времен ее жизни. Нужно было только немножко подправить архивные записи и привязать их к легенде более-менее правдоподобно.

- Подожди, но Карлос Родригес находил же в архивах списки книг Анны Австрийской. И там этот манускрипт действительно фигурировал.

- Не хочу тебя расстраивать, Гэбби, но Карлос Родригес был на зарплате у Яна Мареша, хоть и не знал, на кого он работает. Большую часть фальсификаций произвел именно он. А его убийство – это лишь устранение ненужного свидетеля, выполнившего свою работу.

- Так был, в итоге, заговор и тайный орден, помогавший королевам?

- Заговоры были, и неоднократно. Ордена как такового, как постоянной упорядоченной структуры, не было. Скорее, я, оставшись одна, помогала сильным женщинам из королевских семей отстаивать свои права. Книга, подложенная в правильные руки в правильное время, способствовала подготовке моего тайного участия в этих событиях. Ну, и неким инструментом отбора достойных моего внимания. А потом я подключалась к событиям уже лично. Со временем, я обзавелась помощницами и соратницами. Но я не могу говорить о том, что это была какая-то постоянно действующая организованная структура. Признаюсь, что с шестнадцатого по восемнадцатый век я активно играла в политику. Именно «играла», Гэбби. Для меня всё было новое, несерьезное. Я по менталитету была девочкой-подростком, причем подростком бессмертным и уверенным в своей полной безнаказанности. Я наслаждалась жизнью, танцевала, заводила бесчисленные романы, интриговала, устраивала провокации, сталкивала разные группы между собой и радовалась этой игре. Закончилась эта моя игра Семилетней войной, то есть фактически самой первой по-настоящему мировой войной. А потом была потеря Францией и Англией американских владений, череда революций, войн и бесконечных конфликтов, не прекращавшихся до середины девятнадцатого века. А я сидела, рыдала, хлопала глазами и не знала, что мне со всем этим сделать. И была уверена, что это всё из-за меня, что сотни миллионов людей убиты и искалечены только из-за моих игр и моей беспечности. Это потом я поняла, что это не так. Что что-то я, конечно, подтолкнула, но большинство этих событий случилось бы и без меня. Но в тот момент я была растеряна и подавлена. Даже пыталась покончить с собой. Безрезультатно, разумеется. Как в фильме «День сурка».