Карен Стрит - Эдгар Аллан По и Перуанское Сокровище [litres]

Толпа откликнулась на его посулы предвкушающим ревом. Женщины вскинули руки, точно уже объявленные победительницами.

– Леди, вы готовы? – спросил распорядитель.

– Задать ей трепку? Давно! – прорычала Дюшесса Дублинская.

– Гляди, прежде с копыт долой не свались! – рявкнула Хеллтаунская Хельга.

Распорядитель зааплодировал обеим. Толпа присоединилась к нему, завыла, затопала ногами. После этого толстяк развел соперниц в стороны – теперь их разделяло добрых футов шесть.

– Ждите моего сигнала, – скомандовал он, отбежал в сторонку, сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул.

Дамы немедля двинулись друг на дружку, высоко подняв кулаки. Толпа завопила, подалась вперед, и сколько я ни пытался отодвинуться подальше от дерущихся, меня снова и снова выталкивали в первый ряд.

– Давай, Пег! Заткни ей хлебало!

– Дай ей, Хельга! Дай ей раза!

Кулак Дюшессы Дублинской угодил в цель. Звук удара ничем не защищенных костяшек пальцев в заплечье заставил меня ахнуть, однако прославленная Хеллтаунская Хельга ответила на этот удар двумя, от коих Дюшесса завертелась волчком. Так оно и пошло: рычащие женщины принялись работать кулаками не хуже мужчин, пока из ртов и ноздрей их, жутко расцвечивая белизну их одеяний, не заструилась кровь. Толпа приветствовала каждый удачный удар ободряющими воплями и недовольно гудела, когда соперницы висли друг на дружке либо, оглушенные, нелепо топтались на месте. Все время сей макабрической пляски я, что было сил, старался выбраться из толпы, но раз за разом застревал в ней, точно рыба в сети.

– Вперед, Хельга! Вали картофелеедку!

В ответ на это филадельфийка не замедлила полоснуть соперницу ногтями поперек глаза. Кровь потекла из раны, точно слезы, наполовину ослепив Дюшессу Дублинскую. Казалось, ирландка вот-вот упадет, но, к немалому разочарованию урожденных филадельфийцев, она собралась с силами и бросилась на Хеллтаунскую Хельгу, словно бык, боднув противницу в живот и начисто выбив из нее дух. Последовавший за сим вихрь ударов поверг Хеллтаунскую Хельгу на землю, где та и замерла, лишившись чувств.

Толпа взорвалась криками. Одни вопили «ура», другие – «долой», и все устроили жуткую давку. Дюшесса Дублинская воздела руки кверху и, потрясая кулаками над головой, взревела, точно львица. Ее болельщики эхом подхватили сей триумфальный рев, заплясали вокруг победительницы и затянули в лад:

– Дю-шес-са! Дю-шес-са! Дю-шес-са!!!

Весь этот хаос продолжался, пока над воплями толпы не зазвучал голос распорядителя.

– Выигравшие получат свое в таверне «Веселый Путник»! – проорал он. – Кто ставил на победительницу, ступайте к «Веселому Путнику» за своей долей!

Мелькнув впереди, спина в клетчатом пальто скрылась за дверью таверны. Толпа рванулась следом: каждому из победителей хотелось получить выигрыш первым. Провожаемый тычками локтей и пинками, я начал проталкиваться в противоположную сторону. Казалось, еще немного, и меня затопчут, но вдруг море людей расступилось, раздалось в стороны. Обрадованный, я рванулся на волю – и оказался лицом к лицу с Дюшессой Дублинской. Кулак ее метнулся навстречу мне, словно злобная хищная птица.

К уху словно бы приложили морскую раковину: вокруг не слышалось ни звука, кроме фальшивого рокота волн. В глаза сквозь сомкнутые веки сочился солнечный свет, однако веки были так тяжелы, что я даже не помышлял поднимать их. Какое-то время – даже и не знаю, сколь долгое – негромкий рокот прибоя продолжался, но вот он обратился в слова:

– По! По, вы меня слышите? По!

Мысли собрались воедино. С трудом разлепив глаза, я увидел склонившегося надо мною Дюпена.

– Исчез? Дневник исчез?

– Да, – отвечал он.

– И мисс Лоддиджс в таверне нет?

– Этого я не знаю. Когда мне удалось протолкаться сквозь толпу, я обнаружил вас здесь, на земле. Внутрь не заглядывал.

Я попытался сесть и почувствовал себя так, точно очнулся после долгой ночи безудержного пьянства.

– Не спешите, По. Кто вас ударил?

– Дюшесса Дублинская. Теперь понятно, отчего она вышла из боя победительницей, – сказал я в попытке отпустить остроту.

– По-видимому, она заодно с парой священников-августинцев и их нанимателем.

Мне сразу вспомнился пронизывающий взгляд, брошенный на меня распорядителем.

– А вы не заметили распорядителя матча, этакого дородного малого в клетчатом пальто? Темные волосы, исключительно пышные усы… По-моему, он тоже был в этом замешан. Перед началом он что-то шепнул поединщицам, и те смерили меня весьма многозначительным взглядом.

– Если святые отцы, завсегдатаи здешних таверн, знают о его бизнесе, весьма вероятно, он с ними в сговоре. Ну, а теперь осторожнее, – сказал Дюпен, подхватив меня под локоть и не без труда помогая мне подняться на ноги. – Пожалуй, нам лучше нанять извозчика.

Поездка в тряском экипаже вызвала невыносимую головную боль, и Дюпен был вынужден помогать мне дойти до дома. Не успел я нашарить в кармане ключ, как дверь распахнулась настежь, и на пороге появилась Мадди с метлой в руках. Стоило ей увидеть, что я опираюсь на руку Дюпена, волнение на ее лице сменилось нешуточной тревогой.

– Что это вы сделали с нашим мальчиком?

– Мы вовсе не были в питейном заведении, – начал было я, но мои объяснения прервал странный звук, за коим последовал протестующий возглас жены.

– В дом пробралась птица, и я не в силах изловить эту божью тварь, – буркнула Мадди. – Вирджиния просто вне себя. Говорит, это предвещает смерть. И очень боится за тебя, Эдди.

– Что же это за птица? – спросил Дюпен, прежде чем я сумел хоть что-то ответить.

– Голубь, из которого вышел бы замечательный ужин, попадись он только мне в руки.

Подняв метлу кверху, точно оружие, Мадди двинулась в кухню. Мы с Дюпеном поспешили за ней.

– Какое совпадение, – сказал Дюпен в унисон моим собственным мыслям.

Тут в кухне громко захлопали крылья, и в дверь, прикрывая руками голову, выскочила Сисси.

– Вот гадкая тварь! Влетела в окно, а вылетать не желает, – пожаловалась она, крепко обняв меня.

От этого я болезненно охнул, и взгляд жены исполнился заботы.

– Что случилось? Все это было лишь хитростью, верно? Ты сильно ранен? – спросила она, нежно коснувшись моей головы над ухом – там, куда пришелся удар Дюшессы.

– Я в полном порядке, дорогая. Давай для начала изловим эту птицу, а после я все объясню.

Высвободившись из объятий жены, я последовал за Дюпеном. Тот, стоя посреди кухни, наблюдал за красавцем-голубем, неторопливо расхаживавшим по полке, высоко поднимая ярко-розовые лапы и покачивая головой. Степенная серая масть, черные полосы поперек крыльев, горлышко переливается аметистом и изумрудом наподобие роскошного шейного платка…