Карен Стрит - Эдгар Аллан По и Перуанское Сокровище [litres]

Дюпен оглядел выпивох, устроившихся за грязными столами. Некоторые с волчьей жадностью поглощали обед.

– Что это за суп? – спросил он.

– Устричная похлебка, – пояснил содержатель таверны.

Дюпен осмотрел еду, выставленную на полках за стойкой бара.

– Две миски супа, а к ним – хлеба, сыра, копченой колбасы и вон тот паштет.

– Это ливерная колбаса, – поправил его хозяин.

– А там что такое? – спросил Дюпен, указав на большой сосуд, наполненный некими округлыми предметами, залитыми винного цвета жидкостью.

– Маринованные яйца в свекольном соку.

– И этих парочку.

Содержатель таверны принялся наполнять две тарелки едой.

– Быть может, вам известно, не вернулся ли кто из ваших клиентов прошлой осенью из Перу? – спросил Дюпен.

Хозяин таверны смерил его испытующим взглядом.

– Болтали тут что-то о Перу, но большего я не знаю. Вот она должна знать, – сказал он, кивнув в сторону миссис Русалки.

Та расположилась на том же самом месте, что и прежде. У ног ее стояли корзины со снадобьями, а гиацинтовый ара, устроившийся на ее плече, лакомился закусками, кишевшими в прядях ее седых волос.

Дюпен недоверчиво хмыкнул.

– А не найдется ли рядом тех, у кого память получше?

Содержатель таверны отрицательно покачал головой.

– Тогда приготовьте еще тарелку того, что ей больше всего по вкусу. И выпить, – распорядился Дюпен, выкладывая на стойку серебряный доллар.

Хозяин толкнул к нему несколько монет, но Дюпен остановил его взмахом руки. Содержатель таверны немедля смахнул сдачу в карман, и губы его дрогнули в намеке на улыбку. Наполнив едой третью тарелку, сей неразговорчивый малый прибавил к этому кружку некоей ядовитого вида жидкости, налитой из бутылки без ярлыка, и кивнул в сторону миссис Русалки.

– Я ей сам отнесу.

Взяв наши тарелки и кружки, мы уселись за свободный стол прямо напротив пожилой леди. Стоило нам расположиться, как содержатель таверны принес миссис Русалке ее обед и прошептал ей что-то на ухо. Старуха кивнула и устремила на нас слезящиеся бирюзовые глаза – один на Дюпена, другой на меня (трюк, приводящий в замешательство сам по себе).

– Очень любезно с вашей стороны, джентльмены. У меня как раз живот подвело, – сказала она, сплюнув на пол табачную жвачку.

Боюсь, я вздрогнул: старуха рассмеялась и отсалютовала мне кружкой.

– За то, чтоб вам улыбнулась удача.

Солидный глоток сомнительного пойла – и миссис Русалка набросилась на еду, да с такой свирепостью, что оставалось лишь надеяться не попасться ей как-нибудь ночью в безлюдных местах.

– Итак, дорогие мои, вам нужны сведения о моряках, ходивших в Перу.

– Именно так, мадам. На судне под названием «Баунтис», что прибыло в Лазаретто двадцать четвертого октября, а неделю спустя пришло сюда, в доки.

Старуха задумалась, вгрызаясь в сочную копченую колбаску. Зубы ее оказались удивительно крупными и крепкими для дамы столь почтенного возраста. Я ожидал, что от нее повеет сногсшибательной вонью, однако ее древние одеяния были неожиданно чисты, а пожелтели скорее от старости, чем от грязи. Пахло от нее камфарой и уксусом, шляпку и грудь украшали на манер брошей веточки высохшего розмарина.

– Я больше знаю о кораблях, покидающих местный порт: перед плаваньем моряки заглядывают ко мне за разными нужными снадобьями.

– Кто-то из команды «Баунтис» затем отбыл в Лондон с грузом из Перу – птичьими шкурками, растениями, и кое-какими туземными реликвиями, – сказал Дюпен. – Не знаком ли вам кто-нибудь из моряков, нанимавшихся на это судно?

Старая леди сделала паузу, чтобы отдать должное остаткам своего обеда. Мы с Дюпеном наблюдали за ней, неторопливо хлебая суп.

– А какова же связь между вами и этим кораблем? – спросила она.

Я отнюдь не был уверен, стоит ли делиться с ней чем-либо важным: ведь в это малопочтенное заведение нередко захаживали святые отцы, пославшие в мой дом взломщика, а может, и лишившие жизни моего друга.

– У берегов Лазаретто на борту «Баунтис» погиб молодой человек, Иеремия Мэтьюз. Точнее сказать, он утонул. Мы полагаем, что он был убит, – ответил Дюпен.

– Вот оно как.

Покончив с остатками жидкости в кружке, старуха ловко подбросила на ладони опустевший сосуд.

– Еще одна вовсе не повредила бы, – сказала она.

Дюпен повернулся к содержателю таверны. Тот молча кивнул, налил еще кружку того же самого и подал миссис Русалке.

– Сходи-ка за Дэйви, пусть спустится к нам, – распорядилась она.

Хозяин снова кивнул и скрылся за дверью, по-видимому, ведущей к лестнице наверх. Это заставило нас с Дюпеном насторожиться. Видя нашу тревогу, старуха закудахтала:

– Не бойтесь, друзья мои, не бойтесь.

Сунув руку за корсаж, она извлекла небольшой узелок, бережно развернула его на столе, и я, не сдержавшись, ахнул: поверх носового платка лежал иссохший человеческий палец!

– Вот что привез мне Дэйви из древнего города. Палец самого индейского императора – вещица немалой волшебной силы. И цены тоже немалой, – прибавила она, буравя нас синими глазами, блеснувшими алчным огоньком.

Дюпен взглянул на кость и учтиво сказал:

– Не сомневаюсь, мадам, вы сможете получить за него хорошую цену.

Старуха перевела взгляд на меня, но я поспешно покачал головой. Со вздохом она завернула палец в платок и вновь спрятала за корсажем.

– Звали?

Обернувшись, мы с Дюпеном увидели перед собою мальчишку лет этак одиннадцати. Лицо друга окаменело от досады: по-видимому, он не сомневался, что нас надули.

– Ты плавал на «Баунтис» с Иеремией Мэтьюзом? – резко спросил я, не утруждаясь скрыть недоверия.

Мальчишка утвердительно кивнул.

– Ходил, а как же. Отец мой был моряком, а мать умерла, – добавил он так, точно это разом объясняло все. – Вот и я чаще всего в плавании – либо несу вахту в «вороньем гнезде», либо делаю, что поручают. А когда не в плавании, то здесь, в таверне у дяди.

Лицо Дюпена несколько смягчилось.

– Расскажи, что ты знаешь о мистере Мэтьюзе, – попросил он.

– Картинки он чудные рисовал. По большей части птиц да растения, но, бывало, и мулов, и даже наших ребят – так, для смеху.

Вспомнив об этом, мальчишка заулыбался, однако тут же поник головой.

– Очень мне было жаль, что он погиб.

– Много ли он выпил перед тем, как утонуть? – спросил Дюпен.

– Так наши сказали людям из Лазаретто, – уклончиво отвечал Дэйви.

– Но ты этому не веришь? – настаивал Дюпен.

– Рассказывай все, малец. Бояться тебе тут нечего, – вмешалась миссис Русалка.

– Иеремия был трезвенник. В рот горячительного не брал.

– Значит, ты не веришь, будто он выпал за борт спьяну?

Мальчишка пожал плечами и покачал головой.

– Я говорил доктору из Лазаретто, да тот и слушать не стал.