Ольга Дэкаэн - Прогнившие корни.

Глава 9 13 ноября 2016 год. Шесть дней до расплаты. Его голос был удивительным! Такой тихий, завораживающий, словно нечто тёплое проникает через слуховые каналы и дальше разливается по всему телу. Волшебный голос, способный свести с ума. Её воображение сразу же нарисовало картину того, кто говорил с ней по мобильному. Лана поймала себя на мысли, что не слушает собеседника. Она слышала отдельные слова, но не могла собрать их в одно целое предложение. — Я так и не понял, что вы от меня хотите? — в его голосе ни капли интереса, лишь усмешка. — Поговорить. — О чём? И кто дал вам мой номер? Что ответить? Что человек, в какой-то степени повинный в смерти родителей этого молодого мужчины, дал его домашний адрес. Номер она уже узнала в справочной. То, что таксист все эти годы следил за жизнью ребёнка, в смерти родителей которого он отчасти винил себя, было странным. Но разбираться ещё и в мотивах водителя того грузовика, она не хотела. У каждого свои тараканы в голове. Её собеседник ждал от неё ответа. Как она могла объяснить, что ей в действительности нужно от него? Это был не телефонный разговор. Но стоит ей сказать правду, что речь пойдёт о его прошлом, и она без сомнения услышит частые гудки. Понимала, что от того, что она сейчас скажет, будет зависеть, состоится у них в будущем разговор или нет. Она медлила, взвешивая все за и против. — Я объясню, но не по телефону. — И почему же? — Скажем так, лучше нам побеседовать с глазу на глаз. — Вы меня заинтриговали. Ладно, пишите адрес... Она открыла рот, чтобы сказать, что знает, где он проживает, но улица и номер дома, которые назвал Герман Ли, были ей не знакомы. — Приезжайте после девяти, я заступаю на работу в ночную смену. Только обязательно отзвоните, что приехали. Я вас встречу. Она пообещала, что обязательно подъедет и отсоединилась. На место, где она должна была встретиться с сыном Ли, она приехала около девяти вечера. Оштукатуренное белое здание, стояло особняком среди своих не столь высоких соседей. По другую сторону дороги располагался жилой квартал. Поднявшись по ступенькам, Лана подёргала двойные двери. Заперто. Табличка на стене гласила, что это учреждение судебно-медицинской экспертизы. Она сделала шаг назад, оглядываясь по сторонам и не до конца понимая, что это значит. Может ошибка? Ещё раз проверила по бумажке. Адрес, который ей дал Герман Ли был верный. Лана набрала нужный номер, через секунду ей ответили: — Вы на месте? — Да. — Подождите пару минут. Я сейчас выйду, — пообещал голос, и послышались гудки отбоя. Стоя на морозе, стуча о землю замёрзшими ногами обутые в сапоги, она разглядывала двухэтажные дома через дорогу. Уютные, полные домашнего тепла и любви. В окнах горел свет, мелькали силуэты. Проёмы окон то загорались, то гасли, словно подмигивая, одиноко стоящей Лане. Ни машин, ни пешеходов. Казалось, будто весь город вымер. Было слышно, как где-то со скрипом открылась дверь, послышались быстрые шаги, эхом опережая своего хозяина. Громко залаяла собака, словно почуяв что-то зловещее в этой тишине. Лана напряглась, заставляя себя стоять на месте. Она вдруг подумала, что это было глупо с её стороны, назначать встречу с незнакомым ей мужчиной, поздно вечером. К тому же никому не рассказав о своих планах. Только теперь она осознала, что Ли, переживший в детстве трагедию, мог оказаться не вполне нормальным. Она уже готова была сбежать, когда из-за угла здания показался тёмный силуэт. — Вы та самая девушка, что звонили мне? — куртка с капюшоном на меху скрывала лицо говорившего. — Да. Лана Берсон. — ответила она, не вынимая рук из карманов пальто. — Ну, моё имя вы, я полагаю, уже знаете, — это было скорее утверждением, чем вопросом. — Идёмте. Мужчина жестом пригласил её следовать за ним и, завернув за угол, подошёл к неприметной железной двери в торце здания. — Вы, наверное, уже поняли, где я работаю? — Если честно не совсем. Тот лишь хмыкнул, потянув за ручку, пропуская её вперёд. В глаза тут же ударил яркий свет, и её с ног до головы окутало белое облако пара, словно огромное здание сделало долгожданный выдох. — Это морг. Я санитар в этом леденящем кровь месте! — сказано это было зловещим шёпотом, и она непроизвольно поёжилась. Только ей мог показаться прекрасным голос работника морга! Дверь за ними закрылась и, когда глаза привыкли к яркому свету, она, наконец, смогла разглядеть помещение. Длинный, пустынный коридор, множество дверей по обеим сторонам, серый кафельный пол, такие же стены высотой около трёх метров, побеленный потолок с рядом квадратных люминесцентных ламп. Запах был странным — сладковатый, словно кто-то смешал забродивший яблочный сок и хлорку. — Чем здесь так пахнет? — вырвалось у Ланы, и тут же она с опозданием поняла, что совсем не хочет, чтобы он просвещал её на этот счёт. — Это же морг! Всем понемногу: формалином, хлоркой, органическими отходами. Люди чувствуют запах, первые десять минут, потом рецепторы адаптируются. Со временем привыкаешь не обращать внимания на вонь. Говоря это, он вёл её по длинному коридору. Если бы не въедливый запах, который, казалось, проникал через поры, коридор мог принадлежать обычной больнице. Открылась дверь, и они оказались в небольшом помещении с креслами и стареньким работающим телевизором. Шла запись матча по футболу. Стоящий в центре кожаный диван, выглядел так, словно на нём только что спали. Возможно, так оно и было. Её собеседник подошёл к вешалке, прибитой прямо к стене и, сняв куртку, повернулся к ней. То, что Лана увидела, лишило её дара речи. Она всю жизнь прожила с осознаем того, что отличается от других. И те другие, своими взглядами и словами, ей только помогали в этом убедиться. И вот она столкнулась с человеком, который намеренно хотел быть особенным. Не таким, как все! Открытые участки тела Германа Ли были полностью покрыты татуировками: лицо, руки, шея, даже уши, в мочках которых были вставлены круглые, чёрные диски, так распространённые в последнее время среди молодёжи. Их названия она не знала. Остальное скрывала светло-зелёная форма работника морга. Эти цветные картинки, иероглифы, надписи были, казалось, повсюду, не оставляя даже намёка на то, что когда-то там была чистая кожа. Этот человек сделал из своего тела нечто невообразимое. Шедевр! Профессиональная рука тату-мастера набила на коже то, что можно было разобрать, лишь приглядевшись. Каждый символ словно жил своей жизнью. Тёмно-синие змеи опутывали спиралью оба предплечья и их блестящие тела, словно живые, плавно скользили, зарываясь головами в раскрытые мужские ладони. Надписи на руках были, скорее всего, на латыни — почему-то их особенно ценили любители татуировок. Лицо в разводах, которые терялись под светлым ёжиком волос. Он словно живое полотно для фантазий неизвестного художника! — Я вас шокировал? — Немного. Он рассмеялся приятным смехом, и Лана увидела зубы розового оттенка. — Я уже привык к тому, что люди испытывают шок при виде меня. Но поверьте, это не моя прихоть. Это необходимость... — он указал ей на диван. — Присаживайтесь. Лана села и непонимающе взглянула на него, ожидая продолжения. — Я болен. У меня порфирия, — сказал Герман Ли. — Я не знаю, что это. — Я не могу переносить солнечные лучи, моя кожа слишком чувствительна и покрывается язвами при контакте с ультрафиолетом, поэтому я живу и работаю по ночам. Мне так удобнее. Да и пугать своим видом здесь некого, если не считать трупов и других санитаров. Но они привыкли — у каждого своих тараканов в голове хватает. Боитесь? — Не знаю, — честно ответила Лана, которой всё больше нравился этот необычный человек. Она понимала его. — А стоит бояться? — Живых да, но не мёртвых. В нашем мире только живой может причинить вред, мёртвые же хотят только одного — покоя. — А татуировки? — Чтобы скрыть шрамы. То ещё зрелище! Хотя язвы в основном появляются на руках и лице, я, как и многие не смог вовремя остановиться. После первой татушки я снова пошёл к мастеру, потом ещё и ещё. И вот я зависимый человек! — он развёл руки в стороны, растягивая губы в улыбке. — Понятно. И как окружающие относятся к тому, что видят? — С интересом. Их не столько занимают картинки, сколько вопрос: Какое количество боли я вытерпел? — Неужели оно того стоит? — О, да! — И вам никогда не хотелось избавиться хотя бы от одной? — Это довольно болезненная процедура, к тому же после неё остаётся шрам. А мне и так своих хватает. Так что, если мне надоедает, я просто наношу поверх новую. Такое тело — это всё же лучше, чем видеть во взглядах неприязнь, граничащую с отвращением. Словно в том, что я болен, есть моя вина. Лана почувствовала себя полной дурой. Просто сидела и открыто пялилась на этого молодого человека с неизлечимой болезнью, который не смирился с тем, что будет выглядеть отталкивающе, и создал из своего тела нечто. Он справился со своими страхами, она же упрятала их подальше. — Так о чём вы хотели со мной поговорить? Лана глубоко вздохнула и выпалила: — О ваших родителях. В тот же момент она ощутила перемену, произошедшую с Ли после её слов. Он напрягся, из милого санитара превращаясь в жёсткого мужчину, который не откроется перед какой-то незнакомкой. — Чёрт бы вас всех побрал! Проваливайте, — голос его был под стать лицу. — Выслушайте меня... — Нет! — Неужели вы не хотите разобраться в том, что случилось с вашими родителями? — Я и так знаю, что с ними случилось. Он уже открыл дверь комнаты, ожидая, когда она уберётся. — Послушайте, Герман, мне очень нужно выяснить, что произошло в тот день, — сказала она, поднимаясь и следуя за человеком, целенаправленно шедшим к выходу. — В тот день пропал мой брат. Из-за того, что он резко остановился, Лана налетела на него сзади, но тут же поспешила сделать шаг назад. — Николас... Николас Берсон ваш брат? — спросил он оборачиваясь. — Да. Вы о нём слышали? Он молчал. Так и не получив ответ, Лана продолжила: — Он пропал именно в тот день, когда разбились ваши родители. — Они здесь ни при чём. Лану поразила его уверенность. «Может он знает что-то такое, что не известно остальным?» — Но может какая-то деталь, что-то, что пропустили в полиции, сможет мне помочь в поисках брата? — Вы думаете, что мои родители причастны к исчезновению Николаса? Он снова начал заводиться. — Нет, — поспешила ответить Лана, — к тому моменту, как ваши родители разбились, мой брат ещё играл около дома. Но вот то, что в машине находился другой пропавший мальчик... — Я понял, вы думаете, могла быть какая-то связь? Они стояли где-то посередине — между выходом и комнатой отдыха, когда послышался шум и через секунду железная дверь открылась, впуская вместе с холодным воздухом сначала каталку с набитым, чёрным мешком, а следом и молодого санитара в резиновых перчатках, и накинутом поверх зелёной формы пуховике. — Эй, Ли, у меня тут космонавт, сплошной суповой набор. Будет чем заняться в смену. Казалось, он был просто счастлив, озвучивая всё это. — Я сейчас немного занят. Справишься без меня? — А то! Пока начну, а ты следом подтягивайся. Самое интересное попридержу до твоего возращения. Не торопись… — и, подмигнув Лане, вместе с грузом исчез за одной из дверей. — Идёмте. Здесь не место, — сдался, наконец, Герман Ли, поворачивая назад. Через несколько секунд они снова были в комнате отдыха. — Космонавт? — было первое, что она спросила, усаживаясь на примятый диван. — Так мы называем мотоциклистов, которые бьются насмерть. Их везут сразу к нам. А суповой набор... — Не стоит, — поспешила Лана его остановить. — Думаю, я поняла, что это значит. Тот лишь усмехнулся. На этот раз он взял стул и сел на него верхом, его руки со змеями обхватили металлическую спинку. — И так, что же вы от меня-то хотите? — Расскажите о ваших родителях. Всё что угодно. В следующие полчаса Лана молча сидела и слушала рассказ молодого человека, пытаясь представить, как жила семья Ли и чем они занимались в свободное от работы время? Принимали ли участие в воспитании своего сына? Она слышала в его голосе боль, которая даже со временем никуда не исчезла. Сын до сих пор скорбел по своим ушедшим так рано родителям. Мать Германа работала учителем английского языка в школе, в которой учился и её семилетний сын. Все дети очень любили молодую учительницу — сама доброта и отзывчивость. Всегда старалась помочь, если у кого-то были неприятности. Отец, Адам Ли, работал на заводе. Был каким-то инженером, но его сын точно не мог сказать, чем именно занимался его отец, так как был слишком мал, чтобы интересоваться этим. А позже старался вообще не вспоминать родителей. Обычная семья, которая всю трудовую неделю проводила в городе и лишь на выходных выбиралась в соседнюю деревушку, где жили дед с бабкой Германа по отцовской линии. В тот злополучный день им позвонил отец Адама и сказал, что они срочно должны приехать. Его матери, разменявшей шестой десяток, стало плохо и её увезли в больницу. Шестилетнего Германа молодая пара оставили с соседкой. А поздно вечером за мальчиком приехал дед, который прямо с больницы помчался за внуком, в один миг ставшим сиротой. Про аварию он узнал на следующий день, а вот о том, что его родителей обвинили в похищении неизвестного мальчика, он узнал уже в школе. Через несколько недель, когда его одноклассники, раньше игравшие с ним в одни и те же игрушки, стали обзывать его сыном похитителей и убийц. — Вы даже представить себе не можете, сколько разбитых носов и подбитых глаз на моей совести. Но, к счастью для них, эта история слишком быстро забылась, и я смог, дальше учиться. — С вами кто-нибудь из полиции разговаривал после? — подалась она чуть вперёд. — Нет. Я помню, приходили люди в форме, но дед встал стеной и меня сразу же оставили в покое. Я знаю, что дед с ними говорил, но о чём не слышал. Он был в ярости, рвал и метал, что не удивительно, ведь полиция обвинила его сына... — Для них это выглядело так, словно ваши родители пытались вывезти из города похищенного ребёнка, — осторожно сказала Лана. — Думаю так полиция и решила, — пожал Ли плечами. — Да и разбираться они не хотели. — Значит, ничего необычного в вашей семье не происходило? — О чём вы? Я был слишком мал, чтобы вообще замечать хоть что-то помимо игрушек и комиксов. Все дни после, прожил, словно в тумане. Да мне и сейчас порой кажется, что всё это сон! Может было бы лучше вообще забыть то время. — Ну, а у вас есть какие-нибудь предположения, почему в машине ваших родителей оказался тот мальчик? — Думаю, они его подобрали где-то. От этих слов Лана резко выпрямилась на диване. Такая версия тех трагичных событий ей в и голову не приходила. — Может на выезде из города или на трассе, — продолжал Ли. — Везли его куда-то... Они не могли сделать того, о чём потом писали в газетах. Они не похитители! Понимаете? У них был я и им не нужен был какой-то там чужой пацан. Казалось, сидящей перед ней молодой человек сам хотел убедить себя в том, что его родители не променяли бы его, шестилетнего малыша, на кого-то другого. Он словно спрашивал себя, пытался понять, что произошло в тот день. Лане же не давало покоя то, что если всё же поверить тому, что семейная пара подобрала Томаса на дороге, то почему они поехали дальше? Почему не развернулись и не отвезли его в полицейский участок? Неужели они не знали о том, кто был этот ребёнок? Возможно, в те годы информация доходила не так быстро и в городе просто не были в курсе того, что произошло два года назад в двадцати километрах, в соседней деревушке, но супруги Ли определённо должны были видеть его руки. Ведь Новак сказал, что на них были следы от оков. Первым действием любого здравомыслящего человека было бы отвезти его либо в полицию, либо в больницу. Деревня, в которой находился дом Андерссонов, была в противоположной стороне и, если бы Томас сказал свой домашний адрес, то Ли должны были пересечь город в обратном направлении и выехать на трассу с другой стороны. Но по непонятной причине они этого не сделали. Почему? Неужели для них было важнее быстрее добраться до больницы, куда доставили бабушку Германа? Или может Ли решили, что если мальчик нуждался в медицинской помощи, то ему, с тем же успехом, окажут её в той же больнице, куда они направлялись? К тому же это было ближе, чем родная деревня мальчика. — Скажите Лана... вы ведь не против, если я вас буду звать по имени? — Нет, конечно, — пожала она плечами. — Что вы хотите найти, через столько лет? — Я и сама не знаю. Просто мне не даёт покоя вся эта история. Слишком уж это всё странно, словно есть какая-то связь между теми случаями. — Какая связь? — Что-то, что я пока не могу нащупать, — тут она вспомнила, что не задала главного вопроса, который словно заноза засел в голове с момента знакомства с этим странным человеком. — Вы назвали моего брата по имени? Слышали о том, что с ним случилось? — Не в этом дело, — он явно смутился. — Я знал вашего брата. Эта новость была подобна взрыву. Может быть, это было именно то, что она так отчаянно пыталась найти? Маленькое совпадение, которое могло что-то значить, а могло быть и ложной надеждой. — Почему вы не сказали мне об этом сразу? — А это, в сущности, не имеет никакого значения. Я не могу вам рассказать того, чего не знаю. Так же, как и в истории с родителями я не владею какой-либо информацией. Мы с Николасом учились в одной школе, что не удивительно — наш город слишком маленький, хотя мы были из разных классов. Я помню его. Мы никогда не играли вместе... — горько усмехнулся Герман своим детским воспоминаниям. — Скажем так, как только выпадала свободная минутка, мы разбегались по разным песочницам. Но позже его интересы несколько поменялись. Ему было интереснее с ребятами постарше и занятия у них были несколько иными. — Лана видела, что мужчине неприятно об этом говорить, но ей было необходимо знать то, что знал этот человек. — А Николас пытался быть «своим парнем» и подражал им во всём. Как-то мы даже подрались. Помню кровь, но он не плакал, только зло смотрел на меня. Потом его отвезли в больницу, что-то там я ему повредил. Она ведь уже знала эту историю. — Так это вы ему ключицу сломали? — удивлённо произнесла Лана, по-новому взглянув на сидящего напротив молодого человека. То, что история из злополучного дневника её бабки тесно переплелась со словами того, кто мог это подтвердить, было невероятно. Она по крупицам воссоздавала жизнь брата, но не со строк в старой тетради, а из разговоров с живыми людьми, которые знали его. — Было кое-что... — вдруг вспомнил молодой человек. — Прямо перед тем, как у нас произошёл конфликт к Николасу подошёл какой-то парень. Они поболтали несколько минут, и Николас побежал обратно в класс. Я только услышал, как он крикнул что-то типа «до встречи». Она напряглась. В их семье не было никого похожего, в этом она была уверенна. Лана пыталась в памяти восстановить ту часть повествования Агаты, где говорилось об этой самой драке. Она точно помнила, что была и дата:Читать дальше