Ольга Дэкаэн - Прогнившие корни.

«Николас Берсон. 24 сентября 1989 год». «Давид Вебер. 7 апреля 1994 год». «Оскар Грин. 17 февраля 1997 год». «Макс Карр. 15 мая 1999 год». «Адам Кларк. 5-6 апреля 2001 год». «Эмиль Лист. 3 октября 2004». «Даниил Остерман. 22 июля 2007 год». «Яков Штерн. 24 января 2009 год». «Габриель Иво. 30 августа 2011 год». «Лех Кравчек. 28 марта 2013 год». — Если не считать Николаса и второго мальчика, между всеми этими исчезновениями промежуток не более трёх лет, — наконец произнесла Лана. — Да, — согласился Новак, — и как видите, с каждым новым преступлением он удаляется всё дальше на запад. Существует теория, утверждающая, что человек убегая от чего-то, в том числе и от совершённого им преступления, чаще всего стремится на запад. Это всего лишь теория, но в нашем случае действенная. Сначала ваш брат, — бывший следователь указал на первый снимок. — Затем пять лет тишины, и второе похищение уже в пятистах километрах западнее. Возможно, в этот период происходят ещё исчезновения детей, но никаких упоминаний я больше не нашёл. Спустя почти три года новое, третье преступление и совсем рядом с предыдущим, в семидесяти километрах южнее. Город чуть больше, население около десяти тысяч и там находится ледовый дворец, где и тренировался Оскар. Четвёртым пропадает маленький Макс, через два года, он жил в том же городе, что и семья Грин и это не может быть простым совпадением. Следующая точка, пятый ребёнок, в двухстах километрах на юго-западе. Дом Кларков в провинции, стоит изолированно. По словам тогда ещё живой хозяйки дома, её так достали журналисты, что пришлось сбежать из города. Шестая жертва, мальчик — приёмыш, в деревне, в сотне километрах севернее от предыдущих мест. Похищение с помощью приманки — мороженного. В том же квадрате, радиусом в девяносто километров исчезают и двое других детей, с разницей в два года. Последнее исчезновение и снова бросок на запад — маленький Лех, спустя те же пару лет. — Если ваша теория верна, то похищение очередного ребёнка уже произошло. — Судя по всему, — согласился Новак. — С последнего исчезновения прошло более трёх лет. — Вы думаете, Николас... и все эти дети уже мертвы? — с надеждой на то, что услышит отрицательный ответ, всё же спросила Лана. — Я бы очень хотел вас обнадёжить, — устало сказал Новак, отходя от карты, — но скорее всего да. Похитители не держат у себя более двух-трёх жертв. Для этого необходимо специально-оборудованное помещение. Подвал, например, в который можно на годы поместить ребёнка и об этом никто в округе не узнает. В нашем обществе люди не слишком-то интересуются жизнью, живущих бок о бок с ними, соседей. Судя по тому, что каждые два-три года пропадает новый ребёнок, от своей прежней жертвы он, скорее всего, избавляется. «Николас, возможно, был первым!» — с ужасом думала Лана, боясь представить, каково было её младшему брату. — Как такое возможно, чтобы за столько лет никто ничего не заметил? — Раскрытие таких преступлений, чаще всего, дело случая. Например, любопытство соседей или побег самих жертв. Полиция в таких случаях бессильна. В этом плане мы сильно отстаём от некоторых стран, в которых есть специально созданные отделы, специализирующиеся на реконструкции преступной личности. В таких группах, кроме стандартного набора сотрудников: криминалистов, оперативников, есть также специально обученные психологи. Они занимаются тем, что создают психологический портрет преступника, что значительно облегчает их поимку. Мы же в своей глуши ничем таким похвастаться не можем, поэтому приходится работать с тем, что есть. — Вы уверены, что всех этих детей, похитил один и тот же преступник? — Нет, не уверен. И никто не может быть уверен. Но всё же я вижу некую связь и от этого мы и будем отталкиваться. — Мы? — тёмные брови Ланы взлетели вверх. — Вы это начали. К тому же я не в том положении, чтобы выбирать. Всё что я могу — это копаться в бумажках. С этим не побегаешь, — с какой-то обречённой яростью он со стуком опустил конец трости на деревянный пол, словно это могло избавить его от участи инвалида. — И что делать дальше? Новак сделал несколько шагов по направлению стола и взял первую, попавшуюся в руки папку. — Видите это? Это девять дел, которые я выделил и ещё плюс одно, произошедшее у нас. И того десять, — подвёл он неутешительный итог. — В них допросы подозреваемых, свидетелей, родственников. Медицинские карты детей, с описаниями болезней, прививками, отклонениями и прочим. Так же есть фотографии с тех мест, где видели детей в последний раз. Качество не лучшее, но, что имеем... В общем, всё то, что может помочь нам найти недостающие детали — какой-нибудь след. Возможно, теперь, когда можно предположить, что это серия, мы сможем отыскать что-то общее, что невозможно заметить в каждом деле по отдельности, — он замялся. — Только начнём мы не с дела вашего брата, а с исчезновения в восемьдесят седьмом году. Лана какое-то время не понимала, о чём говорит бывший следователь, а когда до неё, наконец, дошёл смысл сказанного, не сдержалась от ехидного замечания. — Значит, теперь вы всё же согласны, что Томаса Андерссона не похищали Адам Ли и его жена? — Скажем так, я готов рассмотреть такой вариант. Хотя, к сожалению, сведений в деле Андерссона, которые могли бы помочь, не так уж и много. Оно велось в те годы из рук вон плохо. Местная полиция не сделала самого элементарного. Позже, в восемьдесят девятом, когда произошла та авария, нужды перепроверять факты уже не было. Лана прекрасно понимала ход мыслей тех полицейских. В случае с маленьким Томасом вообще не предполагалось, что мальчика могли похитить. Всё, что угодно: заблудился в лесу, упал в воду и утонул, напал дикий зверь, но только не похищение. Поэтому-то стражи порядка и не посчитали нужным, проверять и перепроверять факты. Ведь дети никогда не пропадали раньше. В их спокойном уголке страны, где они растили своих детей, такого просто не могло случиться! А через два года, когда Томаса нашли, уже не было нужды копаться в прошлом, Ли были объявлены преступниками и посмертно приговорены. И все вздохнули спокойно. Тут Лана вспомнила кое-что, что должна была довести до сведения Новака ещё в начале разговора. — Несколько дней назад, я встречалась с Германом Ли. Это сын... — Я знаю, кто это. — Перебил её пожилой следователь, отстранённо взмахнув рукой с листами формата А-4, которые просматривал стоя. — Так вот, — продолжила она, — не буду вдаваться в подробности и пересказывать весь разговор. Само собой он уверен в невиновности своих родителей. Его предположение о том, что делал в машине посторонний мальчик, таково — родители подобрали Томаса на дороге и везли в больницу. И знаете, после всего, что я услышала сейчас от вас, я с ним согласна. Возможно, в тот день всё именно так и произошло. Новак лишь кивнул, аккуратно раскладывая тонкие папки. — Он учился в одной школе с моим братом. — Да я знаю, — отозвался старик-следователь, не поднимая головы. Отсутствие хоть какой-то реакции на проделанную ей работу просто бесило! — А то, что перед исчезновением Николаса, Герман видел его в компании парня лет восемнадцати-двадцати, вы тоже в курсе? — раздражённо выдохнула она, скрестив руки на груди. Новак резко вскинул голову и уставился на Лану, словно у неё выросла ещё одна голова. — Как вы сказали? «Ну, хоть какая-то реакция!» — поздравила себя она и продолжила. — Мой брат разговаривал с неизвестным типом. По словам Ли они смеялись и явно были знакомы. Это событие произошло незадолго до исчезновения. Ни говоря больше, ни слова, бывший следователь ещё усерднее начал копаться в папках с бумагами, пока не извлёк нужную. Лана прочла надпись, выведенную от руки:Читать дальше