Корин Холод - Стеклянное Рождество. Часть 1. Затянувшийся Сочельник [СИ]

Каладболг и Леохайн уже привычно грели грудную клетку и поясницу. А поклоны попадавшихся на пути сотрудников младшего и среднего звена вызывали не оторопь, а благосклонные кивки и намёки на улыбку.

«Мы сделали за три дня то, на что нам отводили несколько недель, дорогая. Принимай то, что заслужила».

«Да. Мы. Мы это сделали. А значит…»

«Именно. Это сделала ты. А впереди у нас ещё много дел».

Рива усмехнулась холодно и жёстко.

До брифинга по делу «Троицы» оставалось двадцать минут.

Доктор Джон Генри Холлидей шёл по Агентству «Альтаир».

Ему уже приходилось бывать в этих стенах, но впервые его приглашали на встречу, касавшуюся настолько серьёзного дела. И уж тем более впервые он нёс с собой нечто, что окажет услугу такой могучей организации. Не говоря о том, что услуга эта открывала путь к сотрудничеству на совершенно ином, нежели прежде, уровне.

Джон Генри неоднократно бывал на дуэлях, а больше того присутствовал при оных. Доводилось ему видеть и состязания по стрельбе — настоящие, а не пьяную похвальбу ковбоев. Случалось и судить подобные. Да и настоящий бой «когда… много народу» не обошёл бывшего дантиста стороной. Перестрелка у корраля О-Кей была далеко не самым страшным его сражением: не обо всём пишут в учебниках истории. И сейчас бродяга-джентльмен ощущал знакомый азарт, замешанный на опасности и чутье охотника за разумной добычей. Тридцать два года после воскрешения, когда он восстал из могилы, куда его запихала обиженная ведьма, не прошли для Дока даром. Холлидей многому успел научиться, многое переосознать и многое понять. Но в душе он оставался всё тем же уроженцем воистину Дикого Запада, который привык стрелять первым, многое требовать, но и спрашивать по справедливости. Доку не было страшно. Ему было весело и щекотно где-то внутри.

«В конце концов, если не выгорит, я сам найду эту скотину. И заставлю заплатить за то, что он нас так подставил».

Джон Генри расправил плечи, подмигнул симпатичной агентессе, попавшейся на пути, и полез за флягой.

До брифинга по делу «Троицы» оставалось пятнадцать минут.

Нуарейн шла по Агентству «Альтаир».

Сейчас она могла на время оставить за спиной вопросы о том, кто прежде занимал её кабинет, и о силе, что стёрла её предшественника из реальности. Могла забыть о том, что её не любили и побаивались. Могла хотя бы на время сбросить с плеч груз прожитых лет и отдаться невероятному чувству исполнения. Как балерина, выходящая на сцену, как стрелок, задерживающий дыхание при виде цели, как рыцарь, поднимающий копьё и готовый отправить своего коня в галоп. Нуарейн достаточно времени провела в Первом, Втором и Третьем отделах, чтобы понимать: задание, которое она получит сейчас, определит её будущее по-настоящему. А после него, в любом случае, уже не будет недомолвок и тайн. Потому что либо она не справится и будет мертва, либо справится и сможет требовать ответы. И, как и прежде, диктовать свою волю.

«Пусть не в таком масштабе. Пусть меньше. Но… я приняла решение. Сердце этого мира будет жить. В ком бы оно ни проявилось. Как бы оно ни проявило себя. Хватит повторять прежние ошибки. Пришло время новых решений. Новых ошибок? Возможно. Но я больше их не боюсь».

Нуарейн благосклонно кивнула Ильясу, вывернувшему из соседнего коридора, и перевела мысли в деловое русло. Её ждали взлёты и падения, и она хотела, чтобы первых было больше, чем вторых.

До брифинга по делу «Троицы» оставалось десять минут.

Жрица шла по Агентству «Альтаир».

Она знала, что мало кто из встретившихся по пути сможет оценить изменения в её туалете. И также знала, что некоторые из тех, кто соберётся в четвёртой переговорной, оценят и поймут. Белую блузу-тунику главы аналитического отдела теперь пересекал широкий кожаный пояс с отделкой алого металла и сложной пряжкой того же цвета. Изумруды на шее и в нити, поддерживавшей завитые в крупные кудри волосы, дополняли «рождественский» образ. Но истина, как это обычно и бывает, крылась в деталях. И в знании.

Обворожительная улыбка, лёгкая поступь и жесты, уверенность в себе и жажда движения вперёд. Жрица давно не чувствовала себя так непринуждённо и свободно. И в то же время тревожно.

«Одна ошибка. Всего одна ошибка, которую я могу допустить. И я прошу отставки».

«Ты приняла решение».

«Да, друг мой».

Пальцы женщины коснулись пояса, чуть погладили, наслаждаясь живым теплом гибкого металла под выделанной кожей.

«И я пообещала себе. Ошибки можно исправлять по-разному. Если не сложится так, как я хочу, — мы вернёмся. По-настоящему. Ты ждёшь этого, Дайнслейф?»

«О да, Госпожа. Жду».

Движение рукой, распахнутая дверь, полумрак комнаты, ждущие взгляды… Жрица чуть прищурилась и прошла на своё место.

До брифинга по делу «Троицы» оставалось пять минут.

Александр Евгениевич Светлов шёл по Агентству «Альтаир».

Трость давно была частью его образа. К ней привыкли. Её почти не замечали.

Что с того, если специалисту по связям с общественностью хочется выглядеть импозантно? Он загадочен и непостижим. Он может всё, чего не могут главы отделов: в первую очередь, решать вопросы с внешним миром. Он знает всё или почти всё, а пределы его возможностей уступают лишь Принцу Без Королевства. Но кто видел Принца? А Александр Евгениевич — вот. В своём кабинете по расписанию в нужные часы. Всегда подтянут, красив и элегантен. Кто заметит, что, вышагивая по коридорам Агентства, он налегает на свою — одну из многих — трость сильнее обычного? Тем более, что нажатие это едва заметно ему самому. Верно. Никто.

«Но я знаю».

Светлов знал, что будет сейчас. Он достаточно долго жил, чтобы хорошо просчитывать действия тех, кто младше. Не всегда и не везде, но уж в Агентстве — точно.

«И всё же я ошибся. Нас кто-то предал».

Запах цветочных духов и не остывшее обожание во взглядах: здесь прошла Рива.

«И я не предвидел этого. Не просчитал, не смог вовремя остановить. Чем это грозит?»

Табачный дым, кукурузный виски, окурок в пепельнице у окна. Порозовевшие щёки сотрудниц. След Холлидея.

«Необходимо привлечение сторонних лиц. Насколько это оправдано?»

Флёр зависти и непонимания. Опаска и изморозь на окнах, куда больше, чем должна бы появиться. Нуарейн не изменяет себе.

«Ставка на всего одну личность, которая может и не справиться. Впрочем, в какой мере мы вообще можем ей доверять?»

Опасность, недоумение, радость, лёгкость и заразительная уверенность. Трость сбилась с ритма и затихла. Александр Евгениевич осмотрелся, опустив очки на самый кончик носа, а затем продолжил путь под ритмичное постукивание своей верной спутницы.

«Жрица. Судя по всему, бывшая ученица решилась на отчаянный шаг. Что же, это радует. Но и вселяет опасения. В первую очередь за её собственную судьбу. Однако следует увидеть самому, прежде чем делать выводы».