Лев Гурский - Корвус Коракс

Я заметил, что Корвус слушает своего нового владельца с большим интересом – буквально впитывает каждое его слово.

– Сверчков узнал о вашем бэкграунде? – поинтересовался я у потомка динозавров.

– Брось ты эти английские слова, терпеть их не могу! – Рыбин сердито погрозил мне пистолетом. – Говори нормально, по-русски – подноготная, подоплека хотя бы… Ну да, ты прав. Все документы о нашей предыдущей фамилии потерялись, но Владик раскопал какие-то заплесневевшие бумажки и стал мне угрожать. Он же косил под демократа, завел себе кучу дружков среди газетчиков. Всем намекал, что типа Пронин – старый валенок, а он, Владлен, – новая поступь и будущее России. Ему ничего не стоило слить матерьяльчик в СМИ.

– И внук Риббентропа боялся, что все узнают, кто он такой?

– Внук Риббентропа ничего не боялся, – высокомерно возразил мне Рыбин. – Хотя огласка была бы несвоевременной, особенно в канун великих событий, о которых ты сказал. Кто-нибудь, глядишь, вспомнил бы о протоколе, Пронина стали бы сравнивать с покойным фюрером, то-се… К сожалению, у Третьего рейха в России пока неважная репутация, по некоторым причинам. Пронин любит Германию, но ему пришлось бы меня задвинуть, а Владика, наоборот, возвысить. И самое лучшее из дедова наследства досталось бы этому вору, который отжал наш план, перелопатил и выдал за свой… Врать не буду, Владик мне даже кое в чем облегчил работу – прошел с Прониным первый этап, и теперь мне проще. Наш президент, как пустой котел. Что туда положишь, то и будет там вариться. Сейчас он уже думает, что идею раздела Украины родил сам, ну и пусть пока думает. Для нас это не самоцель, а только первая ступень…

– Будут и другие? – спросил я. Пока он болтает, все в безопасности, и прежде всего Корвус.

– Натюрлих, – важно кивнул Рыбин. – Естественно. Камень за камнем мы будем отсюда, с семи холмов, возводить величественное здание Четвертого рейха. К сожалению, повторить опыт фюрера на родине фюрера сегодня уже не под силу. Нация нибелунгов, нация Ницше и Вагнера, Юнгера и Ратцеля, Гитлера и Геббельса сегодня сдулась. Немцы утратили пассионарность. Они непоправимо отравлены американской пропагандой, так называемой демократией, английским языком, который отбирает слова национальных языков и навязывает вместо них другие, чуждые нашему уху. С теперешними немцами райх нуммер фир не построишь. А вот с вашими – легко.

– Неужели вы собрались строить это здание в России? В стране, победившей нацизм? – Я слушал Рыбина и поражался, как гладок его бред. Похоже, свою речь он давно отрепетировал. Но без наставленного пистолета ни один нормальный человек не стал бы слушать эту хрень.

– Конечно, в России, где же еще! – убежденно воскликнул Рыбин. – Вы прямо созданы для Четвертого рейха, вы, русские, для него благодатный материал. У вас так здорово чередуется черное и белое, как полосы на зебре: героизм и рабство, ученость и тупость, отзывчивость и лютое хамство. Вы не сухая застывшая глина, а все время влажная – лепи чего хочешь. А насчет победителей… Эх, Иннокентий Ломов, глупенький! Выигранная война всего-то означает, что ваша броня оказалась крепче, а танки – быстрее. Вы победили вермахт и СС, а идеи фюрера победили вас… Хотя, надо признать, фюрер не был безупречным мыслителем.

– Неужели? – спросил я, но Рыбин как бы не заметил издевки. А может, и впрямь не заметил.

– Не был, не был, увы, – вздохнул внук рейхсминистра. – Как бы кощунственно в моих устах это ни звучало. Фюрер был ослеплен расовой теорией и плохо смыслил в геополитике – чем дальше, тем хуже. Идея превосходства арийцев озлобила весь остальной мир и, главное, не давала реальных дивидендов. В отличие от рабочих лагерей лагеря уничтожения были убыточными. Ну а в геополитике главный просчет фюрера случился там, где мог быть триумф. Пакт имени Молотова и моего деда не должен был быть времянкой, на два жалких года. Это должна была быть постройка из стали и бетона, на века, на перспективу. Не воевать со Сталиным, а поделить с ним земной шар. У нас был национал-социализм, у вас был просто социализм – разница невелика. Ось «Берлин – Москва» стала бы крепче всех остальных осей, вместе взятых…

– Ваша новая ось «Москва – Варшава», думаете, будет крепкой?

– Какая уж там ось? – отмахнулся Рыбин. – Ни стали, ни бетона, одни сопли. И пакт наш покамест хиленький, и в качестве союзника России Дудоня слабак, но… на первое время сойдет. Это как с помощниками: для всяких мелких грязных дел годятся пионеры, а потом их можно и в расход. Кстати, спасибо, что разорили Осколково – избавили меня от работы… Тут ведь важен первый шаг. Главное – начать. Как только мы с поляками расхерачим Украину, это ублюдочное детище Беловежского договора, как сказал бы коллега моего покойного деда, мы порвем одно звено, и все остальные посыпятся. Мы своим примером окончательно убедим мир, что послевоенные границы не догма, – и треснет по швам вся привычная Европа.

– Вся? – переспросил я.

– Без исключения, – заверил меня Риббентроп-внук. – У всех давно накопились претензии друг к другу, и они прорвутся обязательно. Греки сцепятся с македонцами, венгры с румынами, макаронники с французами, сербы с албанцами, литовцы с поляками, в Бельгии валлонцы с фламандцами затеют грызню, а шотландцы напрочь отделятся от Англии. Мы вскроем ящик Пандоры, подождем общего раздрая, а там, с божьей помощью, начнем тихонько подгребать к себе самые слабые земли. Ну а если кое у кого не окажется общих границ – тем хуже для соседей. Но белорусы сами к нам прибегут. Была Европа ничейной – однажды станет нашей…

– Европу не трожь, придурок! – не выдержала Лина. Она дважды ездила во Францию и один раз в Италию и мне потом все уши прожужжала про тамошний замечательный сервис. Говорила, что даже в самых дешевых гостиничных номерах есть пневмопочта, и эсэмэски доставляют в два раза быстрее, чем в Москве. – Никакая Европа к таким козлам, как вы, добровольно не придет, а завоевать ее – кишка тонка у тебя и твоего плешивого Пронина…

– Молчать, пигалица! – оборвал ее Рыбин, раздосадованный, что кто-то грубо вмешался в его прочувственную речь. – Вздумала еще болтать о величайшей в мире геополитике. Ты вообще тут была только для обмена. Твое дело бабье: кирхе, кюхе, киндер… ну ладно, еще кляйдунг. Суди не выше модельных туфелек, которые ты тачаешь на своем юго-западе…

Все прежние разглагольствования этого типа не задевали меня за живое, но тут я рассердился: мало того что внучок нациста держал девушку в черном мешке, так он еще смеет ее поучать!

– Вся ваша величайшая геополитика, вся ваша несокрушимая крепость из стали, бетона и соплей начинается с удара кирпича, которым вы сзади огрели кремлевского коллегу, когда пришли к нему в гости, – сказал я. – Видел я этот кирпич. Оружие, достойное нибелунга.