Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том I [СИ]

— Я сам был ребёнком тогда, — Чен усмехнулся: — Хотя Тефриан полон слухов, что Вэй и в сто лет остаются юными, я не старше вас. Вы спутали, милорд. В Ливе я никогда не был.

— Вас сложно с кем-то спутать, — удивлённо возразил Лайан. — Подобная красота — большая редкость.

Чен знал, что уши вокруг жадно ловят каждое слово и выводы уже сделаны — к всеобщему облегчению: куда спокойнее списывать приязнь Рыцаря к Вэй на интерес весьма личный, чем допустить, что Орден не вполне таков, как о нём привыкли думать. Что может быть опаснее, чем новая нота в знакомой мелодии, разносящая в пыль её утешительную привычность?

Человеку разумному не стоило бы уточнять — в любом случае… Он непринуждённо улыбнулся:

— Надеюсь, милорд, вы столь любезно поддержали меня на Совете не из-за моей внешности?

— Конечно, нет. Разве для Вэй красота или её отсутствие важны при оценке ума и намерений?

Чен покачал головой, с иронией размышляя, как это выглядит со стороны, а Лайан серьёзно добавил:

— Если бы я желал вашего общества для целей, далёких от политики и обучения Вэй, ваша внешность могла бы иметь значение. Я заметил вас в зале, едва вы вошли, и не сомневался, что вижу певца из моего детства. Нет ли у вас брата? Такое сходство поразительно.

— Увы, но нет, — учтиво отозвался Чен, — схожие лица встречаются. Благодарю за доверие, милорд. Жаль, финал этого дня не оправдал его.

— Я не меняю решений, — Лайан протянул ему руку так невозмутимо, словно перед ним стоял брат из Ордена, а не один из коварных лживых вэй-лордов. — Не вините себя. Тот человек желал вам зла, и будь он жив и побеждён, это желание стало бы сильнее. Вам снова пришлось бы биться с ним. И кто знает, чем бы всё кончилось.

Уходя от сияющего здания Совета так быстро, как позволяла предписанная Лучу гордость, Чен в мыслях отвечал ему: ты не знаешь ни Звезды, ни меня. Я забрал бы жизнь с лёгкостью, а он мою — нет, сколько бы ни старался; но сейчас я не планировал смерти. Два раза подряд — и я не знаю, как это вышло. Что со мной происходит?

А может, стоит заодно поволноваться о том, что мальчик из Тени так легко прочитал меня?

Кто ещё читает меня, словно книгу? Что я сделал со своей маской — и я ли сам сделал это?

И хотя ответ бился в сознании, как перепуганная птица бьётся в стекло, не видя преграды между нею и свободой, и он ощущал себя не Лучом, а пленником, близким к отчаянию, как эта птица, — но где-то по краю памяти то и дело мелькали слова юного Рыцаря.

«Уверен, что видел вас… в Замке Лив пятнадцать лет назад».

Брэйвин мог позвать меня голосом Двирта, и если бы захотел, мог бы вмешаться в бой, как вмешался когда-то в моё испытание. Но тогда я заметил его… да и зачем ему убивать Аллена? Но и вчера я был близок к тому, чтобы убить… так я или Брэйвин? А уж бедолагу Открытого убил точно я сам. А та женщина, кто она? Кому он собирался мстить?

Я ничего не знаю о помыслах Двирта, песне его узора, о его душе. Что по силам ему, что ему известно? За все годы в Звезде я так и не подобрался к нему столь близко, чтобы понять.

Брэйвин спас меня шесть лет назад, был добр ко мне, на Совете открыто за меня заступался. Мог ли он увидеть в ненависти Аллена угрозу и на свой лад меня защитить? Всё, что касается Брэйвина, скрыто в тумане. Он силён и обладает странным, опасным талантом, но и мой талант необычен — и разве я не прятался до сих пор? Чуждое и странное пугает людей, и многих напугал бы подобный дар у Магистра. Брэйвин не любит остальных Вэй, но и я не люблю их, они опасны мне… опасны нам, мне и Верховному.

Я совершенно схожу с ума, подвёл он итог, входя в свою комнатку на чердаке гостиницы, с чувством полного и почти радостного бессилия рухнул на кровать и раскинул руки, скользя ладонями по узорчатому покрывалу. Нити затейливой вышивки изгибались и вились под его пальцами, словно узоры Кружев, вдруг ставшие ощутимыми в Сумраке.

Нет нужды искать, кто расставил мне ловушку: я отлично создал её себе сам. Каэрин был прав, мне не место среди Магистров… тем более, рядом с ним. С Двиртом, несущим в себе — и передавшим сыну — проклятие и дар рода Эдрин. И быть может, желая вырвать и выбросить прочь это проклятие он выбросил и меня? Нет, он не отец мне и никогда им не был. И если бы я не стремился найти путь к нему, а думал лишь о Чар и о себе — был бы куда счастливее.

Но что, если я не один? Если однажды женщине захотелось родить его сына, отчего не второй раз?

«Поразительное сходство, вэй’Ченселин, нет ли у вас брата?»

На третий день Совета — день подведения итогов и объявления указов и наград — он едва заставил себя сползти с постели в полдень. Он не испытывал страха, стыда, неловкости за вчерашнее — только вязкую, словно зыбучий песок, и столь же серую усталость. Ему хотелось в Кружева, в глубину, и там навсегда остаться. И если бы не ученики, думал он, вяло натягивая сапоги, то вряд ли бы удержался.

И широкие ступени здания, и коридоры были пусты, торжественны и с холодной ясностью напоминали о том, что создана эта роскошь не для обитания тут людей, а для созерцания и раздумий, как музеи и храмы. Когда подъёмная лента неторопливо доставила его на самый верх башни, к занавесу из шитого золотом бархата, за которым скрывалась полукруглая арка, ведущая в зал, Совет уже близился к завершению — во всяком случае, Чен на это надеялся. Он слился с шорохом ткани и танцем пылинок в лучах солнца и скользнул внутрь, почти не потревожив занавес. И с головой окунулся во властные раскаты голоса Брэйвина.

— Система Вызова существует веками, но всё старое нуждается в изменениях. И события Совета ярко это показали. Как и его Величество, я вижу серьёзную опасность в отношении Чар-Вэй к Вызову как к игре для сравнения талантов и доблести. Вы все убедились, что это не так. Слова поющих в Кружевах — не просто звуки, а Вызов — не спортивное состязание. И едва кто-то забывает об этом и бездумные речи приводят к вражде и Вызову — рискуют не только двое Чар-Вэй. Это риск для Поля — а значит, для Тефриана. Силы Магистров, хранящих Поле, велики и не всегда в миг угрозы поддаются обузданию. Бросать Вызов таким людям столь же разумно, как тыкать веткой в морду спящего тигра. Но традиция Звезды поощряет эти развлечения, и более того, наделяет ореолом отваги и чести, соблазняя многих молодых и азартных Вэй на то, что вернее всего назвать самоубийством. Прошу достойный Совет понять: к трагедии приводит вовсе не желание убить — как, разумеется, его не было у вэй’Ченселина. Тигры, трясины и ураганы не испытывают к людям злобы и не стремятся убивать, однако мы видим в них опасную часть нашего мира и проявляем разумную осторожность. Бесспорно, то же относится и к Магистрам. Но поскольку видеть опасность и вести себя разумно умеют далеко не все, я предлагаю меру в виде закона. А именно: ввести немедленное заключение под арест, обездвиживание в Поле и препровождение в Звезду для выяснения обстоятельств — за любое обвиняющее высказывание в адрес Магистра и в особенности Луча, способное привести к Вызову и гибели обвинившего. Эта мера охладит слишком горячие головы и, несомненно, удержит от трагичной неосторожности, которую мы имели несчастье тут наблюдать. Могу ли я просить достойных леди и лордов Совета голосовать за внесение этой поправки в свод общих законов Тефриана?