Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том I [СИ]

«Я уже хотел». Просто тихонько радоваться, или заверять, что деньги ерунда, он запросто их обоих прокормит, он сочинит песни лучше старых… и ты хотел, действительно хотел идти наравне со мной?!

— Было бы мало, — сухо сказал он, — я б не предлагал. Думаешь, кто не Рыцарь, тот и счёта не знает, и дела не говорит, только треплется? Коль я такой дурак, как тебе время-то не жалко на меня тратить?

— Прекрати! — не выдержал Энтис. — Несёшь глупости, хоть уши затыкай! Ну что на тебя находит?!

— Я же менестрель, — его голос выразительно дрогнул: — Чего ж ты ждал от меня, кроме глупостей…

Энтис сдёрнул плащ и, даже не отряхнув от пыли, кое-как набросил вновь, подкладкой наружу.

— Прости, — на Вила он не глядел. — Я не хотел обидеть, наоборот… Вечно я не то ляпну…

Вил кусал губы и чувствовал себя… ну, почти как в эллине: столько глаз вокруг, а на нём никакой одежды. Мерцанье, я ведь ненавижу делать с ним такое, почему же делаю снова и снова?!

— Энт? — руки стиснули минелу. Он глотнул. Ровно дышать, собраться с духом, всё объяснить именно теми, правильными словами… Разжать руки получилось. Произнести слова — нет. Как всегда.

— Энт, знаешь… тут народ не очень приятный. Про них даже поговорка есть: в карьерах Хела и души пылятся. Они, ну, погрубей, чем ты раньше видел. Их пять минут послушать — потом хоть с мылом уши отмывай. Вот, — он сунул другу в карман горсть монет. — Ты сразу в комнату иди. И ужин проси туда.

— Да ладно тебе. Ничего нового они не скажут. А мне обидно уходить оттуда, где ты поёшь.

— Что я буду петь, тебе не понравится. И потом, они чужих не больно-то жалуют. Могут и зацепить.

— Я Рыцарь, Вил, — юноша усмехнулся, сощуриваясь на обшарпанное строение в два этажа, показавшееся из-за очередного холма. — За меня не волнуйся.

Началось всё неплохо: народу в трактире собралось много, и появление менестреля заметили вполне благосклонно. Даже здоровенный детина за стойкой изобразил на заросшей физиономии что-то вроде приветливой ухмылки. Вил присел на край свободного стола в середине зала и запел смешную песенку о крестьянском парне, который через весь Тефриан отправился в столицу в ученики к Верховному. Крепкие словечки он ради Энта менял на другие, но и смысла хватало: народ оглушительно хохотал. Вил подумал, что Энт сам виноват, его предупреждали, и спел о мельнике и странствующем торговце. Зал выл от смеха. Трактирщик стучал ладонью о стойку и хриплым басом приглашал Вила «закрутить покрепче». Вил отхлебнул чего-то кислого из сунутой в руку кружки и порадовал слушателей историей мясника, решившего стать Рыцарем, чтоб жениться на принцессе. Люди стонали от хохота и лупили кружками по столам; столы трещали; Вил ликовал. Дальше он решительно выкинул из головы наличие в трактире Рыцаря Света, и следующая песенка отличалась откровенной непристойностью.

Энтис устроился в самом тёмном уголке, спрятав лицо в глубоком капюшоне плаща (коричневого с изнанки и совсем непохожего на рыцарский), и лениво ковырял вилкой в миске с сомнительным на вид месивом, гордо названным юным слугой телячьим рагу. Он видел, что не пробудил в упомянутом слуге никакого уважения, спросив воды, но припомнил предостережения Вила и решил не рисковать. Слуга бухнул перед ним кувшин с водой, удостоив его презрительным взором, и больше не проявлял к нему ни малейшего интереса. И хорошо. Суетливым вниманием его в последней деревне досыта накормили!

И зря Вил волновался: песни и правда были смешные, ему понравилось. А все эти слова он и раньше знал: он ведь иногда даже ночевал в конюшне, его считали там за своего и в выражениях не стеснялись. А шутки в адрес Ордена — ну и пусть, в песенках Вила всем досталось на орехи, включая высокомерных Магистров. Последним, кстати, ещё и похлеще, чем Рыцарям. Мелочь, а приятно.

Я спел все песни, не предназначенные для слуха юных сьерин, и принялся за баллады. Зал уже был набит до отказа. Те, кому не хватило мечт, без церемоний устроились на полу и чувствовали себя, судя по всему, ничуть не хуже счастливых обладателей стульев. Баллады, понятно, слушали не так внимательно, как непристойные песенки, и приходилось здорово напрягать голос, чтоб перекричать гомон, смех и замечания местных шутников. Но какой удачный вечер — не хуже, чем в Аэтис! В голове шумело от выпитого между песнями пива… пусть, петь это не мешает… Язык вдруг начал заплетаться, слова спутались, но я притворился, что так и задумано, и они хлопали, смеялись и просили петь ещё…

Я простился с удачей, едва те четверо ввалились в дверь: судя по красным лицам и неровному шагу, они уже выпили кое-чего покрепче пива. И выпили прилично. И сюда заявились, уж точно, не за моими балладами! И на меня глядели, чуть не облизываясь, — как голодный бир при виде кролика, визжащего в капкане. Кроликом-то я себя и ощущал.

Веселье началось немедленно: ребята явно были не любители зря терять время.

— Хватит слюнявых глупостей, детка. Вот отличная песня есть, о Рыцаре и дочке свинопаса. Знаешь?

— Да, конечно, — я постарался говорить очень почтительно. — Но я её уже пел два раза. Если хочешь…

Огромная лапища больно стиснула плечо и слегка встряхнула. Пока слегка.

— Ты что, ослеп?! Протри глаза! Как тебе положено обращаться к порядочным людям, а?

— Простите, добрый сьер, — кротким голоском сказал я. Не поможет, конечно… ну, хоть лапу убрал.

Народ притих в оживлённом ожидании. Все видят не хуже меня, к чему идёт дело. И все довольны: тоже забавное представление.

— А ещё чего умеешь, кроме как пищать да струны дёргать? Фокусы с картами можешь показывать?

— Он может. В чужие карманы, небось, лазить здорово может! Фокус лучше некуда. Да, красавчик?

Я отложил Лили на стол. Кто-то одобрительно присвистнул: карты в моих руках словно возникли из ниоткуда. Колода разложилась веером, лентой перетекла с ладони на ладонь. На карты я не смотрел. Во-первых, людям это нравится, иногда я даже зажмуривался или завязывал глаза платком. Во-вторых, за врагами необходимо наблюдать. Нельзя позволять врагам заставать тебя врасплох.

У них и не вышло: монетку, брошенную в лицо, я поймал. Зрителям фокус пришёлся по душе, и медные и даже серебряные кружочки полетели отовсюду. Карты «исчезли»; монеты плясали в воздухе, не падая. Дело нехитрое, если умеешь незаметно убирать лишние предметы в карманы. Я умею. Когда в тебя швыряют чем-то небольшим, это легко. Детские игры. Ничего, скоро в ход пойдут ножи и вилки.

— Во даёт, — лениво заметил один из четверых.

— Точно. Такому попадись-ка в ярмарку в толпе. Живо карманы похудеют.

Все вокруг загоготали. И я тоже. Я их почти заглушил. Уменье громко смеяться, когда для смеха нет ни единого повода, — талант очень полезный, это вам любой менестрель скажет.