Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том I [СИ]

Достойные леди и лорды, один за другим, без колебаний поднимали веера, раскрытые алой стороной, цветом согласия. Чёрных, протеста, не было вовсе. Орден не голосовал, разумеется, — однако мог наложить вето, и несколько последних секунд Чен высматривал внизу Лайана, безмолвной просьбой пытаясь дозваться: встань, запрети. И уже зная, что этого не будет.

Они не поняли, они все. Звезда поняла… но видимо, верить отказывалась — или просто никто не знал, как высказать понятое вслух.

«Всё так просто. И сразу становится ясно, зачем нужна была гибель Аллена — бессмысленно, глупо, при всём Совете… Не бессмысленно, нет. И не именно его, а кого угодно, любого Вэй… бросившего оскорбительную фразу в адрес Ченселина Тариса? Или я был случайной фигуркой в игре, как и бедняга Аллен, камушком шэн, взятым без особых тонких расчётов, лишь потому, что попался под руку? На Совете стычки неизбежны. Он мог воспользоваться любым подходящим «камушком» — я лишь облегчил ему задачу, услужливо подсунув себя для этого хода, для нанесения удара… который нанёс не я. Тот, кто подделал песню моего Кружева, находясь в связке с тремя Лучами, без труда мог сделать это и сейчас. И не только со мною.

А теперь, полюбовавшись сражением Вэй и оценив заботу и предусмотрительность Брэйвина, эти наивные люди одобрили закон, по которому каждый, кто осмелится в чём-то его обвинить, тотчас будет пленён и оставлен без Кружев. «Для выяснения»… но так просто сказать потом, что виновный сопротивлялся, атаковал — и защищаясь, пришлось убить его. Так просто.

Кто, кроме меня, понимает, что сейчас Совет единогласно отдал безграничную власть в руки Верховного?

Я закрыл глаза, тихо и ровно дыша. Так и впадают в безумие? Действия Брэйвина вполне объяснимы заботой и осторожностью. Он бережёт Звезду… а мы с Алленом затеяли свару сами, и кто бы ни подталкивал нас, но я мог не принять его Вызов. И в первую встречу, где уж точно Брэйвина не было, мог с ним не развлекаться. И Открытого убил, пусть не желая, я сам.

Но если допустить, хоть на миг, что его игра — не бред, а реальность, и моё участие в ней вовсе не случайно, что он каким-то образом спланировал всё это — и контролировал меня…

А я уже не могу ничего сказать. Ещё вчера, ещё час назад… но его закон связал мне руки вернее стальных цепей — мне и любому Магистру. Любому Лучу. Всем нам. Как красноречиво и жалко затянулось это звёздное молчание».

Он шагнул из теней и с улыбкой свёл ладони, разбивая тишину звоном аплодисментов. Миг или два слышны были только они. Затем прибавились чьи-то ещё; вскоре аплодировала вся Звезда. Он смотрел на Брэйвина, спокойно и прямо, и продолжал сияюще улыбаться.

«Я могу ошибаться. Он всегда заботился о стране, Поле, Звезде… обо мне. Ведь я ошибался прежде не раз… Но если я прав, мне нельзя себя выдавать. Ни взглядом, ни цветом мысли.

Потому что лишь так я могу быть столь близко, чтобы в день, когда этот человек совершит предательство по отношению к Тефриану, я сумел бы убить его. Как минимум, попытаться».

— Нет, уменье сражаться — это уже на втором, на Посвящении Меча. А на первом проверяют знания. Математика, история, изящное письмо, целебные травы, металлы — где их добывают, для чего какие годятся… то, что каждому надо знать. А мечи ковать учат только тех, кто хочет.

— Тебя послушать, — хмыкнул Вил, — у вас главное: «хочет». А если ты хочешь вообще ни черта не делать, кроме как лопать да мечом иногда махать?

Энтис рассмеялся и закашлялся: порывистый осенний ветер тотчас забил рот пылью.

— Ну, тогда обходись без Посвящения. И на Путь Круга не пойдёшь.

— Ты ж пошёл, — поддел Вил.

— Я, по-твоему, бездельничал? — Энтис с усмешкой пожал плечами: — Я не рассчитывал на плащ. — Он сплюнул очередную порцию пыли и пояснил: — Белые плащи только для Посвящённых. Я бы ушёл без него… А Милорд меня здорово удивил: и сказал, что исход предсказуем, и плащ отдал. Мне казалось, он не очень-то мною доволен. Я бы даже не удивился, если бы он посоветовал отложить Посвящение.

— А ты прямо и послушался.

— Ага, после Воссияния.

Они переглянулись, одинаково улыбнувшись краем губ и в этот миг прекрасно понимая друг друга.

— Он мог запретить тебе, Энт?

— Нет, конечно. Рыцарям запрещено одно: нарушать Заповеди. А так — делай что хочешь, но подумай о последствиях. С этих слов начинается Книга Канонов.

— То есть, ты можешь поссориться с Лордом Трона, а потом тебя с позором выгонят с Посвящения?

— Заранее выгнать никого нельзя. И вопросы для всех одни и те же. Если ответил — прошёл. А я знаю ответы. Но я не хотел с ним ссориться… — он взглянул на Вила почти виновато: — Он же мой наставник. Почти как отец. Он меня любит. Мне было бы приятно его радовать, а не огорчать. Но я и он…

Фраза резко оборвалась. Вил перебирал струны, успешно делая вид, что увлечён игрой и неловкой паузы не заметил. Ветер снова осыпал их пылью, и Энтис ожесточённо принялся протирать глаза.

— Не три, — посоветовал Вил, искоса посмотрев на друга. — Заболят. А промывать нечем.

Энтис с отвращением оглянулся и шёпотом помянул трясины Тьмы: второй день пейзаж не менялся. Всё те же голые круглые холмы, кое-где низкие кривые осинки на островках чахлой травы — и пыль, пыль повсюду. Даже вода в мелких речушках была красной от вездесущей пыли, и ни купаться в ней, ни, тем более, пить её ничуточки не хотелось. Хорошо ещё, у них осталась почти полная фляга сидра…

— Тоже мне тракт! А ты говорил, Вэй заботятся о людях. Ну, где их забота? Здесь-то не дикие земли!

Вил передёрнул плечом:

— Старый тракт, я предупреждал. Новый вдали от карьеров, и там всюду кусты, но ты сам сказал: глупо идти следом за той парочкой менестрелей. И повернуть ты не захотел. Тебя сюда силой не гнали.

— Извини, — смутился Энтис. — Я же тебя не упрекаю.

— Я просто счастлив. Скоро трактир, не страдай. Ещё тар пыли уж как-нибудь перетерпишь.

Энтис растерянно моргнул: такого холода он явно от друга не ожидал. И в трясины, с внезапным ожесточением подумал Вил. Меня уже тошнит от бесконечного дурацкого трёпа о Вэй!

— Там, небось, сто лет Рыцаря не видали. Сейчас всё бросят и вокруг тебя запрыгают. Сразу и ванна тебе, и пиво ну очень свежее, даже скиснуть не успело, и жаркое — вам, милорд, из мышек или крысок?

— Крыски-то пусть, — Энтис попытался улыбнуться. — Вот прыганье мне куда меньше нравится.

— Не нравится, — фыркнул Вил, — выверни плащ наизнанку, на тебя никто и не глянет.

— А можно?

Теперь пришёл черёд Вила растеряться.

— Мне-то откуда знать? Ты Рыцарь, не я. Тебе видней, можно вам или нет.

— Я не о том. Рыцарь может носить любую одежду, но лишь в плаще меня примут без платы. Ты ведь понимаешь. Я и прежде уже хотел, но… как же мы с деньгами тогда? У тебя-то их мало.