Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том I [СИ]

— Я, Ченселин Венджел Тарис, принимаю Вызов с открытым взором и ясно слыша голос самого себя в мелодиях Кружев.

Формула принятия Вызова не только фиксировала официальность дуэли в Поле, но и давала сопернику время собраться с силами для удара… или отступить и закрыться. Даже в последний миг тот имел право уклониться от схватки — и проиграть, но без единой раны. Продолжать бой мало кто стал бы: нет чести в преследовании того, кто испуган и прячется, а бой без чести был для Вэй позором куда большим, чем публичное признание слабости.

Но Аллен атаковал его раньше, чем формула завершилась, и яростней, чем вчера. Чен без усилий кинул навстречу щит, в то же время сплетая сеть в глубине с единственной целью: обездвижить, и не только в Мерцании, но и в Сумраке, чтобы его победа была очевидна всем, даже неслышащим.

Его щиты были отточены на учениках, которых он берёг от излишней боли, даже чересчур; но ему всегда было проще поймать, чем ранить… с дней, когда его, девятилетнего и чуть живого, подобрал в деревне Каэрин. И несколько грубых разрушительных ударов он отразил между выдохом и вдохом, легко и изящно, почти смеясь над неуклюжим напором противника. Огненный хлыст и зазубренные острия, полные яда, как банально. Он был туманом и осенним мелким дождём, он был невидим, неуязвим, это и впрямь казалось игрой — элегантной и томной, как танец… и длилось меньше минуты, а потом Аллен упал и затих, будто скованный внезапным сном. И в своём увлечении красотой танца Чен не сразу понял, что это сон смерти.

Он замер и тронул тело завитком узора. На миг ему захотелось закричать — от отчаяния, протестуя, не желая принимать то, чего не замышлялось и быть просто не могло, потому что он был уверен: его щит служил лишь преградой, но не оружием, даже не сумел бы обратить удар… наверняка. Наверное.

Безмолвие опустошало. Он оглянулся. Они все смотрели на него: король, Каэрин, Верховный. И Двирт. «Его ли голос подтолкнул меня — или всё-таки Брэйвин, единственный известный мне Вэй, способный имитировать мелодии чужих Кружев? Какая разница. Я мог не дразнить этого идиота. Я мог бы не убить».

— Прошу прощения у достойного Совета за отнятое время, — без выражения произнёс он.

Король выглядел ошеломлённым. Впрочем, как и большинство людей, Вэй и неслышащих.

— Насколько я понимаю, — осторожно, словно шагая по очень тонкому льду, промолвил его Величество, — ваш поединок состоялся по правилам Звезды?

— Бесспорно, — сухо заверил Брэйвин. — Принятие Вызова прозвучало целиком, и вэй’Ченселин не вступал в бой раньше времени. Как сделал вэй’Аллен… увы, покойный. Очень жаль.

О чём именно сожалел Верховный — о нарушении правил, самом факте боя или о том, чем этот бой завершился, — осталось неясным. Но никто не стремился уточнять.

— Кхм, — король откашлялся и задержал у губ расшитый шёлком платок, стремясь оттянуть произнесение вердикта, — прискорбное событие. Надеюсь, подобные завершения Совета не войдут в традицию. Вэй’Ченселин, как представитель власти я не могу упрекнуть вас, поскольку за рамки закона вы не вышли; однако как человек — боюсь, я весьма огорчён.

«И разочарован», — звучало в его интонации и взгляде. Чен коротко склонил голову. Он мог изменить общий настрой, всего лишь произнеся несколько слов — выплеснув сожаление, горечь, вину… он прекрасно знал, как обращать истину в туман, тут Аллен был абсолютно прав. Но он молчал. Всё, чего ему хотелось, — завершить это и наконец уйти отсюда.

«Это сделал я сам — или кто-то помог мне? Что, ради Мерцания, тут произошло?»

— Подобные вещи, возможно, привычны для Вэй, — заметил кто-то из сьеров, из Триэйна, а может, Хэла; лица как-то странно расплывались в памяти, но Чен едва замечал это. — Но мы не должны считать нормальным и правильным завершение спора на Совете убийством. Это подаёт крайне дурной пример. Во всех отношениях.

— Достойный сьер Джарвис, — возразил король, — это событие в компетенции Звезды, а Верховный уверил нас, что всё было в рамках закона.

— Не пора ли изменить такие законы? — задиристо ощетинился тот. Теперь Чен вспомнил его: из Деша, и его край был достаточно богат, чтобы сьер чувствовал себя вправе требовать внимания. — Я прошу слова Ордена.

Звезда незримо, но более чем заметно в Кружевах встрепенулась. Ждать приговора Ордена в деле Вэй — то было явное оскорбление. О чём отлично знали все, включая неслышащих.

— Мы против убийств вообще, — промолвил, вставая, Лайан из Замка Лив, — однако наши воззрения вне Тени не разделяются, и не только в Единстве Звезды. Вэй’Аллен мог отступить, но не сделал этого. Не понимая нюансов боя, я не могу решить, была ли смерть неизбежной. Но мы видели ясно, что ссору вызвала именно его враждебность. В бою, пронизанном злобой, смерть, к сожалению, естественна. Именно поэтому мы растим наших детей далёкими от подобных чувств и никак не поощряем такие поединки. Тем не менее, законы нарушены не были. От лица Ордена я склонен избавить вэй’Ченселина от ответственности за исход боя.

Лорды Ордена безмолвно кивнули, явно не испытывая интереса к вэйским разборкам. А вот среди прочих Чен ловил искры любопытства, связывающие его и Лайана, ищущие вполне определённого рода разгадку внезапной симпатии Рыцаря к юному Магистру.

Всё это казалось ему пустым и неважным. Вэй помоложе не скрывали восхищённых, полных уважения мелодий: он принял Вызов достойно и победил ярко и сокрушительно, а в Звезде это ценилось высоко. Впрочем, как и блестящая непреклонность в споре, убедившая в его правоте даже Рыцаря. Звезда умела воздавать должное уверенности в себе и красивым победам.

Когда он чувствовал это, исчезнуть хотелось ещё сильнее.

«Что, Трясины Тьмы, я сделал?.. и что же мне делать теперь?

Если это моя вина целиком, надо попросту бросить всё и уйти из Звезды. Луч — и убийца?

А если то, что я думаю… о ком не смею и думать… то долго мне не прожить.

И может, это и к лучшему».

Уже на выходе из здания, в роскошном холле, отделанном узорчатым шёлком, причудливыми резными панелями на стенах и дешским мрамором с вкраплениями радужного переливчатого хрусталя, его перехватил Лайан — за шаг до порога. Окружающие радостно насторожились и сделали всё возможное, чтобы оказаться поближе, прикидываясь, будто они заняты своими делами и ничего не слышат.

— Мне показалось, — внимательно глядя на него, заметил Рыцарь, — вы вовсе не рады.

— Милорд, у меня нет повода для радости.

— Вы проявили себя мудрым Лучом и доблестным воином. Это немало.

— Разве не Орден веками пытается убедить Тефриан, что в убийстве доблести нет?

— Но немногие верят нам. И определённо не в Звезде. Скажите, вэй’Ченселин, случалось ли вам бывать в нашем замке пятнадцать лет назад? Я был ребёнком, но сразу вспомнил вас.