Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том I [СИ]

— Нет, — спокойно ответил Чен. — Ступени необходимы тем, кто заботится о целости Поля. Но не все Вэй обязаны и способны этим заниматься.

Король подался вперёд, вслушиваясь в слова юного Луча с нескрываемым интересом.

— Что вы имеете в виду, вэй’Ченселин? Какова связь между целостью Поля и Ступенями?

Брэйвин безмолвствовал. Как и те двое. И о чём это говорит? Не осуждают — или просто выжидают момент для удара? Или он недостаточно далеко зашёл в своём срывании покровов?

Что ж, это легко исправить.

— Связь прямая, ваше Величество. Чтобы Поле не рвалось, его приходится укреплять, а для этого нужно умение терпеть боль. Но это работа Магистров. От вейлинов требуется лишь правильно входить в Поле, не повреждая его. И каждый сам решает, делаться ли Магистром. Если ученик выбирает путь вейлина, для чего ему терпеть все семь Ступеней до конца ученичества? А если он не создан для пути Магистра, если его дар совсем иной, зачем толкать его на Ступени?

— Зачем нужен такой дар? — пренебрежительно бросил вчерашний Вэй из Джалайна.

«А твой?» — Чен едва сдержался, чтобы не отозваться вслух, но ограничился смеющейся мелодией в Поле. Аллен вспыхнул гневной трелью, но тут же заткнулся — или, более вероятно, его заткнул Каэрин, не из особой любви к Чену Тарису, а из стойкой неприязни к пустословию и дуракам.

— Не бывает ненужных талантов. Если рассуждать так, то к чему мы придём? Оценивать с точки зрения нужности вообще каждого, Вэй или нет? И нужности для чего — семьи, края, Поля, королевства? А кто станет решать, нужен ли ребёнок или взрослый, который вырастет из него? Кому дано знать это заранее? И главное — кто поручится, что это неясное свойство не закроет людям путь к счастью? Разве дети Вэй заслуживают его меньше, чем остальные?

— Вы хотите… — начал Брэйвин, но его бесцеремонно перебил звонкий голос снизу, от круга Тени:

— Разумеется, нет. Вы правы, вэй’Тарис. Всё это интересно. — Юноша в белом плаще едва заметно склонил голову в формальном поклоне Совету: — Лайан Дан-Сейес из замка Лив. Верно ли я понял, что сейчас Чар-Вэй становятся не все дети, рождённые с Даром, а сильнейшие из них?

— Не совсем, милорд. Важна не сила как таковая, а сочетание её и особых способностей.

— Позволяющее этим людям использовать и лечить Поле?

— В числе прочего, да.

В Кружевах Брэйвин молчал. Что собирался он сказать вслух? Пробудить доброе отношение Ордена — немалая удача, тем более, после истории с костром… но сейчас вмешательство Лайана вызывало у Чена смешанные чувства, почти досаду. Ну что стоило Рыцарю пару минут переждать?

— Но ведь тех, кто не обучен, их дар не убивает? Или такое случается?

Лайан казался ровесником Чена, но его уверенный вид вполне сгодился бы для умудрённого опытом старца. И прочие Рыцари, даже весьма солидных лет, вовсе не выглядели раздражёнными поведением своего юного брата. Чен с лёгкой завистью подумал, что иные нравы Ордена стоило бы перенять и людям вне Тени: сам он ощущал волны неприязни и гнева почти от всех Вэй, большинство коих считало, что мальчишке вроде него тут и вовсе не место. А уж осмелиться спорить со старшими и отрицать мудрость традиций — непростительная дерзость, Луч он или нет.

— Случается всякое, лорд Лайан. Пустота, бесцельность, невозможность найти себя и хоть на шаг приблизиться к счастью — всё это убивает не менее верно, чем меч. Хотя и не столь стремительно. Представьте, что вы ослепли… или родились слепым, но в снах видите множество красок — а наяву, просыпаясь, вновь оказываетесь в темноте. Вот что такое непробуждённый Дар. Судите сами, убивает ли это. Я знаю одно: в давние годы, до Войны Чар, учили всех вообще. Полагаю, тогда не было Открытых.

— И закончилось всё это Войной Чар, — заметил Ардис. — Дивный пример для подражания.

— Войны развязывают не таланты, а люди, — к удивлению Чена, возразил Рыцарь. Но насладиться ответной атакой Магистра, раздосадованного внезапным союзом «наглого щенка» и лорда Тени, не вышло, поскольку в беседу вмешался король. Как всегда, безошибочно уловивший суть вопроса.

— Если не ошибаюсь, вэй’Ченселин, вы предлагаете убрать все ограничения, которые могут помешать носителю Дара стать частью Звезды. И ввести обучение без Ступеней Боли. Но разве Ступени не выявляют склонности к насилию и применению силы Чар во зло? Я не судья в делах Вэй, но до меня доходили слухи об учениках, не прошедших Ступени по этой причине.

Не только он взглянул на Каэрина — смотрели на него многие. Знаменитый Магистр «детей Боли», чья сомнительная слава началась с гибели первых двух учеников, а последний при всей Звезде назвал наставником другого — случай редкостный, смерти учеников порою случались, но мало кто помнил прошлый отказ от учителя. Как бы там ни было, по Ступеням Каэрин считался экспертом. Даже Этаррис признал бы его слово решающим. Но Каэрин молча любовался мозаичными узорами на потолке, не проявляя к разговору ни малейшего интереса.

«И это ничего не значит. Поддержка? Он знает, что сам я учу так, но никогда не одобрял и не осуждал, он словно вообще не замечал этого; с чего бы теперь он вдруг повёл себя иначе?»

— Разумеется, ваше Величество, такое испытание необходимо. Но Ступени — совсем иное. Они пугают не только сумрачной болью, тут нечто более сложное. Как Вэй я понимаю это, но знаю и как учитель. Я не веду по Ступеням уже троих. И пока ни один меня не разочаровал.

Звезда безмолвно разноцветно звенела. Не-Вэй не менее возбуждённо переговаривались.

— И всё же пока мы не видели результата, — с обманчивой мягкостью возразил король. — Достойный вэй’Ардис прав: прежний порядок привёл к войне.

— Мы не знаем, что именно привело к войне, милорд. Битвы Чар стёрли и заперли многое, хранимое в Поле. К прошлому мы не вернёмся, даже если захотим. Но в настоящем Тефриан переполнен людьми, убеждёнными, что путь Чар — для богачей или редкостно талантливых, выносливых и отважных. Страх лишиться мечты и страх потерять свободу — вот что их гонит от нас и превращает в Открытых. Они уверены, что их выбросят за дверь из-за ничтожности их дара — или хуже того: отнимут главное, что у них есть, разрушат Кружево. Они видят в нас не помощь, а угрозу. Мучителей, которым приятна чужая боль. И кто тут виноват, как не мы сами? Если Магистры известны своей суровостью, если от них не ждут пощады, если они отмахиваются от дара лишь потому, что это дар не вейлина и не Луча, — как можно осуждать тех, кто боится нас и невольно становится Открытым?

Мгновение он плыл в мягком, ватном, пухово-белом океане сплошной тишины — такое бывает иногда, внезапное и полное отсутствие каких-либо звуков вокруг, когда не слышно даже дыхания и само Мерцание будто бы лишается очертаний и цвета.