Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том I [СИ]

Лорды Стражи воззрились на него с уважением.

— Вы это можете? Зайти так далеко сейчас, когда он вас… — кашлянув, старший из блюстителей закона поправился: — Когда сил вы и так потратили немало? Милорд, я бы вам не советовал. Вам бы надо в тихую тёмную комнату и поспать часов десять в покое. Кружево ваше стонет, — он нахмурился, явно гадая, как вести себя с превосходящим его по статусу вэй-лордом, который раза в три его моложе — и неизвестно, каков по мастерству. Сомнительная слава Ченселина Тариса говорила одно, глаза и чувства Стража неоспоримо утверждали обратное. Но молодой Луч ранен и нуждается в отдыхе, с этим не поспоришь.

Вообще-то Чен и сам прекрасно знал это. Как и то, что сил Стражей не хватит на то, что может сделать он, а пока они найдут эксперта по чтению глубоких гармоник, след растает — он и теперь-то едва заметен.

И Стражи это знали не хуже него.

— Вашу руку, — вежливо попросил Чен Нэрнена, сидящего на пятках рядом. Лейт без просьб положил ладони юноше на плечи: для глубокого погружения в контакте не было необходимости, но теперь всё, что увидит и ощутит он, отразится во внешнем общем слое их Кружев и останется там чётким и ясным, даже когда развеется в Поле до полной невидимости, бледного далёкого эха.

По правде говоря, он чувствовал такую слабость, что опасался не удержать равновесия, ускользнув из Сумрака столь далеко, а на глазах старших Вэй упасть на тело убитого им человека ему совсем не хотелось.

Всё неожиданно оказалось проще, чем он ожидал. Идти за тенью боли, что резанула его сильнее ножа, за горечью потери и бессилия, несправедливости… и чувством вины, столь пронзительным, что оставленный им след даже сейчас, спустя несколько минут после смерти, пылал едким, как кислота, чёрно-багровым пламенем. Считывать такие следы и у живых не-Вэй было весьма непросто — главным образом потому, что те неосознанно противились вторжению, — но входить в распадающиеся узоры мёртвых и вовсе решались немногие. Слишком глубоко, слишком непрочно… станцевать на бумажном листе, брошенном в озеро, было бы легче.

Но ему удавались танцы и в незримой для прочих, лишённой границ и времени глубине Кружев. А тот человек, кем бы ни был и чего ни желал, сам связал их, сплёл узор, не разорванный даже смертью. Узор из гнева и страдания, с привкусом пепла и льда, вяжущей дрёмной сладости на губах.

— Он из Джалайна, — выговаривать слова оказалось труднее, чем проскользить по угасающему следу мертвеца. Чен не смог бы поднять голову, если бы не Лейт за спиной, к которому можно было прислониться. — Часть пути он пронырнул по краю Поля в диких землях.

— Джалайн большой, — едва скрывая разочарование, хмыкнул Нэрнен. — Искать и искать.

— Возле Кумбрейна. На его тени — запах степей. Он жил поблизости достаточно долго, лет десять. Там, где нет сильного Вэй, иначе столь яркий Открытый Дар был бы замечен.

— Говорят, заметить их нелегко, — Лейт придержал его за плечо, помогая подняться. — Вы сами были в тех землях недавно.

Этого следовало ожидать. Стражи отличались способностями, не уступавшими уровню Магистров, и разумеется, Вэй, пойманный над трупом, должен вызвать у них не меньше подозрений, чем жертва. По-хорошему, намного больше. Ведь толковой причины для нападения он предложить не смог. Дрёма же объясняет лишь безрассудство атаки, но не даёт ответа на вопрос, зачем Открытому из Джалайна тащиться на Совет, ныряя в Поле и отчаянно рискуя, а потом последовать за одним из Лучей, желая убить его.

Только крайне глупый Страж не заподозрит, что Лучу есть что скрывать. А эти глупыми не были.

— Да, но совершенно точно не видел этого человека, не слышал его мелодии и никого в Джалайне не обижал, — Чен сдержанно усмехнулся. — Кроме одного Магистра, который выразил свою обиду весьма впечатляюще на Совете. Но суть его претензий никак не касалась Открытых. Да вы же знаете, достойные лорды. Наш эффектный поединок до сих пор полыхает в Поле, и его прочесть куда проще, чем путь и побуждения этого несчастного.

Конечно, они знали. И поскольку все деяния Вэй были видны, то оба понимали: лгать Чен не станет. Но часть правды вполне может утаить — ту, что заключена не в песнях Кружев, а в мыслях и памяти.

Собственно, потому он и предложил помощь, охотно впустив Стражей в свои мелодии: теперь они могли свидетельствовать перед Звездой, что незнакомец напал первым и буквально заставил убить его, сам же Луч испытывал по этому поводу лишь недоумение. Не считая досады и грусти, которые Чен тоже не счёл нужным скрывать. Что может быть естественней для Вэй — досадовать из-за отнятой без необходимости жизни?

— Дрёма размыла его песню, — с непритворной печалью сказал он; старшие Вэй хмуро молчали. — А он ещё и привык затенять себя, в Поле не вылезал. В Кружевах тут больше искать нечего.

— Стало быть, надо тыкаться по всем краям возле степи и показывать образ каждому вейлину, — с тяжким вздохом подытожил Лейт. Чен сочувственно кивнул: работы предстояло немало. А шансов разобраться в мотивах бедняги Открытого почти нет — разве что тот любезно оставил записку или с кем-то по душам поговорил. Но все знали: обычно Открытые живут уединённо, близких друзей не заводят, да и кто стал бы делиться планами убийства?

— Вам пора отдохнуть, светлый Луч, — решительно заявил Нэрнен. — За помощь огромное спасибо. Проводить вас во дворец?

— Благодарю, — со всей возможной учтивостью отозвался Чен, — в том нет необходимости. И если я вам понадоблюсь, ищите в «Иволге», я остановился там… к сожалению. Полагаю, во дворце он меня не нашёл бы.

— Не там, так после Совета, — хмыкнул Лейт. — Для того, кто столь сильно желал вашей гибели, переждать три дня не проблема. Болтался бы вокруг да караулил, дело нехитрое.

На языке Стража явственно крутился вопрос: успел ли убитый сказать хоть что-то, и если да, то что. Но спросить, когда Луч не рассказал сам, означало подозревать его в сокрытии фактов, а это уж было откровенное оскорбление. И хотя по закону лорды Стражи имели на то полное право, но предпочитали без очень веских оснований этим правом не пользоваться. Тем более, если замешан Ченселин Тарис, известный всей Звезде как подопечный Верховного. А с неудовольствием Брэйвина любой здравомыслящий человек не пожелал бы связываться.

Хранители закона остались у тела: ожидать коллег с повозкой и стеречь место битвы от прохожих, способных в минуту уничтожить следы к разгадке, как сумрачные, так и в Мерцании. Да и выставлять труп в луже крови на всеобщее обозрение, во время Совета и в паре шагов от дворца, пугая людей и вызывая нежелательный интерес Ордена, резона не было — едва Чен покинул проулок, как за его спиной возник тончайший барьер отвлечения. Теперь сюда никто не захочет свернуть, а те, кто уже вознамерился здесь пройти, внезапно выберут другую дорогу, а об этой даже не вспомнят.