Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том I [СИ]

Лицо старого сьера заметно прояснилось.

— Могу ли я забрать их с собой, милорд, и судить по своему разумению? Или доставить их в Замок?

Обращался он, как и прежде, к Вилу. И девушка тоже на него глядела. И разбойники встрепенулись и умоляюще на него уставились. Все ждали его слов, а он понятия не имел, что сказать.

— Ордену они не нужны, — тихо произнёс Энтис, опуская руку с мечом. — Забирайте их, сьер Эверлен.

Старик казался нескрываемо довольным: решение юного Рыцаря явно пришлось ему по вкусу. Вил едва сдержал облегчённый вздох. Избавленный от меча разбойник, успевший позеленеть от страха, с коротким всхлипом свалился в обморок; мужчины связали его и сунули в коляску, куда уже запихнули раненых. Энтис склонил голову и вновь застыл в безмолвии, не разжимая пальцев на рукояти.

— Благодарю, милорды, — сказал старик, и Вил не мог не признать: звучало это искренне. — За мой сьерин и за всех, кого вы от них избавили. Они ведь, злодеи, не только грабили, но и жизни отнимали!

— Я благодарю тоже, — горячо вмешалась всадница. — Отец за других говорит, а и сам из-за них едва не ушёл в Мерцание! Прошу, милорд, подойдите. — Вил, недоумевая, приблизился, она наклонилась с седла, опершись рукой о его плечо, и поцеловала в губы. Перчатка из мягкой кожи тронула его щёку.

— Вы будете очень красивым мужчиной, милорд, — серьёзно сообщила она. — Жаль, я вас не дождусь! Приходите к нам: у меня подрастают сёстры, да и мне хочется посмотреть, что из вас выйдет. Нечасто находишь в одном мужчине сочетание красоты, доблести и уменья принимать непрошеные поцелуи!

Она с озорной усмешкой толкнула коня каблуком и умчалась, а старый сьер, ничуть не смущённый выходкой дочери, поманил Вила к себе и извлёк из объёмистой корзины пузатую бутыль синего стекла.

— Атарское трёхлетнее, — отрекомендовал Эверлен, крепко пожал ему руку и вложил в неё бутылку. — Вам оно пригодится, милорд. — Он вновь пристально глянул на Энтиса. — Да будут боги добры к вам! — и коляска в сопровождении всадников укатила. Доблесть , думал Вил. Она сказала это о нём. Доблесть…

— Они приняли меня за Рыцаря.

Энтис неуловимым движением отправил меч в ножны.

— Я бы тоже принял.

— Я не обманывал, — попытался он оправдаться, — я не назывался Рыцарем, а если б они спросили…

Энтис легко коснулся ладонью его губ:

— Да. Не говори. Лучше, чем ты, никто бы не сделал. — Он беспокойно огляделся: — Вил, а где Лили?

Вил нырнул в кусты, извлёк Лили, убрал бутылку в мешок. Они сошли с дороги, отыскали полянку с озером и развели костёр. Энтис сидел, обняв колени руками и устремив взор в огонь; Вил пощипывал струны, лёжа и привычно устроив Лили на груди. Затянувшееся молчание тревожило его, но все слова, приходящие в голову, были утешениями… неловкими, ненужными! Не утешать тут надо, а отвлечь от мыслей — но как, он не знал. И вдруг кое-что вспомнил. И усмехнулся: ну надо же такое позабыть!

Энтис обернулся. Вил подумал, что от такого взгляда сейчас заледенеет, и с запинкой объяснил:

— Сегодня мой день рождения… я и забыл. Забавно.

И сразу всё стало замечательно. Серые глаза наконец-то оттаяли и смотрели на него ясно и тепло.

— Ох, здорово! Поздравляю. А я тоже совсем ход времени потерял. Что теперь — осень? Зима?

— Конец зимы. Вообще-то я никогда даты не путаю. Твой день рожденья через три знака и семь дней. И тебе будет шестнадцать. Много… А очень больно, когда на Посвящении узор выкалывают на коже?

— Вряд ли. Ну, может, чуточку. Больно умирать в огне… как мама. А знаешь, я сегодня заметил, что ты вырос. Мы с тобой почти одного роста. Встань-ка, сравним! — он поднял Вила за руку; тот, смеясь, подчинялся. — Выпрямись… Вот, разница всего в три пальца! Сейчас я не смог бы нести тебя, как тогда.

— Вот беда-то. Придётся в эллин больше не попадать, коли нести некому.

Он опустился в траву, скрестив ноги, и снова принялся играть, Энтис прилёг рядом и улыбался ему, и Вил думал, как чудесно, что мёртвый холод исчез, и вроде бы исчезла стена между ними, и даже боль от неизбежной разлуки притихла на время… пока Энт ещё здесь, а Замок не виден за деревьями. Потом Энтис вытащил из мешка дар Эверлена. Они молча обменивались бутылкой, но молчание было тёплым — как плащ, укрывающий их обоих. В вине Эверлен понимал толк: оно оказалось крепким, сладким и очень вкусным; Вил делал крохотные глотки, чтобы большая часть досталась другу, и с удовольствием смотрел, как щёки Энта розовеют, а глаза весело блестят, будто ничего плохого вовсе и не было…

Энтис вытряс в рот последние капли и уронил бутыль в траву. Вил подобрал и спрятал: в трактире за неё дадут немало, а им деньги нужны, одёжка на зимних дорогах вся обтрепалась… нет, уже не им. Ему одному. Он вздохнул. Никаких денег не жаль, чтобы вернуть те дни, когда расставание казалось далёким-далёким, нереальным… только деньги тут не в силах помочь. Никто и ничто ему не поможет.

— Очень кстати это вино, — промурлыкал Энтис, развлекаясь тем, что длинной (и обгорелой на конце, чему он, похоже, не придавал значения) веточкой трепал волосы Вила, навивал на неё пряди и легонько дёргал. — Настоящий праздник, не хуже, чем дома. — Он рассмеялся: — Нет, лучше, в тысячу раз лучше! С живым огнём, и запахом леса, и с тобой. Жаль только, у меня нет подарка. Если бы ты в деревне сказал…

Вил смущённо тряхнул головой:

— Что за радость в чужих вещах? Не огорчайся. — Он помедлил. — А может, ты мне сыграешь? Любую мелодию, какая сама получится. — На Энта он не смотрел. — Тогда выйдет… совсем твоё. Без чужих рук. Без всего, что пахнет деньгами. Пожалуйста.

Энтис вынул флейту и поднёс к губам. Из хрупкого кусочка дерева лились чистые нежные трели, а Вил лежал, глядя на звёзды, и радовался, что ночь скрывает от друга его лицо. Но даже тень Замка над головой не могла прогнать чувство: он счастлив. Со слезами на глазах, с сильно бьющимся сердцем, он слушал музыку, рождённую для него — единственным в мире человеком, который был ему дорог. А тот, шагнув сегодня прямо в объятия смерти, чудом остался жив, мог поговорить с ним, мог его коснуться. И хотел сделать ему подарок. И играл ему. А что ещё в Сумраке достойно называться счастьем?

Он со стоном открыл глаза. Диван и одежда залиты изумрудной жидкостью. Бокал валяется на полу: он его смахнул, когда случилось… непонятно что! Он следил за мальчишкой, и всё шло в точности по плану — второму из двух: с торговцем мальчишка не поехал (наверно, не очень-то ему поверил) и пошёл в Лойрен (он усмехнулся) — прямо в руки поджидающей его «дружелюбной» компании. М-да, весьма нежно настроенной компании, уж об этом он позаботился! Проклятье, но что же произошло потом?!