Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том I [СИ]

— После всех остальных? — Энтис заинтересованно поднял брови. — Не боишься?

Вил весело блеснул глазами и прилёг рядом с другом на краешек плаща.

— Я боюсь? Энт, ведь я хорошо пою. И у меня есть песни, которых ни у кого не будет. Ты говоришь, у меня настоящий талант, и мама то же говорила. Для кого стоит петь — те услышат.

Энтис отвернулся и притих, а ему не спалось. Тёплый ветер кинул ему в лицо шелковистую светлую прядь; он замер, боясь её стряхнуть. Волосы Энтиса пахли речной водой и дымом от костра.

— Ты такой смелый, — не оборачиваясь, тихо сказал Рыцарь. — Просто удивительно. И тут… и в Замке. И в степи. Если бы я знал, что такое летняя степь, я бы не решился.

Вил неслышно вздохнул и сдул с лица мягкий золотистый локон.

— Я бы тоже.

Молчит. Ну вот! Когда не до болтовни, вопросы из него так и лезут; а когда и надо бы спросить…

— Это был первый раз. — Вил закрыл глаза. — Я никогда не ходил той дорогой.

— Ты вообще не знал, что нас ждёт?

— Мы с мамой как-то провели денёк в дикой степи. В Каневаре, где я родился.

— Тогда ты и выучился шалаши из травы плести?

— Ага. Там всюду трава выше головы. Только тропы широкие. И колодцев много.

Энтис молчал. Вил тихонько насвистывал песенку с грустным концом.

— А направление ты как определял?

— По солнцу. Ну и так… по ощущениям. Да это-то дело нехитрое. Я всегда умел дорогу находить.

Ответа не последовало. Вил закусил губу и стиснул руки. Сжать всё в себе в тугой комок, в камень…

— Самая идиотская глупость в моей жизни. Сроду не думал, что могу в здравом уме такое выкинуть.

А я и не был в здравом уме, когда потащил тебя в ту проклятую степь. Я и правда спятил. Я хотел… боги, да я сам не знаю, чего я хотел! Не умереть и не убить тебя, уж это точно… Тогда я обещал — себе и маме: если ты умрёшь, я вернусь в Эврил и расскажу твоему Мейджису, что я сделал с тобой. Разве мог бы я в здравом уме обещать такое?.. а открыться тебе сейчас — ну разве не безумие?!

— Что ты об этом думаешь, Рыцарь?

— Я даже спрашивать о дороге боялся, — ясным негромким голосом отозвался Энтис. — Мне казалось, я свихнусь от страха, если мы заблудились. Мне до сих пор иногда на траву смотреть неуютно.

— А про меня что думаешь?

— Что в отваге мне с тобой не сравниться. — Энтис повернулся к нему лицом. — Я просто шёл за тобой. Пил твою воду. Верил, что ты меня вытащишь. Легко сражаться, если есть в кого верить… А ты был один. Не за кого уцепиться, не на кого рассчитывать, кроме самого себя. И всё-таки мы живы. Ты очень сильный, но это я ещё в Тени понял. И ты очень, очень смелый.

Он тихонько вздохнул и закрыл глаза. Вил слушал его ровное дыхание и улыбался, глядя на звёзды.

К каменной резной арке, где стражи записывали имена гостей, пришли на рассвете, но ждать всё же пришлось — не только им хотелось войти. А город уже проснулся: распахнул двери и окна, заполнился оживлёнными людьми, множеством самых разнообразных ароматов и весёлым праздничным шумом. А к Плаванью, с усмешкой заверил Вил удивлённого друга, в арку и вовсе не протолкнёшься: далеко не каждый сообразит приехать заранее! Зато менестрели, небось, ещё вчера все собрались… Высказав это мрачное предположение, Вил без особой надежды сунулся в первую попавшуюся гостиницу и не успел позавидовать счастливчику, который такое славное местечко уже занял, как к нему подскочила очень юная и очень растрёпанная хозяйка и с ходу деловито заявила: да, музыка ей нужна. Под вечер? Идёт. Нет, других тут не будет, она уговор знает, сам гляди не позабудь! О такой удаче он и мечтать не смел и вышел из гостиницы весёлый, как птичка. Яркие платья, свежевыкрашенные дома, сияющие окна и на всех лицах — радостные улыбки… Вил мурлыкал любовную песенку и чувствовал, что жизнь прекрасна.

Зато Энтису до безоблачной радости было далеко. Энтис был ошеломлён и растерян; жался к другу, едва сдерживая желание взять его за руку, и впервые в жизни ощущал себя маленьким мальчиком из дикой глуши. В деревнях люди были слишком навязчивы — а здесь его не замечали вовсе, и он печально думал: сейчас даже от тех раздражающих забот он не отказался бы! Но никто, кроме Вила, не проявлял склонности заботиться о нём. Хуже того: люди идут прямо на него, словно не видят, а когда он отходит — не благодарят, а некоторые ещё и толкают, причём довольно грубо. Нет, обидеть вроде бы не хотят, просто не обращают внимания. Но почему?! Он же есть!

Он нервничал всё сильнее, пока не понял: не только ему адресовано необъяснимое безразличие, а вообще все тут толкаются, распихивают друг друга локтями, наступают на ноги. И никто, похоже, не обижается, не видит в таком поведении странности. Это наблюдение не сделало продвижение в толпе более приятным, но отчего-то немного его успокоило. По крайней мере, его не выделяют из прочих…

Он понемножку начал осматриваться — всё вокруг так и притягивало взгляд! — и у перекрёстка вдруг обнаружил: Вила рядом нет. Всюду незнакомые лица (ни на одном — ни малейшего интереса к Энтису Крис-Талену), кони и экипажи; дома выкрашены так ярко, что рябит в глазах; перед ним не одна улица, а целых четыре. Как ему отыскать тут Вила?! Да он весь день может бродить в этом пёстром лабиринте среди шума и толкотни и даже не поймёт, где уже был, а где очутился впервые! Энтис, мокрый от пота, уставший и несчастный, в ужасе чувствуя, что уголки глаз щиплют подступающие слёзы, прислонился к стене и попробовал собраться с мыслями. Но лучше не стало: положение казалось с каждым мигом всё более безнадёжным, а глаза щипало всё сильнее. Он сделал шаг от стены, пытаясь высмотреть Вила в текущем мимо людском потоке; но тут дюжий парень, вознамерившийся посадить свою девушку на плечо, ткнул его локтем так сильно, что он отлетел к стене, как пушинка, ударился об неё спиной и едва не потерял сознание — скорее от беспомощности, чем от боли. Парень и его подружка болтали и весело смеялись; Энтиса они даже не заметили. Юноша закрыл глаза и изо всех сил стиснул зубы, не понимая, чего боится больше: выхлестнуть на виновника столкновения ярость, разрывающую грудь изнутри, или горько расплакаться от отчаяния.

— Ох, а я уж думал, до Плаванья тебя не найду! Меня один тип в сторону оттёр, а там карета… Энт? — Вил пристально всмотрелся ему в лицо: — Тебя тут никто не обидел?

— Я не подхожу для городов, — пробормотал Энтис с виноватой усмешкой. — Лучше ты меня держи, а то опять потеряюсь.

— Если потеряешься, надо сразу остановиться и ждать. А ты вон как далеко забрался.

— Интересно, — оправдываясь, юный Рыцарь повёл вокруг свободной рукой: — Такое всё необычное!

Вил рассмеялся и сжал его ладонь покрепче. Да, мальчишке из Тени, впервые попавшему в Аэтис, и должно всё казаться необычным! Да взять хоть дома. У всех — два или три этажа, стены из узорчатого кирпича, а черепица на четырёхскатных крышах-пирамидках — золотистая, розовая, салатно-зелёная, лазурная — красиво переливается на солнце. Окна нижних этажей сложены из разноцветных кусочков стекла, а стальные решётки, защищающие их от воров, сплетены в виде изящных кружев. Деревянные двери и оконные переплёты — резные, и сколько домов ни миновали, ни разу Энтис не заметил двух одинаковых узоров. И все такие сложные — сразу видна работа настоящих мастеров! Он сам с детства любил возиться с деревом и ножом и внимательно разглядывал резьбу (за этим-то занятием и потерял Вила). А теперь он мог любоваться, сколько душе угодно: Вил не выпускал его руки ни на секунду.