Василий Щепетнёв - Гамбит Смерти

Я подставил руку под дождь. Кровь вяло сочилась, смываемая водой.

— Что с вами?

— О камень поранился. Пустяки, вернемся — перевяжу.

— Ключ у Юры в кармане, — Олег говорил вяло, блекло.

— Достань, — просто скомандовал Нимисов.

Олег наклонился, пошарил в кармане куртки. — На булавке пришпилен, — бесстрастно комментировал он. — Мешает что-то, — он вытащил пластмассовую фигурку. — Шахматный конь, — снова полез в карман и достал, наконец, ключ.

Я взял фигуру здоровой рукой. Черный конь. Из того же комплекта, что и пешка.

— Я посижу пока, — Олег опустился прямо на мокрую землю.

— Сиди, — Нимисов посмотрел на меня, сказал вполголоса:

— Скоро он восстановится.

На ходу я подобрал свой рюкзак, повесил на одно плечо. Неудобно, но идти недалече.

В коридоре перед обеденным залом лежали носилки.

Аркадий засмеялся — сначала тихо, повизгивая, но смех набирал силу, и вскоре он перегибался от хохота, вытирая тылом кисти выступающие слезы.

— Таскать нам, не перетаскать! — сумел выговорить он и снова зашелся смехом, — таскать — не перетаскать!

Я взял его под локоть.

— Пошли.

Он подчинился, продолжая хохотать.

В кухне я налил стакан воды, подкапал валерианки.

— Н-не перетаскать, — зубы стучали о стекло, жидкость струилась по подбородку, но он сумел допить остаток, после чего затих.

Промыв рану, я положил гемостатическую салфетку и натянул сетчатый бинт. Заживет — если успеет.

Аркадий овладел собой.

— Не пойму, что на меня нашло. Истерика, наверное.

— Точно. Случается. Идем переодеваться. Осталось во что?

— Осталось.

В обеденном зале одиноко сидел Александр Борисович.

— Нимисов понес носилки. Решили сразу — на ледник.

Я достал из кармана фигурки — пешку и коня.

— Не ваши, случайно?

— Нет.

— Мы пользуемся Стаунтоновским комплектом, — добавил Аркаша.

Я положил фигурки на стол.

— Неплохо бы растопить камин. Под навесом я видел дрова.

— Я принесу, — Аркаша боялся остаться без дела.

— Давайте вместе, — неожиданно предложил Стачанский.

— В южной стороне, под пленкой, — объяснил я.

Одиночество меня не прельщало, и я выглянул наружу, полагая, что больше вымокнуть некуда.

Оказалось — есть куда.

Нимисов с Олегом возвращались. Я пошел за ними.

Подвал-ледник располагался на бугорке, входом на север.

Ручьи огибали его стороной, дренажная канавка не давала воде проникнуть внутрь.

Низкая дверь, крутые каменные ступеньки — и холод, дыхнувший навстречу.

В полумраке я увидел, как в дальнем углу на стлани из опилок лежали два тела — Комова и Саблецова, рядом укладывали третье.

— Петр Иванович? — Нимисов поднял голову. — Мы сами управимся.

— Посмотрите, нет ли у Комова в кармане чего-нибудь.

— Документы его в селении, мы знаем.

— Все-таки гляньте.

Нимисов отодвинул глыбу льда.

— Вот — спички, брелок, игрушка какая-то. А нет, шахматный конь.

— Оставим носилки здесь, внутри, — предложил я. — Не будем беспокоить Аркадия.

— Он успокоился?

— Совершенно.

— Что вы надеялись найти в карманах Комова?

— То, что и найдено.

— Небогато.

Дом встретил дымом. Дрова занимались неохотно.

Нимисов сразу заметил фигурки на столе.

— Вот как… — он поставил рядом коня. — Да…

— Я пойду готовить обед.

— Не до обедов сейчас, Петр Иванович, — Аркаша махнул рукой.

— Именно до обедов. Необходимо придти в себя, голодный человек слаб. Мужество проистекает из желудка, утверждают индейцы.

— Я с ними согласен, — подтвердил Нимисов. — Нельзя поддаваться течению событий, это разрушает наши возможности влиять на будущее.

Опять начал не говорить, а вещать.

Олег вернулся с рюкзаками — своим и Юриным.

— Я запер дверь и заложил засов. Хватит беспечности, — он явно восстановился.

На кухне я снял одежду, развесил на веранде. Высохнет когда-нибудь. Смена в рюкзаке, завернутая в пластиковый пакет, не промокла. Повезло.

Каждую вещь — ножи, кастрюли, утварь, — я разместил аккуратно и основательно.

Больше я ничего не брошу. Никогда. Благое намерение.

Жар от плиты грел.

Сегодня Нимисов впервые забыл одобрить меню. Придется пройти в его святая святых. Тоже впервые.

— У нас нет никаких доказательств того, что смерть Крутова — результат злого умысла, — Александр Борисович говорил четко и уверенно.

Мы сидели у камина — Нимисов совсем близко, остальные поодаль. Дым давно вытянуло в дымоход, стало тепло, дождь за окном оттенял уют комнаты. Керосиновый свет висевшей над столом лампы схлестывался на стенах с нетерпеливыми огненными отблесками каминного пламени.

Как славно было всего три дня назад: сидели, разговаривали, подкидывая изредка в пламя полешки да сосновые шишки, шевеля угли кочергой и ведя речь о возвышенном, добром и вечном.

— Все произошло на наших глазах, и я не могу утверждать, что этот, с позволения сказать, мост не разрушился от естественных причин.

— Я ходил смотреть, — Олег сидел, настороженно подобравшись, готовый в любой миг вскочить на ноги. — Течение измочалило канаты, не разобрать, подрезаны они или сами лопнули от ветра.

— Три смерти подряд. Таких случайностей не бывает. — Нимисов развернулся лицом к нам. — Саблецова убили, и никуда от этого не уйти.

Тут он точно подметил. И хотели уйти, а — не вышло.

— Но остальные случаи, не исключено, совпадения. Редкие, крайне маловероятные, но совпадения. Несчастные происшествия, никак не связанные с убийством. Это принципиально. Если все три смерти — убийства, то угроза для нас сохраняется, мало того — возрастает. Если же убийство одно, то, каковы бы не были его мотивы, не обязательно, что за ним последует другое. — Стачанский уверенно вел свою партию. — Давайте разберем единственно бесспорное преступление — убийство Саблецова. Кто мог его совершить? Любой из нас, — он спокойно обвел всех взглядом. — Есть ли у кого-либо алиби? Спим мы каждый в своей комнате, и ни для кого не составило бы сложности покинуть шале, подойти к безмятежно созерцающему небо Анатолию Яковлевичу и… — он остановился.

Олег невнятно заворчал.

— Вы хотите возразить?

— А другие, не мы — разве не могли совершить убийство?

— Могли. Более того, после гибели Крутова версия убийства извне выглядит предпочтительнее. Если мостик был действительно поврежден заранее, в ночь смерти Саблецова, то убийца не мог знать, кто на него ступит первый. Следовательно, цель — не отдельная личность, а вся наша команда.

— А находки Петра Ивановича? Шахматные фигурки? — подал голос Аркадий.

Стачанский сплел пальцы кистей. Волнуется.

— Вы думаете, это подпись, вроде «черной кошки»? Знак преступника?