Полина Елизарова - Черная сирень

– Так ты поэтому рассталась с мужем? История имела продолжение? Прости…

– Не так линейно. Я поняла, что больше не смогу любить из-за слабости. Вернулась домой – год по психологам, сама знаешь… Что теперь – тоже знаешь, живу одна.

– А напарник твой? Не пытался?

– Мы года два еще расстаться не могли… Так и продолжали жить в том плену, потому что кошмар был только наш, один на двоих. А все остальное, со стороны – только фразы, только слова… Но каждодневное, ежеминутное заставляло возвращаться обратно. Игоря я сама упустила… Не получилось у меня в прежний контур попасть. А того мужчину я не держала, и он выбрал семью. Знаешь, теперь я спокойна, что так все случилось. Любовь всегда подскажет, когда оборвать, чтобы сохранить.

– Никакой логики… Я сердцем тебя понимаю, а умом понять не могу! Правильно ты сказала, не знаем мы того языка.

– Не знаем и не узнаем. Но только он – истинный, как свет в дырке наверху или как твои воспоминания, над которыми ты имеешь абсолютную власть…

Самоварова, ругая себя, потянулась за новой сигаретой – обещала же себе до вечера продержаться на пяти.

– Так что с ним не так, с твоим-то кавалером?

Официант, симпатичный мальчишка, судя по всему, студент, подоспел к ним с двумя порциями сырников, облитых малиновым соусом и, театрально расшаркиваясь (что только прибавило ему обаяния), пожелал дамам хорошего аппетита.

– Вот, подполковник, большую часть жизни прожили, а сырники делать так и не научились. Или ты умеешь? Да не смотри ты так, нормально все. Забудь… Все с ним так, он даже готовить умеет, – попыталась отшутиться Самоварова.

– Да уж…

После внезапных и выстраданных Ларкиных откровений было глупо просить у нее совета.

За ажурной оградой террасы раскинулись кусты сирени. Сирень, еще неделю назад пышногрудая кудрявая красавица, теперь, словно вылинявшая собачонка, клонила ветки к земле.

Грустно, что все так скоротечно…

Зачем ему этот анализ?

Кому он не доверял: ей, уже несколько лет не имевшей физического контакта с мужчиной, или себе?

Даже Ларке стыдно признаться, как мучает эта жалкая бумажка, а что было бы, если бы Анька узнала, о чем на самом деле думает мать…

Абсурд…

Суши сухари – и обратно в дурку!

В последнее время Галине казалось, что усталость – единственное ощущение, которое способна дать человеку жизнь.

Все остальное – разноцветное, переливчатое, со сбитым дыханием, чечеточным сердцебиением – зависло на долгой паузе в пропахнувшей стиркой и жрачкой квартире.

Под нажимом семьи мать все-таки ушла с работы, и они с бабулей на время переехали к Галине.

В клубе все вернулось в привычное русло за одним исключением – теперь Мигель участвовал во всех шоу клуба лишь в качестве хореографа. Никаких женских ног на бедре отца своего ребенка, тем более у себя под носом, Галина больше видеть не желала.

Частные уроки, приносившие Мигелю хороший доход, за то время, пока Галина отсутствовала в клубе, он сумел раскидать по другим местам в городе.

Приезд сестры по разным причинам откладывался, и мать с бабкой это заботило не меньше, чем маленький внук.

Ольга давно уже существовала для семьи как совершенно отдельное, загадочное явление. Пташка-сестра словно вылетела из детских воспоминаний и старых фотокарточек в другую, неизвестную им жизнь.

Залипнув на Ольгиной страничке в соцсети, семья обсуждала размер и фасон дорогущей сумки, минус два сантиметра на ее и без того осиной талии, новую должность в непонятно чем занимающейся компании, случайного мужчину рядом, арендованные квартиры, далекие курорты, шикарные вечеринки и многое другое.

Сквозь свою бесцветную усталость Галина усматривала в том чудовищную несправедливость: именно она, а не Олька подарила жизнь смуглому малышу, который наполнил новым смыслом существование семьи, именно она дала жизнь уже почти взрослой, здоровой и симпатичной девчонке…

Но почему она, близкая и понятная, рублем и всеми оставшимися силами тянувшая на себе это бремя, была им менее интересна, чем безответственная беглянка, Галина не знала.

Людям интересна только сказка, и сопричастность к ней способна возвысить их в собственном сознании.

Предательница-сестра, выходит, делала их лучше, а она, рабочая лошадка, была только необходимым инструментом для того, чтобы продлевать и чем-то заполнять их скучные жизни.

Разуваев звал к себе давно, еще в первом, после долгой паузы, разговоре.

За время их возобновившейся телефонной связи никто из них ни разу не упомянул ни про то, что случилось на встрече выпускников, ни про последовавшую после ссору.

Но эта жуткая, без срока годности тайна ощутимо зависала между слов и делала каждую фразу особенной, окрашенной в нездоровую, но влекущую близость.

Разуваев незаметно стал для Галины очень близким человеком.

После его долгих и настойчивых уговоров «посидеть-поболтать-расслабиться» Галина решилась на встречу.

Мигелю сказала, что хочет навестить старинную подругу, матери и бабке сказала правду, но не потому, что хотела, а потому, что они, прекрасно помнившие Макса еще в том, приправленном ее первой серьезной эмоцией времени, могли (хотя бы для вида) попытаться понять ее порыв и прикрыть обман.

На сей раз Разуваев не солгал, он действительно жил один.

Просторная двухкомнатная квартира – наследство бабушки, принадлежавшей к советской элите, располагалась в хорошем районе на севере.

В подъезде сталинского дома время будто остановилось.

Казалось, вот-вот из какой-нибудь квартиры, стуча каблучками, выбежит восторженная красотка в длинных полупрозрачных перчатках и, поигрывая бархатной сумочкой, поспешит к автомобилю с сидящим в нем господином-товарищем, одетым в кремовый костюм и мягкую шляпу с широкими полями.

Галину удивило и растрогало, что Макс практически ничего не изменил в обстановке, доставшейся ему вместе с квартирой. Напротив, он умело обыграл все ее, по современным меркам, недостатки и попытался сохранить дух ушедшего времени.

Старый потертый паркет был выкрашен в светло-серый цвет, буфеты, комоды и столики кичились своим возрастом и лоснились от воска, а стулья и кресла были заново перетянуты красивой тканью.

– Моя бывшая дизайнером была, – объяснил Макс, улыбаясь тому, что ему удалось с ходу произвести на Галину должное впечатление.

– Да, не ожидала… Действительно круто. Ты же даже смесители в ванной в том же стиле подобрал.

– Не я подбирал, она. Китай, конечно, Италия нам была не по карману, но получилось-то недурно, согласен!

– Любил ее? – вдруг вылетело у Галины.

Она тотчас осеклась и принялась крутить в руках первую попавшуюся вазочку.