Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

Кто, когда, с какою целью назвали Юрия Юрасом и почему такое имя прижилось, сельчане не знают, не помнят, ответить на этот вопрос не могут.

По опыту я знал, что возвратится Юрас с затона к парому примерно часа через два. Не позже.

На всякий случай глянул на часы, прикинул время. Почему-то очень остро захотелось повстречаться с ним и перемолвиться хотя бы парой-тройкой слов. Спросить-проведать про улов, пожать его мозолистую руку. Воистину и я заметил, что всегда бывает что-то благодатное при наших встречах! Будто в самом деле ненароком подышал каким-то более чистым и легким воздухом. К тому же, следует отметить, и с уловом после встречи с ним, как правило, везет! Мне это приходилось замечать неоднократно!

Впрочем, "случайную" встречу с Юрасом можно было запросто устроить, просто подождав его! Для этого необходимо было примерно с полдвенадцатого дня крутиться-плавать в районе ручья с овражка Кручи, то есть несколько выше парома. Вдруг надумает причалить лодку за паромом, чтоб не встречаться, как говорится, "от греха подальше" с людьми в погонах.

Была поклевка!.. Похожая на окуневую, на участке называемом "подковка малая".

Здесь, чуть ниже "гребешка", начинается едва заметная ступенька с перепадом дна всего-то лишь до полуметра глубиной. Но именно она, та самая ступенька, по мере удаления вниз по течению реки и образует параллельно берегу дугообразный, почти километровый, свал-обрыв, именуемый нами рыбаками-сплавщиками "продольным". А в самом начале ступеньки, уже на плато, что идет от мелководий берега, - пара полукруглых вымоин, с тем же самым перепадом дна, словно вырезанных фрезой. Та, что выше по течению, зовется "малою", метров до восьми в полуокружности. Вторая - ниже метрах в сорока, немножко большего диаметра, - считается "подковкою большою". Как в той, так и в другой, бывает, ловится весьма недурно; необходимо было срочно возвратиться "на ступеньку" - проплыть, убедиться, что брал действительно "именно окунь". Случается, что и судак берет наживку схожей с окунем поклевкой, когда излишне осторожен, не особо голоден, либо вознамерится играть с приманкой.

Схватило-сцапало живца еще на спуске!.. Можно говорить, что "с полводы", метрах в полутора-двух от дна. Действительно, был окунь. Но - не столь уж мелкий!.. Граммов на четыреста, до полкилишка. И хотя такая рыба для продажи нежелательна, для ассортимента блюд вполне приемлема. Окунь имеет свой отличительно-замечательный вкус, и лично мне, особенно когда он покрупнее, довольно-таки нравится зажаренным с нежесткой, светло-коричневой корочкой. Супруга, нужно констатировать, не любит чистить окуней, поскольку "плохо чистятся". Но уж это, как говорится, ее проблема, ее "головная боль".

Заплыл по новой... И опять поклевка! Теперь уже со дна, под бровкой. Ничуть не сомневался - снова окунь. И снова - нисколько не меньше первого!..

Не упуская ни секунды времени, вновь примчал на ту же самую исходную - вновь проход по той же самой линии... Удар был около самого дна, несколько ниже от центра "подковки". Рука мгновенно отмахнулась вверх... И вот теперь был, вне сомнения, судак! Причем, хороший!.. Для гарантии еще раз с силой поддернул удочкой, чтобы пробить надкостницу, и, тотчас же отбросив удочку на воду в носовой отсек, тянул-вываживал его за леску. Все ближе, ближе к лодке подходила-поднималась рыбина. По тяжести, сопротивлению определил-прикинул вес - не более полутора-двух килограммов. И можно было без опаски - желательно с разгона, "сходу" - взять-вдернуть ее "на вброс". Для этого нужно было скорее... (как можно скорее!..) стараться придать ее движению вверх, по возможности, большую скорость, и это получалось у меня "без сбоев" и весьма удачно. Теперь необходимо было на секундочку привстать-подняться в лодке, перехватывая леску, - и вот уже видна разинутая рыбья пасть в прозрачной, словно стекло, воде за бортовой доской... Рывок-подъем обеими руками за леску вверх... Окунь!.. Это был - окунь!.. Здоровенный, больше килограмма!.. Он, будто сам, стремительно рванувшись, прыгнул из воды и, залетев за бортовую доску, угодил к моим ногам, находившимся меж щучьим ящиком и первым от него шпангоутом.

Горбатый, красноперый, полосатый, непривычно яркий, он в тот же миг подпрыгнул-подскочил в воде на днище, перемахнул в пространство между первым и вторым шпангоутом. Там, растопырив иглы плавника и брызгаясь водой, ударил по ведру, едва не уронив его. Затем - с живцом во рту, с мормышкой на губе, - проворно "заплясал"-закувыркался в лесках и приманках двух других удилищ, что были на ведре, беспощадно путая, расшвыривая их, наматывая лески на себя. Пришлось поспешно становиться на колени и с великой осторожностью, чтоб не пораниться об иглы, о крючки, взять-ухватить его руками - совместно с лесками, с приманками - зажать меж ног и приступить к освобождению от пут.

Самого окуня сумел освободить-подсунуть к прочему улову довольно-таки сразу же. Однако все три лески, с их крючками и приманками запутались-переплелись настолько кучно, что превратились в сплошной, весьма безнадежный комок. Пришлось немедля пробираться к носу лодки, сбросить скорее якорь, чтобы не сносило дальше по реке, а затем обрезать самую большую из мормышек вместе с поводком, чтобы поскорей разделаться с узлами.

Выведя-поднявши якорь, вновь погреб-помчался на исходную к "подковке". Заплывал и проходил по ней аж около десятка раз и будто чувствовал заранее, что можно было не спешить, не торопиться!.. Столь крупный окунь редко ждет-стоит на том же месте, если постоянно не удерживать его внимание приманкой. Чуть замешкался, промедлил с новым, очередным заходом - и ищи-свищи его неизвестно в каких краях. Однажды, помнится, мне удалось удерживать стаю аж целых полтора часа и поймать двенадцать окуней весом чуть ли не по килограмму каждый.

С досадой на потерю времени по столь нелепейшей, столь непредвиденной случайности (из-за узлов!..) пришлось оставлять местечко и продвигаться дальше.

"Впрочем, возможно, и не было никакой случайности. Просто, вероятнее всего, отмерено судьбою было поймать трех крупных окуней!.. На том и хватит!" - вновь легкой, светлой рябью нахлынули-поплыли мысли о возвышенном, таинственном. Ведь если было б суждено-дозволено наудить больше - не подскочила б рыбина столь высоко, не сиганула бы через шпангоут, не перепутала бы лески и приманки!.. То есть - не могло б возникнуть тех случайностей, как таковых!..

Замечу, кстати, что давно уже не сомневаюсь в том, что именно на рыбной ловле более наглядным, зримым является влияние на наши судьбы Господина Случая! Точнее, некой, зависящей только от случая предопределенности успеха либо невезения. Наверное, иначе можно выразиться так: захочет Госпожа Природа одарить уловом - поклевок будет много, все без сходов, без обрывов лески. Не пожелает - останешься без рыбы, сколько бы ни плавал, ни старался!