Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

Колонна снова начала делиться-распадаться. Часть рыбаков свернули-по-шагали влево, к водоему, часть - вправо, к спуску на реку. Но добрая их половина, во главе "с кудряшками", спускаясь по тропинке вниз, направилась к кустам ракитника - там стала быстро скапливаться перед ним, образуя все еще весьма немалую толпу. Все наши вслед за бригадиром, опять-таки к моей немалой радости, тоже подались к кустам; я тотчас же сообразил, что там какое-то препятствие: представил узкий мостик из жердей над ручейком.

Помню, пользуясь заминкой в продвижении, я ради любопытства заглянул в один из домиков. Дверь его (в отличие от теремка) держалась на резинках от больших колесных камер. Внутри сооружение - не более трех метров по длине, чуть менее - по ширине. С двумя топчанами из жердочек, за-стеленных не столь уж давним сеном. Одна из стен - с окошечком, другая несколько облагорожена куском рулонного картона, напоминавшего ковер. На нем, в темно-вишневой деревянной рамке под стеклом, на выцветшем портрете из газеты красовался строгий лик Н.С.Хрущева с пятиконечной звездочкой героя на сером его пиджаке. Пола, как такового, в комнатушке не было. Точнее, пол был земляной. В углу, у входа, сразу же за дверью находилась табуретка - единственный предмет из мебельного обихода.

Да, то было настоящим мостиком - из трех довольно толстых стволов ольховых деревьев метров по шести длиной. Бревна были перехвачены обрезками досок, пришитыми к ним поперечно. Переход на уровне подмышек имел перила из жердей и, в общем-то, был безопасен. Но вниз, на воду, лучше не смотреть! Течение, нельзя сказать, что столь уж быстрое... Оно - пугающе-глубинное, зловеще-мрачное, неторопливо уходящее под свисший с берегов кустарник - словно в провал подземелья.

"Это - Житковский исток. Ниже он с омутами", - информировал шагавший позади меня Иван. И сообщил, что вытекает из Житкова озера всего лишь метрах в ста пятидесяти от перехода, что малую частичку озера мы видели с бугра, когда спускались на площадку отдыха, точнее - на стоянку косарей во время сенокоса. Что - озеро богато рыбой, и весьма немалое: не девять ли километров длиной. Что в него впадает узенькая речка, которая, с чего-то вдруг, именуется Дальним истоком, хотя одна из его петель довольно близко от Оки, и ему неоднократно, с величайшим удовольствием, доводилось в ней рыбачить обычной двухколенной удочкой. Сообщил, что клевала крупная плотва, подлещики, хорошие подъязки, "ножовики"-щурятки, реденько, окуни. Что - менее чем за полдня науживал на червяка в нем килограммов до восьми, до десяти.

За мостиком, вернее, за кустарником истока, тропа разделилась снова, и Герман с Иваном встали, чтоб поразмышлять-прикинуть, в какую сторону необходимо было подаваться далее.

Предложенье Германа - идти немедля на Оку, закинуть поскорее донки и там же пробовать ловить на удочку. Мнение Ивана - срочно добираться на исток, поскольку из-за множества народа, убежавшего вперед, все места на берегу, конечно, заняты, и придется удить "на песках", где вероятность рыбы - за исключением ершей да пескарей - не более чем минимальная. К тому же "на песках", старался убедить он бригадира, произрастает лишь ракитник - растение неприхотливое и очень жизнестойкое! В результате может статься неожиданной проблемой вопрос наличия там "сушняка"... То есть, под боль-шим сомненьем могут оказаться и уха, и чай.

Герман согласился с доводом проблемы дров за яром "на песках", но категорично возражал Ивану тем, что в истоке "рыба постоянно с придурью"!.. Что вечером, кроме плотвы, в нем вряд ли чего поймаешь, да и та, возможно, не станет клевать - убеждал он, в свою очередь, не менее настойчиво. В Оке же, на течении, на донки могут попадаться ценные породы рыбы, с которыми, при случае, не стыдно будет "показаться на людях"! И тогда дрова в ракитнике искать уж не придется! Можно будет со спокойной совестью добраться на ночлег сюда, к площадке отдыха, что, собственно, не столь уж далеко! Сказал, что дров в ольшанике, за домиками косарей, навалом. Что мы их принесем, и будет и уха, и чай. "Нам, главное, не полениться, поскорей закинуть донки!.. - настаивал он. - Закинул, и ступай себе, куда угодно! Хоть к озеру, хоть на исток. Кто-нибудь из нас за донками присмотрит. Там же можно их оставить на ночь: пусть стоят! Никто их там у нас не украдет, не тронет... Нам, главное, дровец придется натаскать немного засветло", - закончил он, вне всякого сомнения, свой более серьезный, более логичный монолог.

Приняв совместное решение податься все же на Оку, мы резво пошагали по тропе вдоль непролазного кустарника, прошли по низу высоченного холма с громадными деревьями на нем, и вскоре тропа начала сбегать-спускаться непосредственно к реке. Исток теперь был с правой стороны; к его глубоким, мрачным омутам в кустах имелись, видимо, "рыбацкие" подходы.

Еще к реке исток вновь сузился примерно метров до шести-семи, и уже на выходе, зажатый с берегов буграми серой, ссохшейся, как камень глины, с той же черной, мрачной глубиной, неспешным, но мощным потоком бесшумно сливался с Окой.

А спустя еще чуть более минуты, мы пришли к подножью левой части яра. Он тяжелою почти отвесною стеною возвышался слева над тропой, и теперь была видна вся обстановка на реке аж "до песков" с их буйной зарослью ракитника. На берегу я насчитал двенадцать рыбаков, уже определившихся с участками, плюс - группа в три человека, успевшие, как оказалось, уйти от нас довольно далеко и продолжавшие едва ли не бегом шагать по тропке близ воды к свободной от народа зоне.

Белые кудряшки Василисы и девицу я увидел сразу же! Они стояли в рыбацкой цепочке первыми; и, помнится, что внучка, качнув вдоль бедра рукой, закинула-"пульнула" донку. Торчавший рядом хлыстик резко наклонился вслед за леской - и метрах в двадцати от берега возник-опал фонтанчик, превратившийся в исчезнувший через секунду или две кружочек на воде. Василиса же, присев на корточки, искала что-то в рюкзаке. Рядом с нею на суглинистом приступке, помимо их рыбацкого сачка, лежала сумка-подушка, возможно, также служившая женщинам вместо стульчика. Я обернулся, чтоб увидеть правую (что за истоком) сторону яра. Она предстала предо мною в форме полукруглой изворотины с высоким (в центре) серым обрывистым мысом. Там тоже почти весь берег был занят рыболовами. Но те располагались несколько вольготнее, просторнее, на большем удалении между собой. В районе же Серого мыса рыбаков, однако, не было, и, помнится, меня тогда немножко это удивило.

Не теряя времени, мы поспешили вслед за "беглецами", и получилось, повезло и нам. Край яра, с глубокими около берега ямами, был совершенно свободным и сразу же занят нами. Собственно, никто нас не преследовал, поскольку были мы в числе последних. Но по отдельным репликам меж Германом, Иваном и Василием несложно было догадаться, что в скором времени сюда, вне всякого сомнения, нагрянут рыбаки, "уразумевшие" их безусловную промашку с озером.