Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

Мне рассказали-показали, как нужно наживлять червей, как подготовить донку близ воды, как забрасывать ее, чтоб не задеть себя крючками за штанину. Оказалось, раскачав грузило для заброса, нужно было направлять его немножко выше по реке. Только в этом случае снасть точно ляжет перпендикулярно берегу. Не сцепится, не перекрутится с соседней донной удочкой.

Особенно предупредили, чтоб при забросе (боже упаси!) не наступил на леску!.. Рассказали, как одному бедолаге-рыбаку, по причине этой непростительной неосторожности, свинцовым грузилом, отлитым в ложке, возвратившимся "в обратную", угораздило прямо в лоб, чуть выше переносицы. Благо мужик "родился в сорочке"!.. По слухам, отделался лишь фиолетово-лиловой шишкой величиной с кулак.

В тот вечер все получилось следующим образом. Меня, как новичка, отжали к самому краю яра, и, можно было говорить, что мне досталось удить не на ямах, а почти на мелководье, на самих "песках". Точнее - это стало мне известно несколько позднее - я стоял в начале свала "с отмелей песков". Помнится, я подготовил донки, разложив их около воды, привязал их к прутьям-хлыстикам, торчащим из прибрежного песка, насадил на каждый из крючков по три вертлявых, красных червяка. С осторожностью, чтоб невзначай не встать на леску, раскачал за петельку грузило донки и пульнул ее, как научили, выше по реке, по направлению к фарватеру. Я видел, как грузило полетело, увлекая леску с поводками и червяками на крючках. Оно почти без брызг упало-"скрылось" под водой, и леска тотчас же пошла в натяг, сносимая течением реки. С остановом грузила и лески в глубине, на дне, хлыстик "погулял", качаясь-дергаясь перпендикулярно берегу, но вскоре, сбалансировав усилия, пружинно наклонился над водой и замер, будто вдруг задумался о чем-то, будто задремал. То же самое произошло с последующей донкой, которую можно было считать последней, находившейся уж точно на начале свала, на самих песках. Даже по наклону лесок, можно было видеть разницу глубин на моем участке мелководья!.. Не беря уж во внимание глубины на участке, за которым надзирал Петрович. Его три донки уходили с прутьев в воду несравнимо круче, нежели мои.

По примеру Василия Петровича, я уж тоже было вознамерился подвесить к лескам донок колокольчики, как увидел - хлыстик первой донки вдруг тряхнуло, стало быстро наклонять к воде. Мне, собственно, никто тогда не объяснил, что при поклевке рыбу нужно непременно "подсекать", и я, на всякий случай, осторожно потянув за леску, ощутил довольно сильные рывки. Полагая, что, наверно, рыба "съела червяков", что острый крючок - у нее в животе, я решил тянуть ее на берег и при этом начал торопливо отступать назад. Но затем сообразил, что леску донки можно перехватывать руками, оставаясь на одном и том же месте. Так было проще и удобнее и явно безопаснее, чем пятиться назад!.. Рискуя споткнуться о какую-то из выпучин суглинка, имевшихся в обилии в районе яра, при этом ушибиться, пострадать.

В общем, как бы там ни было, я уже находился метрах в семи от воды и, стоя, тянул за леску. Поначалу рыба, хоть и упиралась, но "подавалась"-шла достаточно легко, терпимо, без особых рывков и нажимов. Однако вдруг невдалеке от берега ее сопротивление усилилось, тянуть ее стало труднее, и пришлось теперь уже мне, удерживая рыбину на одном и том же месте, передвигаться-подходить к воде.

Я тогда и понятия не имел, что крупных рыб необходимо мучить, дать им "погулять", "поплавать", чтоб ослабевших было легче заводить в сачок, либо выводить к ногам на отмель, чтоб ухватить за шкирку. По-видимому, именно из-за того - вне сомнения, случайного! - моего подхода обратно к воде, получилось это самое воздействие, о котором только что оговорил. Рыба, видимо, изрядно подустала, и я сумел подтащить ее к себе еще, пожалуй, метров на четыре или пять. Помнится, что в тот момент я различил-увидел серебристый отблеск, промелькнувший под поверхностью воды невдалеке от берега, и еще через мгновенье слева, в стороне, тяжело колыхнуло воду. Тянуть вновь стало невозможно: мне показалось, может оборваться леска поводка. И что необходимо было делать в этой ситуации, я не представлял.

В это время на мои манипуляции на берегу, по-видимому, обратил внимание Петрович и спросил-воскликнул "что там у меня?"

Я крикнул, что "тащу какую-то большую рыбину". Тот тотчас припустился-побежал ко мне...

Однако рыба кувыркалась-дергалась уже совсем неподалеку от меня, метрах в четырех-пяти от берега, и мне казалось, что снова можно было ее тянуть. Помнится, что, улучив какой-то неожиданный момент, я, не теряя времени и отступая, как и прежде, назад, вдруг поволок ее по отмели, по мокрому прибрежному песку...

Вдруг был щелчок, и леска поводка оборвалась. Рыбина, освободившись, высоко подпрыгнула, вмиг оказавшись около воды. Отлично помню свой бросок за нею следом, тот мгновенный захват ее пальцами рук. Но она сумела вырваться, подпрыгнуть снова - и теперь уж находилась на воде.

В общем-то, довольно трудно было утверждать тогда, чем бы закончился наш с нею "поединок", не окажись на мелководье, на ее пути сапог и рук Василия Петровича. Ими был блокирован ее очередной прыжок на глубину, и я сумел наброситься на рыбу не только пальцами обеих рук, но теперь уже и животом, и грудью, измочив при этом и рубашку, и штаны. А еще через какие-то мгновения рыба была мной ухвачена за голову и хвост, отброшена подальше от воды.

На помощь к нам уже бежали Герман и Иван, следом за ними - Ильич. Быстро приближались двое незнакомых рыбаков, чтоб посмотреть, "чего нам удалось поймать". Все они единогласно обозвали рыбу "голавлем", и он, по их прикидкам, должен был тянуть примерно на кило семьсот. Иван извлек из пасти рыбины крючок, показал, как привязать на основную леску поводок. Назвал "свой узел" простым, надежным, самым наилучшим. Затем последовало указанье Германа, чтобы Петрович перенес-доставил рыбину к нему в садок, и тот - при нашем общем шествии за ним - поместил голавля в довольно длинный сетчатый мешочек со стальными кольцами из проволоки внутри. "Ну, вот и с удачным началом! Можно поздравлять товарища с первым "боевым крещением", считать его "законным" рыбаком, - улыбался в мой адрес Герман и объявил собравшимся: - Уха у нас есть!.. Показаться с этой рыбой на площадке перед обществом теперь не стыдно".

Затем мне объяснили, что голавль, тем более столь крупный, - одна из замечательнейших рыб, которую поймать не так-то просто, и никто из них такого веса не выуживал. Что случай на Оке довольно редкий, и мне, однако, несказанно повезло.

Герман не забыл напомнить нам, насколько он был прав, уговорив всех нас закинуть донки на Оке. Но когда узнал-"установил" при этом, что мне на помощь очень своевременно успел прийти Петрович, я получил довольно крепкий нагоняй за то, что при вываживании рыбы к берегу не звал кого-нибудь из них на помощь и не кричал: "Сачок!.."