Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

Владлен Никитович хотел подать стопарик мне. Но я, мотая головой, поспешно дал понять, что "не намерен", "не могу", и тот, не медля больше ни секунды и, постепенно запрокидывая голову, принял стопарик сам. Следом в рот к нему отправилась конфета, и, пока он ее прожевывал, фрагмент барельефа был возвращен на место, зашпилен гвоздиком.

Помню, сразу после этого момента мы поспешили приступить к делам, очистили от чешуи не менее трех самых крупных рыбин, и Владлен Никитич теперь, как прежде, солидный, степенный, успел поведать-рассказать, что "с выпивкой" он чувствует себя спокойно и комфортно лишь после третьей, порою даже после четвертой стопки. Но супруга с дочкою того уразуметь не могут! Они всегда следят за ним!.. Брюзжат, иронизируют, стремятся не дозволить даже третьей, якобы "излишней" стопки! Поэтому лет пять назад к нему пришла великолепная идея-мысль "устроить тайнички", которых у него с тех пор уже четыре штуки. Один, как говорится, мне теперь уже известен. Второй запрятан в погребе под третьей мраморной ступенькой лестницы, и два других - в сарае под гнездом у кур и под резным панно "купальщиц на реке" в прихожей их собственной бани, которую я видел около калитки в огороде на их картофельном участке. Сказал, что "с тайниками" получилось у него все исключительно удачно!.. "И душа в дни выпивок всегда в спокойствии, в гармонии с природой, и улик у надсмотрщиц нет, что выпивал!"...

Сказал, что стопочку-другую он, на всякий случай, приготовит-спрячет для меня. Что в случае необходимости два шкалика и закусь искать за тумбочкой в Ларисиной терраске либо там же, но за шторой на окне.

С неизъяснимым добродушием, с открытостью, с улыбкою, со светлым искренним желанием мне в чем-то посодействовать-помочь участливо добавил-подшепнул: "Тем более, что речь идет о первой "брачной" ночи его дочурки... Точнее - о ее лечении от детского мировоззрения ".

Я благодарил его за искренность, за соучастие по отношению ко мне, но, с величайшей осторожностью и деликатностью заметил-намекнул, что речь идет не "о каком-то там лечении" как таковом, а о неком неподдельном, приходящем вдруг однажды к людям чувстве, называемом любовью!

Было видно, что Владлен Никитич с этой стопки явно захмелел. Взгляд его, горевший по обыкновению веселым, теплым огоньком, зажегся искоркой лукавства, да и внешне-то едва ли не пунцовым цветом загорелось-вспых-нуло лицо, зарделась шея. С выражением, напоминавшим больше снисходительность к незрелому мальчишке, он внимательно взглянул в мои глаза и мягким, добрым тоном старшего товарища, с не меньшей дружелюбностью и деликатностью, воскликнул: "Дорогой мой Александр!.. Любить можно куклу, кошку, собаку, конфету, печенье, какую-то книжку, фильм!.. Девушку, прежде всего, нужно... желать, хотеть! Равно, как и ей, ее избранника, партнера!.." С улыбкой пояснил, что в ряде зарубежных стран признанье "я тебя люблю" является обидным, оскорбительным! Там за подобный пустячок подруга может угостить любимого пощечиной! Для доказательства привел в пример, что выраженье "I love you" в английском языке, весьма возможно, представляет нечто более весомое, обширное, объемное для чувств и мыслей иностранных граждан, чем наш, как представляется ему, немножко неудачный перевод того же самого! И - пояснил-добавил: "Возможно, слово " love " у них читается, как наше " обожаю " и др., что не одно и то же".

По-тихому предупредил, что дочери об этой зарубежной тонкости известно, поэтому "признания в любви" ни для меня, ни для нее, наверное, не столь необходимы.

Помню, мне пришлось какие-то секунды чистить рыбу молча, в полной тишине и с крепким напряженьем в голове поразмышлять над этим совершенно неожиданным в те времена суждением.

А затем и согласиться с тем, что в этом, действительно, имеется определенная, достаточно оригинальная, довольно-таки смелая логичность и "настоящая теория" касательно его определения "понятия любви" мне показалась интересной, убедительной. Что с выражением "люблю" для данной ситуации, действительно, имеет место некая нелепица, путаница, несуразица!.. И виной тому, пожалуй, наше недомыслие, наша беззаботность, наша безалаберность в использовании нами слов. Сказал, что "с этим выражением", конечно же, необходимо быть поосторожнее! Я искренне благодарил его за столь полезное предупреждение, заметил, что, при случае, и мне, быть может, доведется "козырнуть" когда-нибудь столь неожиданной, столь поразительной постановкой вопроса.

Владлен Никитич был, вне сомнения, польщен, пожалуй даже несколько взволнован той моею похвалой. И мы, опять-таки с его неутомимого, как мне казалось, даже чем-то вдохновленного - инициаторства, затронули, фактически успели обсудить еще одну не менее забавную, довольно смелую (вконец обезоружившую мой тогдашний интеллект) проблему несуразицы, неразберихи, касавшуюся двух еще небезызвестных у российского народа слов!..

На этот раз наш разговор каким-то образом зашел о самом уважаемом в СССР литературном памятнике старины, известном в те времена, наверное, любому школьнику, о знаменитейшем в Руси творении древнейшего певца Бояна "Слове о полку Игореве"!

Владлен Никитич торжествующе, с неотвратимой убежденностью воскликнул-сообщил, что в заголовке "Слова..." - та же путаница, несуразица и явная некомпетентность в понятии двух самых значимых и важных слов по причине поразительного легкомыслия ученых литераторов, историков, лингвистов, а также нас самих - инертных, несерьезных, невнимательных читателей страны России! Он с еще большим "жаром" на лице и шее стал пояснять-доказывать, что если б намекнуть о том в учебниках, по радио, в газетах, любому самому неграмотному россиянину непременно стало б очевид-ным, что речь ведется не о "Слове о полку Игореве", а о "Слове"... о пылком ( в смы с ле " горячем " ) Иг о ре !

Он озабоченно посетовал на то, что умолчание об этом важном факторе со стороны языковедов в средствах информации для него является, по меньшей мере, странным, непонятным обстоятельством. Сказал, что года полтора назад он посылал об этой явной путанице информацию в весьма известную центральную газету (название издания он сообщить не пожелал) и получил ответ - что... "тема очень интересна, но для читателя является не актуальной!.."

Затем, немножко поостыв и успокоившись, он принялся доказывать, что слово "полк" во времена Бояна не было известно вообще, что - применялись в древней речи выражения: "дружина", "рать"! Что упомянутый Боян был "вовсе не слепой певец-гусляр", а "личность известная, знатная, имевшая хорошее образование!.." В волнении Владлен Никитич стал еще ярче покрываться цветом кумача и не на шутку закипать и распаляться, как неожиданно осекся на каком-то полуслове и с изумлением воскликнул: "Однако наши дамы к нам с проверкой не спешат! Вот чудо-то! Пошла уже девятая минута - обидно даже!.. Заранее бы знать - еще полстопки можно было бы махнутьпозволить!"