Атеро Виртанен - Благородная империя

— Я знаю, Фуркум. Сам делал не раз.

— Ранд-гиро сыграл свою роль, я аплодировал стоя, когда смотрел трансляцию. Зейнури должен был ненадолго тебя задержать, чтобы дать Йовину время закончить подготовку к восстанию — мы начали заранее, само собой — и картинно умереть у тебя на руках, чтобы раскачать тебя и избавить от заблуждений… Но продался Дивизиону и чуть не спутал нам все карты.

— Что насчет Рыцаря?

— Железяка просто оказался не в том месте не в то время. В Дрё Серно были тысячи заключенных, его выбрали только потому, что он ненавидел лангоритов, но таких там тоже не один десяток. В общем, ему сильно не повезло, хотя… как посмотреть. Лайконт помогла нам вытащить его из Дворца возмездия, а дальше мы просто опробовали технологию сайитирцев. В Федерации очень любят деньги. Мы достали броню и нанокостюм, но, к несчастью, связей Лонно оказалось недостаточно, чтобы получить все детали, пришлось делать «Птицееда» с нуля. Тем лучше — Храм наконец-то занялся делом.

— Значит, Лайконт тоже участвовала в вашем заговоре, но как? Она ведь всего лишь машина.

— Бессмертный рыцарь, строго говоря, тоже. Я ее создал, Терну-гиро. Моя собственность. И потом, она достаточно умна, чтобы не проникнуться.

— Центр управления должен был что-то засечь, — усомнился Шеркен. — Я знаю, как устроена эта система. Если бы «Вороны» заметили подозрительную активность, то отключили бы главный сервер.

— Ты же не думаешь, что какой-то там мёркинский хакер смог бы обойти ее систему безопасности, если бы мы этого не позволили? До убийства императора непосредственными услугами Лайконт пользовались только однажды, когда на дежурстве в Центре управления был наш агент, а потом мы, как ты помнишь, упразднили «Воронов»…

— И могли действовать безнаказанно, пока не появилась новая спецслужба, но вы тщательно скрывали свое вмешательство, чтобы не подрывать доверие к Лайконт.

— В том числе. Мы обошли «Воронов», но не Дивизион, а они бдительнее любого простолюдина. Они знали, что готовится заговор, но не стали вмешиваться, потому что Зрячий сам планировал убийство Хинрейва. Может, у него получилось бы тоньше, но мы зашли дальше. Естественно, они все равно собирались нас покарать, поэтому послали Сивериса, одного из своих лучших агентов, чтобы вычислить меня и заодно подсобить тебе — кто, ты думаешь, убедил Зейнури тебя отпустить? Как видишь, им это удалось, не знаешь, как?

— Ингрив был их шпионом, — ответил Терну. — Он сделал запись с заседания и передал мне.

— С того, на котором генерал объявил о слежке? То есть вы так и не узнали, кто на самом деле Вуркулур.

— Нет.

— Вы и не могли, — сказал Фуркум. — Я все просчитал, все делалось исключительно через рабов. Даже генералу не удалось; должно быть, управление Империей отнимало много сил, а может, я казался ему слишком добрым, чтобы быть Вуркулуром.

— Что между вами произошло?

— У него, как оказалось, своя партия, и он, заметь, почти выиграл. Я всегда соблюдаю договора, он — нет. Военная хитрость, так это называется. Генерал хотел просто уничтожить Федерацию, зачем — ты сам слышал, только если бы он преуспел, война бы закончилась, и что тогда? Опять Хинрейв, опять Вуркулур? Ни за что. Но, как ни больно это говорить, с депортациями он хорошо придумал. Так или иначе, в итоге Сиверис избавил меня от необходимости приглашать тебя на это заседание. Рыцаря я вызвал, чтобы он уничтожил Совет и генерала, а ты нужен был, чтобы после этого с ним разобраться. Можно было, конечно, отключить его, но тогда получилось бы совсем не так эффектно, осталось бы много лишних следов.

— Он нападал на тебя и до этого.

— По моему же приказу. Смерть Нираго была ответом Аффери за Вирнагрива; я ожидал, что генерал объявит надо всеми слежку, поэтому заранее поручил нашему железному другу совершить покушение на себя. Его нападение отвлекло охранников и дало мне немного времени, чтобы раздать еще приказы и освободиться из-под наблюдения. Кроме того, вы должны были непременно встретиться с Рыцарем, я был уверен, что ты его победишь, а в крайнем случае сделал бы все сам.

— Зачем?

— Потому что ты герой, Терну, — тикку взглянул на друга и слабо улыбнулся. — Ты казнил Йовина Ранда и восстановил справедливость, ты победил Бессмертного рыцаря и вернул покой в Хорд Лангор. Империя любит тебя. Как думаешь, кто теперь станет хранителем престола?

— Не уверен, что я к этому готов. Я всего лишь гвардеец, у меня нет таланта к управлению… У Вуркулура есть. Если кто и может стать хранителем, то это ты. Я никогда в жизни не смог бы организовать настолько масштабный заговор.

— Нет уж. Теперь это твое бремя, — захихикал Мурдикин, — будь добр. Такова судьба, если хочешь. Зачем, по-твоему, я договаривался с генералом? Для него ты был бы всего лишь символом войны, но я хотел, чтобы ты к тому же увидел, что происходит. Иначе стал бы ты слушать меня сейчас? Ты должен воспитать Мурина хорошим императором, и не вздумай отказываться.

— У меня есть еще один вопрос.

— Какой?

— Как ты решился?

— Это было труднее всего, — вздохнул тикку. — После Секкина мне было очень плохо. Честно говоря, сейчас тоже бывает. Это что-то нервное, я пью таблетки, только они что-то не очень-то помогают… Алген и Овур, ты еще помнишь их?

— Я думал, я единственный, кто помнит.

— Нет, вовсе нет. Я иногда еще чувствую на себе их кровь, и она не смывается. Первые месяцы было очень тяжело, но ко всему рано или поздно привыкаешь… В общем, кровь уже меня не пугает. А дальше — только расчет и много терпения. А теперь, — Фуркум достал коммуникатор и быстро набрал номер, — смотри, хранитель престола! У тебя на глазах Вуркулур совершит свое величайшее преступление.

Секунды ожидания — и из устройства послышался ответ. Хриплый человеческий голос назвался на сайитирском языке. Фуркум посмотрел на Терну; в его взгляде смешались решительность и скорбь. Лейвор кивнул, уже поняв, что будет дальше; он чувствовал сейчас больше, чем когда-либо прежде, что настало время исправить историю. Тикку сделал глубокий вдох, поправил галстук и, обратившись лицом к морю, произнес одно слово.

— Поехали.

— Это и впрямь похоже на нимаругин, — проговорил Мурин, разглядывая военную карту, по которой, словно фигуры, двигались отряды Дикой орды; изображение с камер на шлемах транслировалось на экраны на стенах Комнаты скорби. Грязь и огонь, теплые внутренности и обломки бетона; битва — уродливое зрелище, но в своей уродливости величественное и даже прекрасное.

Император наблюдал, как солдаты падают на влажную землю и больше не встают, как шагающие танки давят раненых, а гигантские боевые дроиды размазывают бойцов по стенам полуразрушенных зданий; война разгорелась в мгновение ока и охватила всю границу; не было в Нурвине и Сив Нару такого места, где не стреляли и не лилась кровь.