Дэн Браун - Инферно [litres]

– Не могу поверить, что никогда раньше здесь не была, – прошептала притихшая Сиенна. – Это… потрясающе!

Лэнгдон кивнул, вспоминая, как сам оказался тут впервые, – тогда он приехал послушать классическую музыку в исполнении всемирно известной пианистки Мариэль Кеймель. Хотя первоначально зал предназначался для закрытых политических заседаний и аудиенций великого герцога, в наши дни в нем нередко устраиваются концерты известных исполнителей, лекции таких знаменитостей, как искусствовед Маурицио Серачини, и разные гала-приемы, например, по случаю открытия музея Гуччи, на котором присутствовали именитые гости со всего мира. Лэнгдон часто задавался вопросом, как бы отреагировал Козимо I, узнав, что его залом для аудиенций теперь пользуются богатые генеральные директора и звезды фешен-индустрии.

Лэнгдон поднял взгляд на огромные фрески, украшавшие стены. История их создания богата и познавательна. Именно здесь эксперимент Леонардо да Винчи с составами краски и способами грунтовки закончился неудачей, отчего его фреска начала разрушаться еще в процессе работы. Именно здесь состоялась художественная «дуэль», организованная Пьеро Содерини и Макьявелли: они пригласили расписать противоположные стены одного зала двух титанов эпохи Возрождения – Микеланджело и Леонардо.

Но сегодня Лэнгдона больше занимал другой исторический казус.

Cerca trova.

– А какую из них написал Вазари? – поинтересовалась Сиенна, обводя взглядом фрески.

– Да почти все, – ответил Лэнгдон, зная, что во время реконструкции зала Вазари и его помощники почти полностью обновили всю живопись – от изначальных фресок и до тридцати девяти картин, украшавших знаменитый кессонный потолок. – Но мы пришли сюда посмотреть вот на эту – «Битву при Марчиано».

Полотно с батальной сценой было поистине грандиозным – пятидесяти пяти футов длиной и высотой с трехэтажный дом. Используя главным образом коричнево-зеленую гамму, Вазари изобразил на фоне идиллического холмистого пейзажа самый разгар битвы с множеством сражающихся верхом и в пешем строю солдат, торчащих копий и знамен.

– Вазари, Вазари, – прошептала Сиенна. – И где-то там скрыто тайное послание?

Лэнгдон кивнул и прищурился, пытаясь разглядеть на самом верху огромной фрески маленький зеленый флаг, на котором Вазари оставил свое загадочное послание – «CERCA TROVA».

– Отсюда его почти невозможно разглядеть без бинокля, – пояснил Лэнгдон, показывая рукой, – но наверху, ближе к середине, под двумя домиками на холме есть крошечный зеленый флаг и…

– Вижу! – воскликнула Сиенна, указывая точно в нужное место.

Лэнгдон позавидовал остроте ее зрения.

Они подошли ближе к гигантской фреске, и Лэнгдон – уже в который раз – не мог не восхититься ее великолепием. Итак, они добрались до места. Проблема заключалась в том, что Лэнгдон никак не мог сообразить, что именно он должен тут увидеть, и молча разглядывал детали шедевра Вазари.

Если я не справлюсь… то всех ждет гибель.

Дверь за ними скрипнула, и в зал заглянул смотритель с полотером. На его лице было написано сомнение, но Сиенна приветственно махнула ему рукой, и он, помедлив, закрыл за собой дверь.

– У нас мало времени, Роберт, – поторопила Сиенна. – Думайте скорее. Хоть что-нибудь приходит вам в голову? Что-то вспоминается?

Лэнгдон вглядывался в полотно.

Истину можно постичь, только узрев ее глазами смерти.

Может, на картине есть мертвец, чей невидящий взгляд устремлен на какую-нибудь другую подсказку на картине… или в зале? Но на фреске были десятки мертвых тел, ни одно из которых не выделялось ничем особенным, а взгляд убитых не смотрел в определенную точку.

Истину можно постичь, только узрев ее глазами смерти?

Он попробовал мысленно провести между мертвыми телами линии в надежде, что они образуют какую-нибудь фигуру, которая даст подсказку, но и это не помогло.

От напряжения в голове у Лэнгдона снова запульсировала боль и послышался шепот таинственной женщины: Ищите и обрящете .

«Что именно?» – хотелось ему крикнуть во весь голос.

Он заставил себя закрыть глаза и медленно выдохнуть. Затем сделал круговые движения плечами и попытался очистить разум от всех сознательных мыслей, чтобы не мешать интуиции.

Визири.

Вазари.

Cerca trova.

Истину можно постичь, только узрев ее глазами смерти.

Он не сомневался, что находится в нужном месте. И хотя пока так и не понял зачем, чувствовал, что разгадка близко и он вот-вот ее найдет.

Уставившись невидящими глазами на стенд с красными бархатными панталонами и туникой, агент Брюдер выругался про себя. Его люди обыскали всю Галерею костюма, но Лэнгдона и Сиенны Брукс нигде не было.

Служба наблюдения и реагирования , подумал он со злостью . С каких это пор поймать простого университетского преподавателя стало ей не по зубам? Куда, черт возьми, они подевались?

– Все выходы перекрыты, – заверил его один из подручных. – Они могут быть только в парке.

Хотя такое объяснение казалось самым логичным, внутренний голос подсказывал Брюдеру, что беглецам каким-то образом удалось выбраться.

– Поднять беспилотник, – скомандовал он. – И пусть полицейские расширят район поисков за пределы парка. – Будь они прокляты!

Его люди бросились выполнять приказ, а Брюдер достал телефон и позвонил начальству.

– Это Брюдер. Боюсь, что у нас серьезная проблема. И не одна.

Истину можно постичь, только узрев ее глазами смерти.

Мысленно повторяя эту фразу, Сиенна внимательно разглядывала каждый дюйм жестокой батальной сцены в надежде, что сумеет найти зацепку.

На полотне Вазари глаза смерти были повсюду.

Какие же из них мы ищем?

А может, «глаза смерти» относились к гниющим трупам, разбросанным «черной смертью» по всей Европе? По крайней мере, это хоть как-то объясняло бы чумную маску…

Непонятно почему, ей вдруг вспомнился детский стишок: Розочка в колечке. В кармашке цветы. Вокруг пыль и прах. А мы – на небесах.

В детстве, во время учебы в Англии, она любила его декламировать, пока не узнала, что он сложен в связи с Великой чумой, поразившей Лондон в 1665 году. Считается, что розочка в колечке означала гнойничок на коже, вокруг которого образовывалось красное пятнышко, что являлось первым симптомом болезни. Зараженные набивали карманы мелкими розами, чтобы перебить запах разложения своих тел и смрад, висевший в воздухе. В городе ежедневно умирали сотни жителей, чьи тела потом сжигались. Вокруг пыль и прах. А мы – на небесах.

– Ради любви к Господу! – вдруг воскликнул Лэнгдон и резко развернулся к стене напротив.