Дэн Браун - Инферно [litres]

Вайенту отбросило назад, и она, потеряв равновесие, наткнулась на ограждение и перелетела через него. Она попыталась за что-нибудь зацепиться, чтобы не упасть вниз, но было слишком поздно. Падения избежать не удалось.

Она летела в темноту, сгруппировавшись, чтобы благополучно приземлиться на пол, который видела всего в восьми футах под площадкой. Как ни странно, приземление оказалось намного мягче, чем она ожидала… как будто ее тело поймала растянутая сетка.

Не понимая, как такое возможно, Вайента, оставшись лежать на спине, посмотрела на человека, который ее сюда отправил. С площадки на нее глядела Сиенна Брукс. Ошеломленная, Вайента открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, но тут послышался треск разрываемой ткани.

Полотно, на котором она лежала, не выдержало тяжести ее тела. Вайента снова полетела вниз.

На этот раз полет длился долгих три или четыре секунды, и последним, что она видела в своей жизни, были чудесные картины, украшавшие потолок. Но на центральном полотне прямо над ней – огромной круглой картине, изображавшей Козимо I, восседавшего на облаке в окружении херувимов, – зияла черная дыра с рваными краями.

Затем послышался страшный удар, и мир Вайенты погрузился в вечный мрак.

А высоко наверху Роберт Лэнгдон с ужасом смотрел в проделанную в картине дыру на бесконечно далекий каменный пол Зала пятисот. На нем неподвижно лежала женщина-убийца. Под ее головой растекалась лужа крови, а в руке она по-прежнему сжимала пистолет.

Лэнгдон перевел взгляд на Сиенну, которая тоже не сводила глаз с жуткого зрелища внизу. На ее лице застыло выражение полного шока.

– Я не хотела…

– Ты действовала инстинктивно, – прошептал Лэнгдон. – Она собиралась убить меня.

Снизу послышались испуганные крики.

Лэнгдон мягко отвел Сиенну подальше от перил.

– Нам надо идти.

Агент Брюдер все еще находился в тайном кабинете герцогини Бьянки Каппелло, когда услышал глухой стук в Зале пятисот и последовавший за ним тревожный гул голосов. Он тут же бросился к окошку узнать, что случилось. Чтобы осознать увиденное на роскошном каменном полу, ему потребовалось несколько секунд.

Беременная администратор музея тоже заглянула в окошко тайного кабинета и при виде распростертой на полу фигурки и охваченных паникой туристов в ужасе прикрыла рот рукой. Затем перевела взгляд на потолок Зала пятисот и горестно застонала. Проследив за ее взглядом, Брюдер увидел, что на центральном круглом полотне потолка зияет большая дыра с рваными краями.

– Как туда попасть? – спросил он, повернувшись к женщине.

На другом конце здания Лэнгдон и Сиенна, с трудом переводя дух, наконец-то выбрались из чердачного помещения, и Лэнгдон быстро отыскал маленькую нишу, искусно скрытую темно-красной шторой. Он хорошо запомнил ее во время той давней экскурсии по тайным ходам.

Лестница герцога Афинского.

Казалось, топот ног и голоса теперь раздаются повсюду, и Лэнгдон понимал, что времени у них в обрез. Он отодвинул штору, и они с Сиенной проскользнули на маленькую лестничную площадку.

Не говоря ни слова, они начали спуск по каменной лестнице. Она была винтовой, с пугающе короткими ступеньками, и казалось, что чем ниже они спускались, тем теснее становился проход. Лэнгдон уже почти уверился, что стены вот-вот раздавят его, но тут, к счастью, лестница закончилась.

Первый этаж.

Они стояли в маленькой каменной каморке, и, хотя дверь в ней была, наверное, самой миниатюрной в мире, от одного ее вида настроение у них сразу поднялось. Она была не выше четырех футов, из толстых деревянных брусьев с железными заклепками и тяжелым засовом изнутри, чтобы не пускать посторонних.

– Я слышу голоса с той стороны, – прошептала Сиенна, все еще до конца не оправившись от пережитого потрясения. – Что там?

– Улица Нинна, – ответил Лэнгдон, мысленно представив себе оживленную улицу. – Но там может быть полиция.

– Нас не узнают. Они ищут блондинку и темноволосого мужчину.

Лэнгдон с недоумением посмотрел на нее.

– Но именно так мы и выглядим…

Сиенна покачала головой. На ее лице отразилась грустная решимость.

– Я не хотела, чтобы вы увидели меня такой, Роберт, но сейчас я выгляжу именно так. – Она подняла руку и резким движением стянула с головы парик.

От неожиданности Лэнгдон отпрянул, пораженный, во-первых, тем, что она носила парик, а во-вторых, тем, как сразу изменилась ее внешность. Сиенна Брукс оказалась абсолютно лысой, как онкологический пациент после химиотерапии. Вдобавок ко всем своим несчастьям она еще и больна?

– Я понимаю, – сказала она. – Это длинная история. А теперь нагнитесь. – Она держала парик так, будто собиралась надеть его Лэнгдону на голову.

Она что – шутит? Лэнгдон неохотно наклонил голову, и Сиенна водрузила на нее парик.

Парик был маловат, и она, расправив его, чуть отступила назад, чтобы оценить свою работу. Оставшись не вполне довольной, сняла с Лэнгдона галстук и обмотала им его голову, изобразив подобие банданы, чтобы парик случайно не слетел.

Потом она занялась собой – закатала брюки до колен и приспустила носки. Когда она выпрямилась, на губах ее играла ухмылка. Очаровательная Сиенна Брукс превратилась в бритую наголо фанатку панк-рока. Преображение бывшей исполнительницы шекспировской пьесы было невероятным.

– Запомните, – сказала она, – на девяносто процентов человека узнают по тому, как он двигается. Поэтому ведите себя как стареющий рокер.

Со «стареющим» проблем не будет, а вот с «рокером» не уверен, подумал Лэнгдон.

Не давая ему возразить, Сиенна отодвинула засов и распахнула дверь. Низко пригнувшись, она вынырнула на булыжную мостовую оживленной улицы. Лэнгдону пришлось выбираться на свет божий чуть ли не на четвереньках.

За исключением нескольких прохожих, удивившихся появлению из крошечной двери палаццо Веккьо столь экстравагантной пары, никто не обратил на них никакого внимания. Лэнгдон и Сиенна смешались с толпой и направились на восток.

Мужчина в очках «Плюм Пари», продолжая расчесывать болячки, пробирался сквозь толпу, стараясь держаться от Роберта Лэнгдона и Сиенны Брукс на приличном расстоянии. Несмотря на умелую маскировку, он сразу узнал их в парочке, покинувшей палаццо Веккьо через маленькую дверь на улице Нинна.

Через несколько кварталов он почувствовал, что задыхается. Грудь пронзила острая боль, и он остановился, чтобы сделать несколько частых и коротких вдохов. Ощущение было такое, будто он получил мощный удар кулаком в солнечное сплетение.

Стиснув зубы, он вновь переключил внимание на Лэнгдона и Сиенну и продолжил следовать за ними по улицам Флоренции.