Виктория Шваб - Архив [litres]

И тем не менее он первым нарушает молчание:

– Ты какая-то притихшая.

Мне хочется рассказать ему про Убийцу Хранителей и Архивном ноже, но первый уже на Возврате, а второй привязан под джинсами к моей лодыжке. Поэтому я просто задаю новый вопрос:

– Кто мог сделать такое?

Он качает головой:

– Понятия не имею.

– Разве у вас нет записи об Эллинге? Может, удастся найти какие-то подсказки?

– Он и был этой самой записью, мисс Бишоп.

С этими словами он закрывает ящик и ведет меня назад, к лестнице.

– Я продолжу расследование, – говорит он, остановившись. – Но, Маккензи, если за это отвечает Библиотекарь, возможно, он действовал в одиночку, независимо от Архива. Может, на это была особая причина. Возможно даже, он следовал какому-то приказу. Если мы начнем расследовать обстоятельства этих смертей, получается, мы исследуем изнанку самого Архива. А это – крайне опасное занятие. До того как пойти дальше, мы должны осознать все риски…

Следует долгая пауза. Я вижу, что Роланду нелегко подобрать нужные слова.

– Форматирование использовали во Внешнем мире, чтобы избавиться от свидетелей. Но иногда его применяли и к членам Архива, если они решали оставить службу… или признавались недееспособными.

Мое сердце будто сжимают стальными тисками. Я даже не пытаюсь скрыть шок.

– Ты хочешь сказать, что если я лишусь работы, то лишусь и жизни?

Он старается не смотреть на меня.

– Все воспоминания, касающиеся Архива и работы, сделанной за это время…

– Но это же моя жизнь, Роланд! Почему меня не предупредили?

Я почти кричу, мой голос эхом отражается от ступеней. Роланд прищуривается:

– А ты бы передумала, если бы знала?

Я задумываюсь:

– Нет.

– А некоторые передумали бы. Нас в Архиве совсем немного, и мы не можем позволить себе новые потери.

– Поэтому вы лжете?

Он грустно улыбается:

– Опущение некоторых деталей – это не то же самое, что ложь, мисс Бишоп. Это просто манипуляция. Ты как Хранитель должна знать, чем одна ложь отличается от другой.

Я сжимаю кулаки:

– Ты что, пытаешься превратить все в шутку? Мне не кажется веселой перспектива того, что меня отформатируют, сотрут мне память или как у вас это еще называется.

Я вспоминаю день, когда меня принимали в Хранители.

…Если мы это сделаем, а она продемонстрирует свою некомпетентность в любом из вопросов, она будет лишена работы. И если она окажется негодной, ты, Роланд, устранишь ее сам…

Неужели он действительно способен это сделать? Вырезать из моего сердца Хранителя, уничтожить все воспоминания об этом мире, о дедушке? А что тогда останется мне?

Роланд словно прочел мои мысли:

– Я не позволю этому случиться. Даю слово.

Мне очень хочется ему верить, но он – не единственный Библиотекарь в Архиве.

– А что с Патриком? – перевожу я на другую тему. – Он все грозится написать на меня докладную. И он упоминал какую-то даму по имени Агата. Кто она, Роланд?

– Она… что-то вроде главного эксперта. Она решает, подходит ли работник Архива для своей должности. – Я открываю рот, чтобы задать следующий вопрос, но он меня опережает. – С ней не будет никаких проблем. И я займусь Патриком.

Пытаясь собраться с мыслями, я провожу рукой по волосам:

– Разве ты не нарушаешь правила, обещая мне подобное?

Роланд тяжело вздыхает:

– Мы уже нарушили большинство существующих правил. В этом все дело. Ты должна это осознать до того, как впутаешься в это еще больше. Сейчас еще можно повернуть назад.

Я не отступлю. И он это прекрасно знает.

– Я рада, что ты мне рассказал. – Я все еще не в порядке, в голове кавардак, но я должна сосредоточиться. У меня есть работа, и есть собственные мысли, и есть загадка, которую надо решить.

– А что насчет Библиотекарей? – спрашиваю я, пока мы спускаемся по лестнице. – Ты как-то говорил об увольнении. О том, чем можно заниматься после этой службы. Но получается, что ты вообще ничего не будешь помнить – человек, сплошь состоящий из дыр.

– Для Библиотекарей сделано исключение, – говорит он, спустившись на лестничную клетку, но в его голосе сквозит какая-то горечь. – Когда мы оставляем пост, нам сохраняют воспоминания. Можно назвать это наградой за службу.

Он пытается улыбнуться, но не очень успешно.

– Это – лишняя мотивация для того, чтобы работать еще лучше, мисс Бишоп. Теперь, если ты уверена…

– Да.

Мы возвращаемся в Атриум.

– И что теперь? – шепотом спрашиваю я, когда мы минуем табличку «Соблюдайте тишину».

– Ты будешь делать свою работу, а я – продолжать поиски.

– Тогда я тоже буду искать, только во Внешнем мире.

– Маккензи…

– Если мы будем действовать с двух сторон…

Я замолкаю, услышав шаги, и, обогнув ряд стеллажей, мы сталкиваемся с Лизой и Кармен. За ними шагает еще одна Библиотекарша с длинной рыжей косой, но, когда мы все останавливаемся, она уходит дальше.

– Так скоро уходите, мисс Бишоп? – спрашивает Лиза, но в вопросе нет фирменной едкости Патрика.

– Привет, Роланд, – говорит Кармен. Увидев меня, она смягчается, ее взгляд теплеет. – Маккензи, привет!

Ее поцелованные солнцем волосы сегодня аккуратно зачесаны назад. Я снова поражена тем, как юно она выглядит. Я знаю, что здесь, в Архиве, возраст – лишь иллюзия. Она уже точно намного старше, чем в тот день, когда впервые пришла сюда, но это все равно не укладывается у меня в голове. Я понимаю, почему многие Библиотекари, те, что уже в возрасте, предпочли спокойствие Архива вечной погоне и опасностям Отряда. Но зачем это понадобилось ей?

– Привет, Кармен, – Роланд напряженно улыбается. – Я как раз объяснял мисс Бишоп, – он говорит подчеркнуто формально, – как работают разные отделы Архива. – Он протягивает руку и проводит пальцем по табличке на одном из ящиков. – Белые таблички, красные, черные. Вот об этом мы говорили.

В Архиве существует цветовое обозначение – белые таблички для обычных Историй, красные – для тех, кто просыпался, и черные – для тех, кто смог выбраться во Внешний мир. Но я видела только белые таблички. Красные и черные хранятся отдельно, глубоко в лабиринтах Архива, там, где тишина просто непроницаемая. Я знаю об этой цветовой схеме уже пару лет, но не перечу Роланду и просто киваю.

– Держитесь подальше от седьмого, третьего и пятого, – вдруг говорит Лиза. Словно в подтверждение ее словам, в отдалении раздается низкий гул, похожий на гром. Она вздрагивает и морщится. – У нас небольшие технические проблемы.

Роланд хмурится, но не задает вопросов:

– Я как раз провожал мисс Бишоп к выходу.

Библиотекарши кивают ему и уходят. Мы с Роландом в молчании возвращаемся в приемную. Сидящий за столом Патрик оглядывается на нас и начинает собирать вещи.