Наталия Неткачёва - Ангелы плачут в июне

Ненадолго же хватило чемпионской выдержки — губы Войнича снова искривила брезгливая усмешка:

— И в чём же выгода для меня?

— Иногда, чтобы понять суть явления или причину болезни мне приходится входить в транс. Если пробуду в таком состоянии больше семи минут — могу не вернуться. Для этого и нужен ассистент — выводить из транса. Только представь, у тебя появится возможность уничтожить меня, даже не нанимая киллера. Достаточно будет не разбудить вовремя.

— Звучит заманчиво, — Алан задумался. — И ты готова доверить мне свою жизнь?

— Это лучше, чем постоянно ждать удара из-за угла. Предпочитаю играть в открытую. Если согласен, приступаем прямо сейчас — времени у нас мало.

От нас Войнича опять покоробило, но на часы он больше не смотрел.

— Ладно, только не вздумай меня обмануть. Что нужно делать?

Я провела его в гостиную, взяла в руки принесённый Алиной медальон, с фотографией Ларисы и прядью её волос.

— Сядь туда, — кивнула на самое дальнее кресло.

Как ни странно он послушался без пререканий, хотя и следил за моими действиями по-прежнему настороженно и недоверчиво:

— Что ты будешь делать?

— Я собираюсь стать Ларисой, пропавшей девочкой. Попробую считать информацию через её волосы. Узнаю, что случилось с ней тогда — пойму, что происходит с Галей сейчас. Твоя задача следить за временем. Часы на стене. Семь минут — максимальный предел, потом ты меня разбудишь. Я могу кричать, метаться, задыхаться, не вмешивайся пока не пройдёт хотя бы пять минут. Иначе ничего не успею.

На красивом лице Алана мелькнуло престранное выражение.

— А ты уверена, что я вообще вмешаюсь? — мрачно спросил он.

Я послала ему свою самую солнечную улыбку, он скривился в ответ, словно от острейшей зубной боли.

— Не уверена — в этом вся прелесть. У тебя будет право выбора: уничтожить генетически опасный вид или не уподобиться ему же! Не хотела бы я сейчас оказаться на твоём месте.

Я села в противоположное кресло, положила фото Гали на колени, поднесла к лицу зажатый между ладонями медальон Ларисы, закрыла глаза и провалилась в уже знакомую пугающую темноту.

Сознание возвращалось медленно, от слабости и головокружения перед глазами всё расплывалось. Сначала я увидела потолок, стены, занавешенное окно, потом узнала по-прежнему сидящего в кресле Алана. Выражение его лица было страшным. Я с трудом сфокусировала взгляд на настенных часах.

— Девять минут? Ты сделал свой выбор, — констатировала я севшим голосом.

— Но ты выжила!

— Прости, что разочаровала. Ведьмам везёт, как всё прошло?

Он словно не услышал вопроса и задал свой:

— Кто это делал раньше? Кто будил тебя?

— Бабушка, а что?

— Я думал, ты притворяешься, — помолчав, признался он. — Даже когда ты начала задыхаться и биться в конвульсиях. Но ты ведь не притворялась? Через семь минут я уже был уверен. И ничего не сделал — просто сидел и ждал.

— Знаю, не твоя вина, что я выжила, возможно, в следующий раз тебе повезёт больше.

Парень побледнел и зло прошипел:

— В следующий раз?! Сразу видно, что ты дочь чокнутого! Я чуть не убил тебя сейчас, а ты готова снова подставиться? Идиотка! Я лучше вызову психотерапевта, пусть проверит, насколько ты вообще вменяема!

Он встал и стремительно пошёл к выходу.

— Ларису похитили, — тихо сказала я вслед. Войнич машинально остановился. — Ударили по голове, завязали глаза. Увезли на каком-то транспортном средстве. Пару дней держали в подвале, а потом кто-то напал на неё и задушил. Это случилось летом, в июне — пятнадцать лет назад. Ларисе тогда было двенадцать, как сейчас Гале, и приступы у неё обостряются именно в июне.

— И что всё это значит? — сухо спросил Алан.

Я пожала плечами и честно предупредила:

— Если скажу, точно отправишь к психиатру.

Он неохотно вернулся и сел напротив.

— Я сделаю это в любом случае. У тебя кровь из носа идёт.

Я провела пальцами по лицу и поднесла их к глазам — всего лишь кровь. Легко отделалась.

— Меня душили.

Войнич сверлил меня тяжёлым взглядом.

— Одно хорошо: киллер не понадобится, такими темпами ты сама себя угробишь, — сердито выплюнул он.

— Тебе будет меня не хватать.

Спортсмен скривился от отвращения.

— Причём тут Галя? Только покороче, у меня времени в обрез.

Я вздохнула и, откинувшись в кресле, закрыла глаза. Голова кружилась, в висках пульсировала тупая ноющая боль.

— Ты когда-нибудь слышал о реинкарнации?

— Ещё короче.

— Душа бессмертна. Выполнив свою миссию в одном теле, она переходит в другое, чтобы получать новый опыт. Это что-то вроде огромной многомерной вселенской школы или многоуровневой компьютерной игры. Память о прошлом опыте обычно недоступна человеческому сознанию, поэтому большинство из нас осознают себя лишь в одной физической реальности, в одном теле. Но иногда в программе происходит сбой, и завеса приоткрывается. Ты ведь слышал о людях, которые вдруг начинали говорить на незнакомых им ранее языках, играть на музыкальных инструментах, вспоминать события вековой давности. Тоже самое сейчас происходит с Галей. Пятнадцать лет назад она была Ларисой. В подсознание Гали каким-то образом просочились травмирующие воспоминания о прошлом опыте души, и тело отреагировало болезнью.

— С меня хватит! — Алан резко поднялся. — Твоё место в дурдоме! Ты — психически нездорова. Не сегодня-завтра начнёшь слышать голоса, приказывающие убивать людей!

Он направился к двери, я не сдвинулась с места, только тихо спросила:

— А тебе голоса приказали убить того рыжего парня в тельняшке?

Он медленно обернулся. Лицо бледное, страшное. А взгляд… бр! Ох, зря я это сказала, но отступать теперь поздно.

— Что? — в голосе спортсмена прозвучала неприкрытая угроза.

Я с трудом поднялась, голова всё ещё кружилась от слабости, ноги подкашивались.

— Повтори, что ты сказала?

— Почему ты ушёл из большого спорта? Ведь был золотым призёром, чемпионом?

— Я руку сломал! — всё так же угрожающе процедил он.

— Официальная версия для прессы. А на самом деле? Я не заметила следов перелома — это был простой вывих.

Он молчал, продолжая испепелять меня взглядом. Пришлось снова взять слово:

— Ты убил человека, не смог остановиться вовремя. Испугался, что это может повториться, спасовал. История с переломом нужна была для отвода глаз. За определённую сумму всё удалось уладить: есть деньги — нет проблем.

Я медленно подошла к нему вплотную.

— А ты лицемер, Войнич. Обвиняешь меня в чужих преступлениях, чтобы забыть о собственном.

— Откуда ты? — он быстро взял себя в руки и натянул прежнюю отчуждённо-презрительную маску. — Я его не убивал, он умер в больнице через три дня после драки.