Наталия Неткачёва - Ангелы плачут в июне

Ужасно хотелось оказаться на необитаемом острове. И чтоб ни души вокруг, только шорох прибоя и крики чаек. Нет, даже чаек не надо, пусть будет полная, абсолютная, глухая до звона в ушах тишина!

Мечты, мечты! Я тяжело вздохнула и пошла открывать дверь, за которой кто-то настойчиво жал на звонок.

— Привет, — Громов собственной персоной. Ввалился в квартиру, не дожидаясь приглашения, и сунул мне в руку ворох каких-то бумаг.

— Адреса Муромовых: все трое живут в Москве. А вот никакая Василиса Зайцева в местных больницах не работала и в Тумановке никогда не проживала. Дело Малининой я не видел, но почти полчаса общался по телефону с человеком, который его вёл — стопроцентный глухарь.

— Когда её похитили? — хоть знала ответ, на всякий случай уточнила.

Он заглянул в переданные мне бумажки и озвучил знакомые цифры:

— Семнадцатого июня 1997 года.

Значит, милицию тоже ввели в заблуждение.

— Там вкратце всё изложено. А теперь объясни, пожалуйста, на хрена тебе понадобилось ворошить висяк пятнадцатилетней давности? — попросил Громов как-то слишком спокойно.

— А тебе что за дело? Ты Смирновой занимайся.

— Смирновой теперь занимаются вышестоящие инстанции. Её папочка натравил на нас столичных Шерлоков, я теперь только на подхвате, так что имею массу свободного времени. И я тебя предупреждал — никакой самодеятельности за моей спиной!

— При чём тут твоя спина, — разозлилась я. — Ты удивишься, но мир не вертится вокруг тебя! Меня попросили найти пропавшего человека (ну не рассказывать же ему теорию о реинкарнации), вот и всё!

— Через пятнадцать лет? — недоверчиво уточнил лейтенант.

— Да. Родители хотят узнать, что на самом деле случилось с их дочерью и имеют на это полное право!

— Гм… и что же с ней случилось?

Не поверил. Его проблемы. Убеждать не буду.

— Как раз это я и пытаюсь выяснить, так что не ставь мне палки в колёса. А если удастся найти убийцу, так и быть, отдам его тебе вместе с лаврами гениального сыщика, раскрывшего, как ты там выразился, стопроцентный глухарь!

Громов поморщился.

— Да кого интересует давно забытый висяк? Ты и с убийством Смирновой обещала разобраться.

— Я бы разобралась, но кое-кто заявил, что у него широкий ассортимент подозреваемых, и мои услуги не требуются! — сердито напомнила я.

— Ладно, теперь это меня вообще не касается, пусть сами суетятся. А ты держи меня в курсе вот этого, — он кивнул на переданные бумаги.

— С чего бы? Кого интересует давно забытый висяк, — передразнила я, но увидев, как словно небо перед грозой, потемнели голубые глаза Громова, капитулировала. Разборки с ним (да и с кем бы то ни было) мне сейчас совершенно ни к чему. — Хорошо, возможно, мне ещё понадобится твоя помощь в ходе поисков.

— Моя помощь стоит дорого, расценки ты знаешь, обращайся, — хмыкнул полицейский, сменив гнев на милость, и исчез за дверью, за которой через пару минут материализовался хмурый Войнич.

— Кто это был? — спросил он без предисловий.

— Мой новый ассистент, а ты — уволен!

Оттеснив его в сторону, я натянула туфли и джинсовую куртку — на улице было прохладно после прошедшего недавно дождя.

— Осторожно, двери закрываются. Я ухожу, так что, давай, выметайся!

— Куда ты?

— В санаторий. Посмотрю как Галя, её скоро увезут.

— Зачем? Чем ты ей там поможешь?

— Не знаю. Просто чувствую, что нужно туда поехать.

— Я тебя отвезу.

— Ты уволен! — сурово напомнила я. — Я же сказала: у меня новый ассистент. Будет помогать в поисках Ларисы.

Войнич недоверчиво покачал головой.

— Мент и вдруг помогать? С чего бы это? Приворожила?

— Ага! Тебя, кстати, тоже. Вон, уже подвозить порываешься. То ли ещё будет!

Спортсмен брезгливо поморщился и буркнул:

— Ненавижу твои шуточки. Чего он хотел?

— Раскрыть дело пятнадцатилетней давности и получить новую звёздочку.

— И ты ему поверила?

— Стоп. Это не твоя реплика! Ты должен был спросить: и он тебе поверил?

Войнич традиционно закатил глаза.

— Именно это я и имел в виду!

Я позвонила Алине на мобильный, мы встретились в беседке у фонтана неподалёку от санатория. С Галей сейчас был её муж и моему появлению он бы точно не обрадовался.

Выглядела молодая женщина ужасно: бледное лицо, тёмные круги под глазами и почти полное отсутствие косметики. В толпе я бы её сейчас, пожалуй, не узнала. Маска отчаяния универсальна и для дурнушек, и для красавиц.

— С ней происходит что-то ужасное! — жаловалась Алина. — Она не разговаривает и даже как будто не слышит нас, а потом вдруг начинает плакать и метаться. И так уже почти два часа!

— Она что-нибудь говорит?

— Нет, — всхлипнула Шолохова. — Только меня зовёт и, похоже, совсем не понимает что я здесь, рядом. Что с ней?

Я успокаивающе погладила безутешную мать по плечу. Девочка находилась на распутье между будущим и прошлым, она уже не воспринимала текущую реальность как Галя.

— Алина, постарайся успокоиться. Наберись терпения, надежда есть, и это главное. Галя точно больше ничего не говорила в течение последних четырёх часов? Подумай хорошо, это может быть важно!

Она отрицательно покачала головой, потом замерла, словно что-то вспомнив, и, нахмурившись, сказала:

— Очнувшись, Галя тоже бредила — спросила, где её гитара и всё.

Вот с этого места поподробнее!

— А где её гитара?

Алина раздражённо пожала плечами:

— Говорю же, это был бред! У Гали никогда не было гитары. У Ларисы была, ох!

Женщина испуганно зажала рот ладонью и в полной растерянности посмотрела на меня:

— Да что же это?!

Этот вопрос я предпочла оставить открытым, толкового ответа на него всё равно не было. Лариса пытается передать послание, но какое?

— Пока не знаю. А что случилось с гитарой Ларисы?

— Понятия не имею. Кажется, Лариса взяла её с собой к Муромовым. Наверное, у них осталась…

— Может, объяснишь, зачем мы едем в Тумановку, если все Муромовы живут в Москве? — флегматично поинтересовался Войнич, проезжая мимо указателя «Тумановка — 15 километров».

Пыльная, нетронутая асфальтом дорога, петляя, скрывалась в сосновом леске и казалась слишком узкой для огромного джипа.

— Объясняю — она ближе, к тому же Василиса Зайцева в данный момент меня интересует гораздо больше Муромовых. Именно её имя видела Лариса перед смертью.

— На халате, который мог взять кто угодно, — прежним тоном возразил кратко введённый в курс дела недоуволенный ассистент. — А может он не медицинский? Халаты ведь носят ещё многие: повара, продавцы, ветеринары.

— У этого над бейджем была вышита медицинская эмблема.

— Но тебе же сказали, что женщина с таким именем в больнице никогда не работала, да и в селе не проживала.