Гапарюн Гарсаров - Галерея демонов Ламбранта

Сонатис отхлебнул ещё пару глотков из бутылки, смерил своего нового знакомого игривым взглядом и направился к ступенькам.

— Смотри, я ведь могу и обидеться, — сопроводил он свой жест, поднимаясь на второй этаж. — Куда идти-то?

— В ванную, — ехидно ответил Аделард, следуя за пикантным гостем. — Там уже всё приготовлено…

Едва завернув в обозначенном направлении, инкуб даже не удивился сильному спиртовому запаху, царившему в помещении. Впрочем, сопротивляться было поздно. Бес резко схватил полуголую девицу сзади за локти, сделал подножку, и Сонатис в один миг рухнул в коньячную ванну.

— А вдруг это на него не подействует? — уточнил Плетнёв уже в полный голос.

— Все бесы одинаковы, — заверил его Борисов, придерживая захлебывающегося в коричневом алкоголе инкуба, — что перерождённые, что переселённые…

Похожий хлюпающий звук услышал в эти минуты и Ниллиберт, приближаясь к сараю. Брамиан остался в доме, рассказывая Астрану подробности своего вынужденного пребывания в резиденции экзархата. Хозяин же направился проведать раненого тертиара. Тем более, со стороны его укрытия вот уже полчаса, как доносились странные грохоты.

Старец взял возле калитки ржавые вилы. Мало ли, что там мог учудить непредсказуемый беглец. В своё время Ниллиберт уже сталкивался с тертиарами и прекрасно знал, какой у них нрав. Как говорил ему в своё время один из друзей, тертиар бывает хорошим только в мёртвом состоянии. Воодушевившись этим воспоминанием, бес дёрнул дверь сарая и хотел уже ударить вилами лежащую на полу жертву экзархата, как замер в растерянности. Вместо трёхрогого полосатого парня на досках валялись куски брёвен. Пахло просто омерзительно — словно поблизости протух труп лошади или какого-нибудь другого крупного домашнего животного. Хотелось бы верить, что этот запах исходил от умершего наконец-то тертиара. Но кто тогда издавал посторонний шум?..

Взяв вилы покрепче, Ниллиберт двинулся вглубь сарая. В голову стали закрадываться страшные мысли и злость на самого себя. Не нужно было оставлять этого синего монстра одного. Тем более, в одном строении с коровой, ведь их разделяла всего лишь бревенчатая стена. Сейчас она оказалась разломана аккурат посередине, словно разрублена мощным топором. И чем ближе старик подбирался к пролому в хлев, тем сильнее дрожали у него руки.

— Чёртово отродье… — прошептал шокированный бес, заметив на полу трясущиеся копыта своей домашней скотины.

Верхом на убитой корове восседал Рисгольд, вырывая клыками куски плоти из её туши. Он почти весь был перепачкан кровью животного, но это не мешало полоскам на его руках и длинных ногах излучать синий свет. Остроконечный хвост тертиара сделался как будто больше раза в два и описывал в воздухе восьмёрки. Именно им была продырявлена голова несчастной скотины, которая с остекленелым взглядом валялась в луже собственной крови.

Пробудившийся от лихорадки беглец выглядел совершенно иначе — высокий, широкий, с массивными плечами и когтистыми лапами. Вместо лица зияла тёмная клыкастая морда с большим ртом, горящими жёлтыми глазами и тремя сверкающими рогами. Они напоминали уже не гребень, а корону, выпрямившись и став заметно острее.

Рисгольд настолько был увлечён поеданием свежего мяса, что не заметил появления Ниллиберта. Правда, и тот уже не хотел показывать себя этому агрессивному чудовищу. Бес медленно попятился в сторону выхода, стараясь не издавать лишних звуков. Однако он не учёл, что по полу разбросаны обломки брёвен, и споткнулся.

Упав на спину и ударившись головой об кусок деревяшки, старик зажмурился и стиснул зубы. Лучше бы он и не открывал глаз, ведь над ним в следующую же секунду нависла пасть взбудораженного тертиара.

— Ламбрант! — прорычал Рисгольд, с которого капала кровь. — Дай мне Ламбранта!!!

Весенний лес выглядел чудесно. Уже вовсю пели птицы, зеленели мелкие листики и жужжали насекомые. Пахло свежей травой и сыростью. Аделард с наслаждением любовался природой через свои изумрудные глаза, всё ещё привыкая в вновь обретённому зрению. Вадим же его подгонял, сетуя на дефицит времени.

— Зачем мы вообще сюда попёрлись? — негодовал Плетнёв. — Надо было ехать к резиденции экзархата и искать там люциферита.

— Ну конечно, — усмехнулся Борисов, отодвигая ветви, преграждавшие путь к болоту. — Он прям там сидит и ждёт, когда же всемогущий адвентист явится и вытрясет его душу из собственного тела. Ведь ты же узнал, как это делается? Нет?..

— А здесь чего тогда делать? — парировал Вадим, чувствуя, как копыто провалилось в лужу из талой воды.

— Ты же слышал своего дружка Сонатиса — черти живут где-то в этих краях.

— И чего теперь, воспринимать всерьёз бредни этого пьяного инкуба?

— Первентум тоже говорил про чертей и что у них остались двое сыновей твоего этого святого отца.

— Пастора, — поправил его Плетнёв. — Так тебе-то зачем эти черти?

— Какой же ты тугодум! — выругался Аделард, чуть не споткнувшись о кочку. — Тебе вообще повезло оказаться в моём теле, ты же понимаешь?

— Мне бы хотелось поскорее из него выбраться…

— Вот и я тороплюсь выгнать тебя из себя. Поэтому внимательно слушал и анализировал всю эту галерею демонов Ламбранта! Если детишек у твоего этого пастора похитили черти по договорённости с Первентумом, значит, им должно быть что-то известно о всей этой фигне с переселением.

— А, — задумчиво отозвался Вадим. — Точно, ведь Алёшка как-то ожил в морге. Адвокат говорил про это.

— А Первентум говорил, что черти забрали себе двух других мальчишек. Я только не понял, для каких целей. Но явно не из любопытства.

Борисов огляделся, оценивая масштабы затопленной поляны. Всюду торчали чёрные коряги и сухие деревья с причудливо изогнутыми ветками. По мху прыгали лягушки, а в воде ленточкой плавал большой уж. Никаких намёков на присутствие рогатых созданий.

— О, ты слышал? — оживился Плетнёв. — Там кто-то кашлял.

— Где? — насторожился бес.

— На том конце болота…

Пришлось искать обход, чтобы проверить слуховые галлюцинации напарника по телу.

— Я вообще думал, что это всё — дело рук люциферита, — продолжил Вадим, пока Аделард пробирался сквозь заросли ольхи. — Я видел его на следующий день после пропажи мальчиков. Он ковырялся на развалинах церкви, которую мы хотели выстроить для местной общины.

— Ну Первентум, когда думал, будто бы Ламбрант это я, говорил так, словно мне известно об этом инциденте. Я только не понял, на фига люцифериту эти дети.

— Может, он хотел попробовать переселиться в их тела? — предположил Плетнёв. — Раз поиски праведников его ни к чему не привели, наверно, решил использовать непорочный детский материал…