Наташа Михлин - Это внутри. Рецидив

Джереми резко дернул ее за рукав, заставив споткнуться и чуть не рухнуть плашмя. Какого черта он творит?! Лорейн в ярости оглянулась, Дэвис приложил палец к губам.

— Тихо, — почти беззвучно шепнул Джереми в ухо Фокс. — Пока он нас не видит, ничего не сможет сделать.

Шаги и рокот металла раздавались совсем близко. Сейчас эта тварь почует их и сомнет в бесформенный ком…

Крыша выступающего прямо над ними контейнера дрогнула: человек спрыгнул на нее с соседнего штабеля. Лорейн сжала пистолет до боли в пальцах, слыша близкое тяжелое дыхание чужака. Он разбежался и взобрался на следующую угловатую громаду, на фоне сероватого лунного неба вырос черный силуэт. Человек протянул руку, далеко впереди что-то вновь грохнуло. Он оглядел панораму, сжимая и разжимая кулаки, потом двинулся дальше.

Лорейн медленно выдохнула через рот.

— Почему… почему он не засек нас?

Джереми тихо фыркнул.

— Это всего лишь телекинез, агент Фокс. Они не способны видеть сквозь стены или слышать мысли.

Лорейн повернула голову. Лицо Дэвиса ярко контрастировало с его насмешливым тоном, губы побелели. Он поспешно поправил капюшон, вновь скрываясь в темноте. Издалека донесся вой сирен, из-за штабеля — ругательство и топот убегающих ног. Лорейн почувствовала себя увереннее и осторожно повела своего спутника к тому месту, где перелезала через ограду.

— Разве ты не пойдешь к своим? — спросил Дэвис, оказавшись за пределами порта.

Язвительный тон давался ему плохо, в свете фонарей Лорейн видела, как дрожали руки, которые Джереми поспешно сунул в карманы худи. Сама Лорейн тоже еще не до конца отошла от увиденного. Хотя нелепо сравнивать агента, натасканного на стрессовые ситуации, и недавно вышедшего из психушки парня.

— Не сейчас, — ответила Лорейн, направляясь в сторону, противоположную от света мигалок. — Обсуждать это с местной полицией — лишь ставить себе палки в колеса.

Добравшись до машины, Лорейн отключила автопилот и ввела в навигатор адрес мотеля. Вождение успокаивало ее. Крутя руль, Фокс часто выстраивала логические цепочки вслух. То же она делала и теперь — во-первых, чтобы уложить в голове стройные версии и спланировать возможные дальнейшие действия, во-вторых — чтобы мерный голос успокоил Дэвиса. К облегчению Лорейн, он устроился на заднем сиденье так, что в зеркало было видно только плечо.

— …Это мелкие сошки, связанные омертой, а все capo [19] capo — босс. , что могут держать в руках такую силу, сидят как черви в Большом Яблоке. Кто из них связан с этим, надо будет выяснить…

Мелкие капли яркими световыми змейками ползли по лобовому стеклу.

— Любопытно, откуда у них «дар». И каков план? — Лорейн глубоко вздохнула и постучала пальцами по рулю. — В любом случае, надо копать на юг.

Добравшись до мотеля, Лорейн сделала пару звонков и коротко сообщила информацию нужным людям — мисс Ван снова придется дать показания насчет убийства, да и переполох в порту не остался незамеченным. Конечно, никто не станет связывать это с делом из секретной папки, но правосудие должно получить свои жертвы. Слишком тихая развязка тоже выглядит подозрительно.

Лорейн вышла из душа, упала на кровать рядом с Дэвисом, уже не переживая о таком чересчур близком соседстве, и закрыла глаза. Теперь у нее есть хорошая зацепка, никто не знает о том, что агент Фокс была в Филадельфии, а значит, она опережает неведомого противника на шаг.

Феликс еще в старшей школе клялся себе, что никогда и ни за что не устроится в сферу обслуживания. Ему было некомфортно даже просто смотреть, как эти люди работают: подносят напитки в ресторанах, чистят горшки в больницах, с дежурной улыбкой выдают ключ от номера в гостинице… Но жизнь, как водится, распорядилась иначе. Слабое зрение отсекло сразу множество возможностей, отсутствие накоплений у семьи не давало Феликсу шанса пойти учиться хоть в сколько-нибудь приличное заведение. Единственная роскошь, что мог позволить себе Феликс — линзы, так как очков и вообще чего-либо постороннего у себя на лице он не терпел.

Вынужденно полученная профессия была не иначе как насмешкой над Феликсом и его мечтами. Впрочем, мечты касались того времени, когда работать разбогатевшему Феликсу уже не придется, останется лишь возлежать на палубе собственной маленькой яхты и разглядывать облака в небе. Путь же к этой мечте оставался темным, в столе копились вымаранные лотерейные билеты. Феликс хранил их на случай, если ему, наконец, повезет, и тогда можно будет сделать большой стенд, оклееный билетами — от первого до последнего — и показывать гостям. В какой-то момент Феликс частично смирился с положением слуги и безропотно выполнял свои обязанности, будучи на хорошем счету в фирме по уходу за больными, куда устроился после полугодичных курсов. Это часть пути, это забудется в той новой, настоящей, жизни, которая непременно когда-то наступит.

На первой своей практике в больнице он исполнял работу тщательно, не водил знакомства с другими санитарами, их плебейский круг был ему чужд. Феликс предпочитал читать классическую литературу в обеденном перерыве и выходить с работы с таким видом, словно не имеет никакого отношения к прочим трудягам, торопящимся домой после семи вечера. Шагнув чуть выше по карьерной лестнице, Феликс начал работать в частных домах. Он нашел некий компромисс, сознательно став похожим на дворецкого из книг: холодного, вежливого, аккуратного. Не принадлежащего к мирку кухни и обслуги, но и пока не занявшего место среди настоящих людей. Но это пока. Просто еще не выпал подходящий шанс, только и всего.

Когда начальница порекомендовала его в компаньоны мистеру Фостеру, Феликс едва не подпрыгнул от радости, позабыв привычную холодность. Большой дом означал тяжелую работу, а одинокий старик был, безусловно, вздорным, раз у него никто не проработал дольше недели… Все это неважно, если в руки наконец-то попал выигрышный лотерейный билет.

Приросшая к коже маска молчаливого спокойствия помогла Феликсу продержаться у Фостера так долго, что сам Уэб уже смирился и перестал намеренно изводить компаньона пустыми придирками и капризами. Феликс идеально подстроился под своего хозяина и, хотелось верить, стал ему близок. Во всяком случае, точно ближе безликих служанок, надраивающих дверные ручки или далекого сына, который и думать забыл о своем старике отце после того, как приехал и сдал его на руки социальным службам. Феликс научился буквально предугадывать желания Уэба. Фостер никуда не выходил без молчаливой послушной тени за своим креслом, не только доверял Феликсу домашние дела, но и пускал в свой кабинет, иногда вслух при нем рассуждая о биржевых сводках или распекая нерадивых управляющих его корпорацией, опять потерявших деньги там, где при должной сноровке их можно было приобрести… Даже поручил Феликсу кормить своего старого попугая. И все шло хорошо, но потом в доме появился этот мальчишка.