Наташа Михлин - Это внутри. Рецидив

Феликс убедился, что из спальни старика доносится зычный храп и отправился в соседнюю комнату. Стащил с шеи галстук, тщательно прополоскал рот мятной водой.

Мальчишкой все еще можно воспользоваться, пусть первоначальный сценарий и обречен на провал. Двести тридцать долларов, потраченные на книгу, это не слишком много, но и не мало, чтобы терять их просто так. Двести тридцать долларов придали мечте плоть. Почему-то эта сумма казалась очень важной. Тонкая граница отделяла грезу от реальности, надо было лишь сделать решительный шаг…

Феликс переоделся в пижаму и лег на узкую кровать, сложив руки на животе.

«Только кретин надеялся бы на то, что старый скряга так просто перепишет свое завещание… Что же, можно и по-другому».

Последний день работы с Оуксом выдался ветреным, садовник сначала вообще хотел перенести смену назавтра, но после обеда распогодилось и потеплело. Служанка в этот день заболела и взяла отгул, а кухарка, миссис Джонс, наготовила разных вкусностей и уехала на два дня к дочери.

Оукс велел Микки срезать последние чайные розы под окнами малой гостиной — цветы уже облетали и повисли обрывками грязной бумаги. Микки осторожно вынул зазвеневший мобильник, сняв толстую рукавицу, которой придерживал розовые стебли, ответил на сообщение и положил телефон на подоконник. Под кустами тоже было чем заняться: сухие листья скрыли обиталище небольшой змейки, уже, видимо, собиравшейся устроить себе зимовку в углу между стеной дома и розами. Увидев мелькнувший черный хвост, Микки сначала отпрыгнул, потом разглядел змею получше и понял, что это обычный уж.

— Сынок, поторопись, — крикнул Оукс. — С севера ползет туча!

Микки поспешно затолкал в мешки последние листья и побежал к телеге, куда Оукс складывал растительный мусор, чтобы позже превратить его в удобрение для весенних всходов.

Микки вымыл руки и лицо и направился в кладовку, где обычно переодевался после работы. Он успел сменить штаны, когда замок вдруг щелкнул, дверь приоткрылась и в комнатку вошел Феликс.

— Привет, — удивился Микки.

Больше он не смог сказать ничего: сильный удар по лицу отбросил его на ворох швабр, а следующий — на пол. Феликс схватил наполовину оглушенного Микки за шкирку и на миг прижал спиной к себе. Микки резко вдохнул, чтобы крикнуть, но рот закрыла широкая полоса толстой липкой ленты, локти стянуло так, что хрустнуло где-то в спине. Последним делом санитар связал ему лодыжки, чтобы Микки не мог пинаться, а потом подхватил за веревку на руках и дернул вверх, заставив Микки вскрикнуть от боли.

— Поднимайся…

Мир распался на отдельные ощущения и звуки, цельной картинки не складывалось. За что?! Почему?! И главное — неужели это происходит именно с ним, Микки?

Он никак не мог поймать взгляд Феликса, видел и чувствовал только руки в тонких медицинских перчатках — грубые, твердые…

— Не дергайся.

В висок уперлось холодное.

«Не может же быть, чтобы…»

Микки скосил глаза. Темный металлический блеск не оставил ему шанса на ошибку. Страх сковал мышцы, Микки едва мог пошевелиться в ответ на едкий шепот в ухо:

— Шагай, ну?! Чертов мальчишка…

Темный, как ночь, коридор, сменился золотистым узором на багровом — ковром в малой гостиной. Этот узор устремился Микки в лицо — Феликс толкнул его в спину, ставя на колени, но увидев, что мальчишка сейчас брякнется на пол плашмя, удержал за ту же веревку. Сквозь упавшие на глаза волосы Микки увидел темное пятно кресла мистера Фостера и носки домашних туфель в клеточку. Микки не хватало воздуха от ужаса, собственные вдохи звучали свистом, а выдохи — стонами.

«Неужели это он приказал?!»

В затылок снова уперлось дуло пистолета.

— Я в любом случае убью вас, — сказал Феликс. — Следователь поверит, что вы покончили с собой после ссоры с Ричардом. Но вот как все повернется после — вам решать…

Микки чувствовал текущие по лицу капли то ли пота, то ли слез — не понять. Но зрение словно расфокусировалось, комната и черная фигура старика в кресле плыли перед глазами.

— Я пристрелю парня, мне нечего терять. Или… вы напишете на меня дарственную. С вот такой суммой, — в воздухе упруго хлопнул лист бумаги. — И еще одну — на него, я не так жаден, как можно подумать… Тогда пацан будет жить.

Феликс склонился к уху Микки и прошептал:

— А если кое-кто проговорится… Тогда попробуешь объяснить им, отчего старик передал тебе такой подарочек… Если ты — не соучастник. А? — воскликнул он и дергано рассмеялся.

Молчаливая темная фигура взирала свысока и не двигалась. Микки решился поднять глаза и проверить — жив ли еще мистер Фостер? Старик казался обтянутой бумагой куклой, но тонкие пальцы шевелились, постукивая по закрытым пледом коленям.

— Как скажешь, — наконец, ответил Фостер совершенно спокойным голосом, будто эта сцена ничуть не удивила его. — Но для этого нужны мои бумаги. Ты позволишь мне проехать в кабинет или сам принесешь их сюда?

Феликс выдохнул, давление в стянутых руках ослабло, и Микки, не удержавшись в вертикальном положении, свалился на ковер. Щеку обжег ворс.

— Нет уж, схожу сам, — резко бросил санитар.

Шагнув вперед, сорвал с коленей Фостера плед, быстро обшарил халат и кресло, сунул телефон к себе. Затем точно так же порылся в карманах Микки и, не найдя ничего, на миг озадачился и повторил обыск. От прикосновений затянутых в резину пальцев к голой коже на спине и животе Микки затошнило. Он мгновенно вспотел, представив, что будет, если его, с заклееным ртом, начнет рвать, от этого резко стало хуже — паника накрыла полновесно, заставив потерять контроль над телом. Люди в комнате еще о чем-то говорили, Микки не понимал речи, будто они превратились в пришельцев. Мышцы напрягались сами по себе, бессмысленно дергая конечности в попытках вдохнуть глубже или освободить руки… да просто, сделать хоть что-нибудь… Спастись не от Феликса, так от удушья… В этот момент Микки встретился взглядом с мистером Фостером, который подвел кресло ближе и склонился над ним. Старик молчал, но его глаза внимательно и строго смотрели в лицо Микки. Это на миг отодвинуло ужас, позволило осознать себя и прекратить расходовать кислород и силы на бесполезную борьбу.

— Мальчик мой, — шепнул Фостер. — Тише.

Микки дернул головой, пытаясь увидеть, где сейчас его мучитель, и понял, что Феликс вышел из комнаты.

— Дыши ровнее, — негромко уговаривал старик. — Вот так. Хорошо… — он задумчиво потер переносицу. — Надо же, проведал о моем браунинге… В этой комнате нет сигнальной кнопки, сукин сын знал, где нас запереть… — Фостер рассуждал так спокойно, словно времени у них было еще полно. — Развязать тебя я не смогу, телефона нет…