Наташа Михлин - Это внутри. Рецидив

Из-за двери родительской спальни предков Гарсиа доносились голоса. Джереми поднял бровь. В эту комнату Таккер не позволял входить никому из приятелей — слишком много там хранилось дорогих безделушек. Сайхем нажал на позолоченную ручку.

Двое на кровати были так поглощены занятием, что заметили вожака далеко не сразу. Пит, сидя спиной к двери, тоненьким голоском читал вслух какой-то рифмованный бред, а на другой стороне широченного ложа устроился непривычно серьезный Энди. Даже серьгу оставил в покое, не пытался, как обычно, оторвать себе ухо…

Джерри усмехнулся. С ума сойти, это сколько же задира-Янг вылакал, что сидит тут с этим дохлячком и слушает… стихи?! Прямо кружок любителей искусства, какая прелесть.

Пит внезапно прервался и улыбнулся, показывая на строку:

— Это так чудесно…

Энди встретился с насмешливым взглядом вожака и растерянно замер. Пит резко обернулся и покраснел.

— О да, — глубокомысленно поднял палец Сайхем. — Чудо. Плохая копипаста с европейских писак, построенная на американской мечте. Чистый Клойстерс [34] Клойстерс — известный музей в Нью-Йорке, чьи клуатры (крытые галереи, англ. cloisters) перевезены и выстроены заново из пяти французских монастырей XII–XV столетий. Часть The Metropolitan Museum of Art. ! — он рассмеялся. — Кто этот непризнанный гений? Ты, Питер?

Подошел к кровати и вырвал у него из рук листок.

— Отдай, скотина! — рявкнул Энди, вскочил на ворох шелковых подушек и прыгнул на Джереми.

Они свалились на пол, увлекая за собой тонкий прикроватный светильник, лопнуло стекло, громко вскрикнул Пит. Джереми подумал, что явно ошибся с авторством, рассмеялся и ударил наотмашь, не жалея. Жажда действия ненадолго нашла себе применение. Энди сплюнул кровь и бросился опять, он был настроен всерьез. Джереми вспыхнул мгновенно: щенок получит хороший урок. Отшвырнув листок прочь, они катались по полу, выплескивая давно скопившуюся неприязнь. Ни один из них не применял дар, оба хотели разобраться с этим по-простому, кулаками, рыча, как звери, и едва не кусаясь. Сайхем был опытнее, старше и сильнее, Янг знал, на кого замахнулся, и имел представление о последствиях… Теперь пусть пеняет на себя.

Когда ярость перестала окрашивать мир в багровый, Джерри подхватил полубесчувственного парня за ворот цветастой кожаной куртки, стащил с лестницы и выбросил из дома на первый осенний снег.

Последний поезд со станции метро возле Рокфеллер-центра уходил в десять-пятьдесят две. Вечерние улицы словно вымерли, многие рекламные щиты не горели, мегаполис стал не похож на себя. Только ветер орал в голос, трепал рукава, дышал холодом в лицо, бился о стены зданий, ревел в ломких ветвях деревьев, срывая с них рыжую шелуху.

Метро еще работало по расписанию, в отличие от автобусов. Внизу, на станции, было тихо, в воздухе стоял сырой запах бетона и пыли. Шум подошедшего автоматического поезда казался неслышным в сравнении с воем ветра там, наверху. Внутри царили безмолвие и ледяной свет, создавая атмосферу, максимально далекую от уюта. Еще недавно по вечерам в переполненном вагоне возвращались домой клерки, рабочие, хныкали дети, на коленях друг у друга ерзали и смущенно смеялись припозднившиеся школьники… Нацарапанная на пустом сидении похабщина звучала жалким шепотом. Джереми следил за удлиняющейся полосой огоньков в списке станций. Нужно доехать почти до конечной, в самый тупик.

Когда-то он очень хотел попасть сюда, потрогать старые камни руками, представить, как жили те люди, на другом континенте, в другое время. Осознавал, что в реальную Европу ему не попасть никогда, не выбраться из серой мути «простой» жизни. Поэтому чужой интерес к старым поэтам больно царапнул, заставил снова закрыться гневом от безнадеги. Теперь Джерри мог разобрать самого себя по полочкам и это понять. Правда, если подумать, мог и тогда… просто не хотел.

Желтые столбы нужной станции проводили его взглядами черных таблиц, в лицо снова ударил ветер, светофоры горели предупредительным светом. По белым полосам перехода метались грязно-рыжие листья.

Нужно было бы думать о чем-то другом. Собирать себя в железный кулак, сосредотачиваться… Но на чем? На ждущей впереди тьме и пустоте? Терренса можно было бы переубедить, успокоить. Если бы это был Патрик… хотя рассудительный Патрик ни за что не стал бы участвовать в подобном. А с Энди Янгом, как и с прошлым Джерри, разум и слова никогда ничего не решали.

Под ногами захрустели неубранные ветки на парковых дорожках. Джереми думал о теплых руках Кейт, о веснушках на ее левой щеке, что были чуть ярче, чем на правой, а за ухом прятались две невесомые родинки. Разговор с ней состоялся сразу после звонка Таккера и был коротким: Джереми лишь сообщил, что должен срочно уехать из города. На запястье еще саднила царапина от когтей Фроста: кот не желал переезжать к Хоранам. Микки провожал друга до калитки вместе с мамой, смотрел тихо и почти сурово. Джереми видел, что мальчик не решается влезть между ним и Кейтлин, Микки прятал руки за спину и отводил глаза. В итоге Джерри притянул его сам. Тепло Хоранов окружало со всех сторон, хоть на один последний миг прогнало сгустившееся морозное онемение. Он не говорил им, куда и почему едет, и никто не задавал глупых вопросов. Джереми всегда ценил это качество — умение не задавать тупых вопросов.

Деревья трещали и жаловались, ветви хлестали по фонарям, метались испуганные змеи теней. Джереми ощутил взгляд в спину, но не стал оборачиваться. Он бы тоже на месте Янга подстраховался, рассыпав вокруг своих людей. Обратной дороги не было.

В мысли полез диспут под последней статьей на новом сайте. Кто-то спросил, а нужно ли вообще изучать древние обычаи, ведь человек ушел далеко вперед. Зачем копаться в примитивных текстах мертвых языков? С ним вступили в спор другие, компания стала рассуждать: прошлое — это груз или базис для роста? Джереми наблюдал, изредка корректируя русло беседы, не допуская излишних страстей и переходов на личности. Вообще-то это была работа модератора, но кому придет в голову мониторить возникшую среди ночи беседу? Джерри смотрел, как они спорят, и думал, что написал бы, будь их ровесником сейчас. Скорее всего, разозлился бы, что кто-то превосходит его в эрудиции, и полез читать все подряд, дабы уж в следующий-то раз…

Башня Клойстерс сквозила провалом в сероватом небе, ветер рвал рекламные штандарты с логотипом Метрополитен*. Пустую парковку перед входом заливал серый свет неба, а взглядов стало больше. Джереми прошел по открытому месту, взялся за ручку двери и, выдохнув, нырнул в темноту.

Он медленно вел по стене кончиками пальцев, нащупывал ногами ступени. В клуатрах на первом этаже стало светлее, ветер завывал меж колонн. Джереми не торопился. Больше некуда. Галерея превратилась во временной тоннель, гулкие шаги — в обратный отсчет. Что чувствовали люди, которые обтесывали эти камни? Жили в этих стенах? Темнота помогала легко представить приглушенные распевы литургии из монастырской часовни. Увидев отблески на стенах, Джереми снял капюшон. Губы сами собой сложились в давно, казалось бы, забытую едкую улыбку, он вдохнул и вышел из-за поворота.