Ксения Мирошник - Невыносимая мисс Пэг [litres]

Ощущая, как тело и душа мерзнут, я заставила себя подняться на ноги и пройти в ванную. Наполнив ее горячей водой, насколько могла выдержать, я залезла внутрь и подтянула колени к груди. События последних дней разом навалились всей своей тяжестью и угрожали расплющить меня.

Сердце заколотилось как обезумевшее, стоило вспомнить родителей Армана и это голубое свечение, когда он пытался справиться с натиском матери. Но как такое возможно? Что это за сила, которая способна воздействовать на меня на таком расстоянии? Что это за люди?

Да, Арман говорил о неких возможностях, но в подробности не вдавался. Когда слышишь о чем-то подобном, это одно, а когда чувствуешь – совсем другое. Слова воспринимаются просто словами, не более. Это просто рассказ о чем-то или о ком-то, не имеющем к тебе никакого отношения. И даже то воздействие, что я ощутила в аббатстве Клюни при первой встрече с Дювалями, показалось мне чем-то незначительным в сравнении с тем, на что способна мать Армана.

Тело понемногу согревалось, а в голове прояснялось, хотя не чувствовать себя сумасшедшей было трудно.

– Магия… – пробормотала я и провела мокрыми ладонями по лицу.

Или все это лишь сон? Может, и правда воображение разыгралось? В последнее время жизнь стала неспокойной. Вернулись кошмары и приступы паники. Вполне может быть, что все это было очередным кошмаром. Я снова зачерпнула воды, чтобы плеснуть в лицо, но взгляд уловил грязь под ногтями, и я застыла, вновь ощущая бегущий по позвоночнику мороз на коже. Я присмотрелась, чувствуя, как задрожали губы. Кровь, под моими ногтями была кровь. Кровь Армана. Я тут же вспомнила, как впивалась пальцами в его плечи от боли, страха и отчаяния. Значит, все это случилось на самом деле!

Я съехала спиной по гладкой стенке ванны и разрыдалась. Все это было правдой! Я действительно билась в агонии, а мать Армана действительно пыталась меня убить. А голубое сияние? Это Арман? Его живительная сила? Господи, да как же такое возможно? Магия?! Она существует?!

А этот сон и разговор Армана с Жаклин? Я резко села, и вода расплескалась на пол. Он был настоящим? Но как? Как я смогла оказаться там?

В голову сплошным потоком хлынул разговор, и слова Жаклин заставили сердце оборваться:

– В прошлый раз твое увлечение закончилось тем, что мы покинули дом, Арман!

Что это значило? Что случилось, раз Дювали покинули дом? Продолжение еще больше напугало:

…Ты не слушал меня, когда я говорила, что ты не совсем здоров, сынок, и чем это обернулось? Твоя сила двулика – это феномен, и он опасен, Арман! Опасен для всех нас! Твоя боль, и твой гнев, и даже радость отражаются на всей семье!

Я схватилась руками за голову и потянула себя за волосы, выпуская наружу сиплый стон.

– Что все это значит? О чем она говорила? Что за сила, что за двуликость? Что не так с Арманом?

Ощущая, как страх и боль, и замешательство переполняют меня, я снова окунулась в воду, только уже с головой. Некоторое время полежала и вынырнула, громко выпуская воздух изо рта. Руки все еще дрожали, но я буквально заставила себя успокоиться, дышать ровнее. Я не сошла с ума, хотя некоторые мелочи на это указывали.

– Спокойно, Сандрин, спокойно! Ты во всем обязательно разберешься. Не время впадать в панику. – Натянула искусственную улыбку на лицо и взялась за края ванны. – Приди в себя, Сандрин!

Несколько раз выдохнула и глубоко вдохнула. Потребовалось время, чтобы унять дрожь и немного отодвинуть страх. Окончательно уничтожить его не удалось, но, если он некоторое время помолчит, я смогу думать холодной головой.

В гробовой тишине услышала звук из коридора. Кто-то открывал замок входной двери. Сердце замерло, я в ужасе застыла. Дверь открылась негромко, но в моем состоянии мне казалось, что товарный поезд промчался. Я даже не сразу заметила, что до боли в костяшках сжимаю белоснежные края ванны. Осторожные робкие шаги в комнате, и внутри все оборвалось.

– Долз! – послышался голос Амеди. – Долз, ты дома?

Я оторвала ноющие пальцы и растерла их, прикрыв глаза от облегчения:

– Да. – Голос прозвучал хрипло, поэтому я прокашлялась и повторила. – Да, Амеди, я здесь!

Послышался шум на кухне, а потом дверь ванной открылась. Мужчина посмотрел на меня пристально, изучил лицо и нахмурился.

– Паршиво выглядишь. Плохо спала?

Я повернулась к зеркалу и поняла, что мой друг прав. По лицу растеклась косметика, под глазами образовались тяжелые мешки, лицо осунулось, а взгляд выглядел затравленным. Тихий ужас.

– Нет, – пробурчала я, – спала я как убитая.

– Вылезай, – сказал он, – а я сделаю завтрак, и мы поговорим.

– Амеди! – позвала я мужчину, прежде чем он закрыл дверь. – Подойди, пожалуйста.

Что-то мелькнуло в глазах моего друга, что-то понимающее и теплое. Он тут же подошел ко мне и попытался сесть на корточки, чтобы оказаться ближе, но я опередила его. Встала на ноги и порывисто обняла, как можно теснее прижимаясь. Мне просто необходимо было почувствовать, что он настоящий, он живой. Мой такой хорошо знакомый, без тайн и страшных секретов, не связанный с убийствами, магией и прочим. Он казался нитью в нормальную жизнь. Не знаю как, но Амеди понял, что в этих объятиях не было ни тени эротики, ни капли желания близости, лишь просьба о поддержке. Позволив мне успокоиться и изрядно промокнув, мужчина отстранился, обхватил мое лицо широкими ладонями и заглянул в глаза.

– Все устаканится, малышка. Ты очень сильная, и нет никого и ничего, что могло бы выбить тебя из колеи!

Он поцеловал меня в лоб и вышел, давая возможность прийти в себя. Я еще несколько раз вдохнула и выдохнула, а потом хорошенько вымылась, приводя лицо и тело в порядок. Амеди прав – я не раскисну! Это не в моих привычках. Можно впасть в уныние и жалеть себя, склоняясь под гнетом обстоятельств. Я выбираю другой путь. Нужно разобраться во всем, что происходит, и освободиться от всех нависших угроз.

Я вылезла из ванны и впервые испытала смущение. Что-то скребущееся и жалобно скулящее внутри больше не позволяло мне фривольно разгуливать перед Амеди обнаженной. Объятия чуть раньше были бездумным порывом, но выйти к мужчине без одежды, когда я более или менее успокоилась, стало почему-то невозможным. Я хорошенько обтерлась полотенцем, как могла им же просушила волосы и закуталась в один из халатов, что висел на крючке двери. Он был нежным и мягким, насыщенного, словно ночное небо, темно-синего цвета, с широкими рукавами и с огромным поясом. Кутаясь в него, я вышла на кухню, где на столе уже стоял дымящийся кофе, а из тарелки на меня смотрела веселая глазунья.

Амеди сидел на стуле, развернув его спинкой вперед, и задумчиво курил, глядя на поднимающийся из чашки пар. Я любовалась строгими линиями привлекательного лица и прерывать размышления мужчины не спешила. Аппетита не было совсем, поэтому, проигнорировав яичницу, придвинула к себе только кофе, аромат которого призывно щекотал ноздри.