Ксения Мирошник - Невыносимая мисс Пэг [litres]

– Из своих источников я знаю, что с Дювалем уже говорила полиция и что он считается главным подозреваемым. У него нет алиби, Долз, – поднял на меня глаза Амеди. Брови его хмуро сдвинулись, он выглядел встревоженным. – Я, как мог, погрузился в это дело, желая хоть как-то помочь тебе выпутаться. Пришлось со многими людьми побеседовать, много информационных долгов раздать и многими обзавестись.

Его слова не звучали как упрек, лишь скупая констатация фактов. На душе стало немного теплее, хоть разумом я и понимала, что опасно впутывать еще и Амеди. Но мой приятель не зря зарабатывал свой хлеб, обрастая связями. Он хорошо понимал, что делает и чем рискует. Это пробуждало во мне еще большую благодарность.

– Дело очень непростое, Долз, – сказал он и, сложив руки на спинке стула, в упор посмотрел на меня строгими глазами. – Я знаю, зачем нужна была эта статья, и знаю, кому она нужна. Но никак не могу понять, при чем здесь это убийство. И связаны ли вообще эти два события?

– Мы тоже думали об этом, – тихо ответила я.

– Мы? – спросил Амеди, а потом сам себе кивнул: – Дюваль.

– Я спрашивала его о конкурентах отца, и Арман поведал о том, что на кону стоит чуть ли не весь оружейный бизнес Франции. Статья могла стать способом дискредитировать Дюваля и тем самым вывести из гонки.

– Так и было, – снова кивнул Амеди. – На твоего редактора надавили сверху, а именно один из министров, который тесно связан с Александром Корро. Слышала о таком?

– Нет, не слышала.

– Его имя не так известно, как Дюваль, но занимается он в основном тем же. Его бизнес – оружие. Он собрал вокруг себя всех лучших инженеров-разработчиков. Ему принадлежит большинство полигонов и заводов, которые он успешно использует для изготовления и тестирования новаторского оружия. Дюваль со своими новинками крепко мешает ему, и риск лишиться первенства не просто велик, а дошел до грани. Но у Корро безупречная репутация, и он любимец правительства, мыслящий и смотрящий в «нужном» направлении.

– И репутация может стать определяющим фактором при выдаче грантов и патентов в этой сфере, а значит, и в обозначении первенства… – продолжила я.

– Именно. Обвинение сына одного из оппонентов в громком убийстве – это повод исключить Дюваля из всех возможных правительственных программ. А это потеря бизнеса.

Амеди поднялся на ноги и снова закурил, а потом передал пачку мне. Ароматный дымок заполнял небольшую кухню, пока мужчина расхаживал по ней и рассуждал:

– Заказная статья должна была наделать много шума, поднять волну возмущения и призвать к ответу Дюваля.

– Но от меня хотели какого-нибудь скандала, не более. – Ощущая вновь появляющуюся дрожь, я сделала спасительный глоток кофе и медленно выдохнула.

– Это должно стать лишь началом. Один мой приятель… не стоит тебе знать, кто он, помог докопаться до сути замысла. С Армана должны были начать, привлечь внимание аудитории к фамилии Дюваль. Твой новый приятель и без того считался темной лошадкой, это было бы нетрудно. Потом Патрис. Всем мало-мальски публичным людям известна его любовь к вечеринкам. Он не выходит за рамки, по крайней мере, публично, но и здесь было бы нетрудно добавить пару штрихов и выставить его в невыгодном свете. Даже несмотря на то, что в последние месяцы, я думаю, как раз в связи с этой ситуацией, старший сын Дювалей не посещал клубов и баров Парижа. Это кропотливая и умелая работа – уничтожать репутацию. Есть еще дочь и жена, да и сам Северин Дюваль.

– Но подвернулось это убийство, и необходимость в натиске с разных сторон сама собой отпала, – пробормотала я.

– Именно, – подытожил Амеди, погасив окурок. – Если Арман не оправдает себя в ближайшее время, его отец, который сейчас с пеной у рта доказывает, что все это провокация и саботаж, потеряет все.

Я тоже поднялась, обдумывая слова друга, запахнула плотнее халат на груди и вышла на балкон, цепляясь пальцами за тонкую ткань. Утро выдалось свежим, немного прохладным, но это было именно то, что мне нужно. Эта прохлада помогала приходить в себя и переключаться на темы, никак не связанные с магией, о которой даже думать страшно.

– У меня такое чувство, – произнесла я, когда услышала шаги Амеди, – что убийство – это лишь чудовищное совпадение. Я осознаю, что, когда на кон поставлены такие огромные деньги и такая власть, любые методы идут в ход. Даже угроза семье редактора главной газеты страны и, по сути, принесение в жертву рядовой журналистки. Я способна допустить, что в погоне за всеми этими патентами и грантами даже тот самый Корро мог убить девушку, чья жизнь ничего не стоит. Или не убивать сам, но поручить кому-нибудь.

– Но?.. – спросил мой друг.

– Но мне кажется… я чувствую, что нападки на Дювалей через газету и убийство Кароль никак не связаны. Есть в ее смерти… не знаю, не могу объяснить… что-то большее…

Мне хотелось сказать «что-то мистическое», но я прикусила язык. Моя жизнь разом перевернулась с ног на голову, а Амеди и так рисковал многим, копаясь в этом деле, я не хотела путать его мысли тем, в чем сама не до конца разобралась.

– Ты уверена в том, что делаешь, Долли? – тихо спросил меня Амеди, и я повернулась к нему. – Уверена, что человек, которого ты подпустила так близко, не причастен к смерти этой девушки?

Я смутилась под его взглядом, впервые чувствуя тень вины за ночь, которую провела с Арманом. Сейчас, стоя на этом балконе и глядя в глаза Амеди, я четко понимала, что между нами больше никогда уже ничего не будет. Даже сейчас, в ворохе всех этих страхов, подозрений, загадок и прочего мое сердце стремилось к мужчине, который заставлял его биться чаще или замирать от восторга.

Внезапно тело окатила ледяная волна, а потом на смену ей пришел жар. А вдруг все мои чувства – это лишь воздействие магии Армана? Я же понятия не имела, способен ли он на подобное? Да и, вообще, на что он способен. На мгновение стало не по себе, но я тряхнула головой, не желая верить в собственные бредни. Зачем Арману околдовывать меня? Ради секса? Не думаю, что у него хоть когда-нибудь возникали с этим проблемы. Ради чего еще ему влиять на мои чувства и привязанности?

– Уверена, – ответила я, хотя уже не ощущала той самой уверенности, о которой говорила. Своих подозрений озвучивать не стала, чтобы не вызывать лишнего беспокойства у Амеди.

Глядя на него, мне казалось, что мой бывший любовник уже все знал или, по крайней мере, догадывался. Он был умным человеком, опытным и благоразумным. Сейчас Амеди уже понимал, что наши прежние отношения закончились. Понимал и принимал. Внутри что-то дрогнуло, и я испытала чувство, похожее на сожаление, но отказ от близких отношений с ним не причинил мне боли. Я знала, что он не уйдет из моей жизни окончательно, и он тоже это знал.