Наталья Землянская - Хроники Шеридана [litres самиздат]

Куда хуже были те, что умели летать, – воздух кишмя кишел большими и маленькими тварями, каждая из которых норовила убить, укусить или хотя бы оцарапать. На глазах у Юстэса две огромные черные бабочки с кошачьими головами ловко зацепили клейкими усиками одного из защитников и проворно сбросили его вниз – находившиеся рядом даже моргнуть не успели! Одна из бабочек тотчас поплатилась за свое коварство, а вторая ловко ускользнула от удара мечом и упорхнула. А в воздухе перед Нордидом, откуда ни возьмись, появилась отвратительная костлявая девица – синекожая, зубастая, патлатая, – захихикала противно:

– Ух, ты, миленький!.. – и над самой головой его вжикнул острый серп. Советник уклонился в сторону и мастерским ударом развалил бойкую летунью пополам.

Коротышка, раздобыв себе копьё, развлекался, сталкивая со стены упрямо карабкающихся пауков – большие, маленькие и совсем крошечные, мохнатые и лупоглазые, – они с тупым упрямством всё ползли и ползли, не обращая внимания на гибнущих собратьев. Некоторым из них удавалось перевалить через гребень стены, с тем, чтобы тут же быть раздавленными. Один из них успел впиться в ногу какого-то человека и высосал беднягу до капли, точно муху, пока его не прикончили.

– Этому не будет конца!.. – сказал кто-то, и в ход пошли огнеметы.

На какое-то время удалось избавиться от ползучих и летающих гадов, но вскоре их стало ещё больше. Положение усугублялось отсутствием у Людей достаточного количества свежих сил: противник явно не собирался отдыхать – снаружи внизу, куда только глаз хватало, волновалось серое месиво, покрывшее собою окрестности до самого горизонта, и на место погибших торопливо лезли всё новые и новые враги, а вот полуголодным ополченцам, валившимся с ног от усталости, замены ждать было неоткуда.

– Измором хотят взять, гады!.. – выдохнул Коротышка.

Сломав очередное копье, он в сердцах отшвырнул обломки, и помчался в караулку – напиться воды и заодно разжиться новым оружием. По пути ему встретился Нордид.

– Давай-ка, приятель, передохнем, – великодушно предложил ему мнимый тьетль. Нордид послушно пошёл вместе с ним. Спустившись, они отыскали водоноса и освежились.

– Горячая работёнка попалась! – подмигнул Коротышка. Советник ничего не ответил. Застыв в напряжённой позе, он точно прислушивался к чему-то внутри себя.

– Э, да ты не ранен ли? – всполошился малый.

Очнувшись, Нордид затряс головой:

– Нет… Все хорошо.

Коротышка и не стал приставать с расспросами: подобрав себе новое копьё, он скоренько отправился обратно.

Нордид остался сидеть на месте: с глазами его происходило странное – зрение то пропадало, то появлялось снова. Он заморгал, помассировал веки – видимость прояснилась, но всё вокруг стало серым – цвета исчезли. «Наверное, я слишком устал…» – подумалось ему. Поднявшись, он медленно побрёл к узкой каменной лестнице, ведущей наверх. Ногам было непривычно тяжело – глянув на них, Нордид ужаснулся: на какое-то мгновение ему показалось, что вместо ступней у него огромные когтистые лапы, но видение тотчас исчезло, и по лицам случившихся рядом людей, он понял, что никто ничего не заметил. «Померещилось…»

Он сражался на верхах еще несколько часов – до самого заката. А когда багровый диск солнца тяжело опустился в потемневшее море, Нордид Эгглинг из рода Молури, отшвырнул в сторону ставший вдруг тесным шлем, и спокойно шагнул со стены в бездну – туда, где волновалось тысячерукое и тысячеглавое Нечто. Немногим не долетев до земли, его тело вдруг удивительнейшим образом изменилось: удлинилось, вытянулось, обрело огромные крылья и львиную, обросшую густой гривой, голову.

Зверь изогнул туловище и бешено замахал крылами, пытаясь избежать удара о землю – и это ему удалось… С торжествующим рыком чудовище стремительно помчалось обратно. В чертах крылатого льва ещё угадывалось что-то человеческое, но лик его был ужасен.

Наверху, увидев случившуюся метаморфозу, не растерялись: правда, многие испуганно застыли, глядя, как к ним приближается тот, кто ещё минуту назад был их другом и товарищем, но другие спешно зарядили гигантский, в два человеческих роста, арбалет, стоявший на трех упорах. Множество рук оттянуло тетиву – и навстречу крылатой смерти понеслась, разрезая воздух, огромная стрела. Лев мог бы уклониться – и всем казалось, что так он и сделает. Но вместо того, зверь налетел на стрелу мощной широкой грудью – в огромных глазах его высветилась радость – и пронзённый, закувыркался вниз…

***

– Итоги разведки, проведённой советником Нордидом, крайне неутешительны: перевоплотившись в переверзя, он узнал, что Тёмные нашли способ связаться с Безумным Королём. Именно он помогает им! – Верховный Жрец стоял перед сидящими за круглым столом членами Совета Девяти.

– Но Ахайя мёртв! – лицо Королевы побледнело.

– Этого мы точно не знаем, – тихо проговорил Жрец. – Так же как не знаем до конца сил и возможностей Чёрной Магии. Равно, как и Белой, впрочем…

– Все тут ясно! – скрипуче рявкнул Абигайл. – Не забывайте: именно его обезумевший разум создал первых Нелюдей и Чудовищ, и потому ничего удивительного в том, что его детки нашли ключик к Тёмной Башне…

– Они пообещали ему свободу! – громко и отчетливо произнес кто-то.

За креслом Королевы сгустился белый туман, и в комнате возник призрачный силуэт.

– Рутан?.. – удивилась Чара, обернувшись. – Почему ты не с нами?

– Я слишком далеко сейчас… У меня важные дела, – ответил голос.

– Важнее, чем осада Города? – язвительно поинтересовалась Королева.

– Советник Нордид погиб, – не обращая внимания на её слова, продолжал Рутан. – Покончил с собой, поняв, что не сумел вернуться из Тьмы.

Все посмотрели на Верховного Жреца. Тот окаменел лицом и ничего не ответил.

В наступившей тишине кто-то из советников тихо произнес:

– Стены Города возводил Ахайя, он же и накладывал на них заклятье. Выходит… – и умолк, не решаясь договорить.

– Да… – бесстрастно подтвердил Рутан. – Все складывается, как нельзя худо.

Абигайл покидал Дворец последним. Сгорбленный, шаркающий ногами старик, он совершенно не походил на того вояку, каким был еще пару часов назад. Но потрясло его не сообщение о связи Безумца с неприятелем, а известие о гибели Нордида.

– Я спас Нордида от суда Жрецов, когда его хотели осудить за колдовство, – бормотал он себе под нос, спускаясь к пристани, – и я же настоял на его принятии в Совет, ибо он был достоин того… Мне хотелось этим загладить свою вину, – ведь я и пальцем не шевельнул, чтобы помочь его отцу! Но я считал, что приговор, вынесенный Дарквишу, справедлив…А теперь я виновен и в гибели его сына: нельзя было соглашаться, чтобы он прошел через перевоплощение – бедный мальчик был слишком неопытен для этого!